Искупление - Анна Мистунина

— Я знаю, это трудно понять. Спасибо, что не бросаешь меня, Кати.

— Девочка моя, ты лучшее, что есть у меня, — ответила Кати, и молодая женщина улыбнулась:

— Полетели? Мне не простят, если я тебя не привезу!

— Идем… Рада видеть тебя, Мора.

Грифоница, носящая имя матери Кати, вежливо прикоснулась к волосам Сильной.

— Она по тебе скучала, — сказала Зита.

Северные ветра отзывались тоской и горечью, проходящие годы не делали их легче. Меньше суток пути для быстрых грифоньих крыльев — и в воздухе запахнет теплом Долины. Потерянной Долины, оскверненной Долины, занятой дикарями, полной краснорясых жрецов Долины, где навсегда останется сердце Кати. Безумная страсть лишила магов единственного дома, взамен не дав ничего.

Здесь еще не растаял снег. Мора снижалась кругами, давая возможность рассмотреть поселок. Низкие скалы сомкнулись вокруг него ломанными зубами, их удлиненные тени лежали на хижинах, на укутанных в шкуры шатрах. Тонкие струйки дыма с привкусом каменного угля тянулись к небу, свивались в серое облако. Ветер медленно раздувал его. Как ни старалась Зита уверять в обратном, ее подопечные без радости встречали визиты недавней хозяйки. Кати не могла их осуждать. Ей тоже было неуютно среди бывших слуг с их дерзкими манерами, настороженным взглядами исподлобья, с их магией, ничтожной, но все же позволяющей держать закрытыми мысли и чувства. Только любовь к отчаянной энтузиастке, чьим упорством родился и жил этот странный поселок, удерживала Сильную Кати от бегства.

Домом семейству Зиты служила памятная пещера, где некогда они вместе выхаживали Кария. Выбор, конечно же, неслучайный. Порою Кати видела в нем упрек, порою насмешку и всегда — память. Шатры и хижины взъерошенными птенцами жались вокруг. Между них сновали чумазые детишки — взгляд Сильной тут же нашел черноволосую троицу полукровок. Нищета и дикость били по глазам. Неужели в тепле и устроенности Долины этим людям жилось хуже?

Три малыша Зиты с визгом побежали навстречу грифону. Повисли на руках, на плечах у Кати, запутались в ногах. Три пары одинаковых черных бусинок влюблено светились. Вероятно, Кати представлялась им чем-то вроде продолжения смуглой черноволосой мамы.

— Три дня только о тебе и говорили, — объяснила Зита.

Наклонившись, Кати подняла на руки свою маленькую тезку. Та радостно задрыгала ножками, залопотала, путая слова. В первом поколении дикарская кровь редко бросается в глаза. Маленькая Кати, подобно своим братьям, Рамису и Карию, выглядела настоящим магом.

Так, с ребенком на руках, Сильная Кати повернулась навстречу бывшему рабу.

— Добро пожаловать, Сильная, — сказал он. — Твое посещение — большая радость для моего дома.

«Моего дома». Рамис никогда не упускал случая напомнить об этом. Его рука по-хозяйски покоилась на талии Зиты, синие глаза смотрели прямо, как на равную. Это было… противоестественно. И давно привычно.

— Спасибо, Рамис, — сказала Кати. — Я не задержусь надолго.

— Мы всегда рады тебе, Сильная. Прошу, входи.

Соплеменники Рамиса столпились вокруг, наблюдая за встречей — живое кольцо отвержения и опаски. Некоторых Кати помнила по Долине. Они ее, без сомнения, тоже. Зита улыбалась им, и лица как по команде смягчались. Не наведенная Силой фальшивая преданность, не внушение — столь сильной привязанности не получал до сих пор ни один маг. Кати полностью закрыла магические чувства, предпочитая слепоту этой пронзительной любви. Вслед Рамисом и детьми прошла в пещеру.

Сюда грифон по имени Ветер принес когда-то мертвого Кария. Заклятие, что сразило его, не применялось с древних времен. Сильнейшему оно стоило большей части его Силы и долголетия. С тех пор величайший во вселенной маг слабеет, медленно и неотвратимо приближаясь к своей смерти. От его болезни нет лекарства. Как не было, не могло быть воскрешения для того, кто был проклят кровью сердца Сильнейшего — для его сына. Кати сама не знала, как им удалось. Две женщины и грифон совершили невозможное, и не единожды, потому что смерть много раз возвращалась за тем, что принадлежало ей по праву. Карий поправлялся долго и мучительно.

А поправившись, ушел к своему императору, которого звал в бреду. К дикарям, куда ей, трехсотлетней, длящей молодость за счет чужой крови, не было пути. Ушел, хоть и знал, не мог не знать, что скажи он слово, и Сильная Кати улетит с ним куда угодно, прочь от Амона, от дикарей, от всей этой безумной, бессмысленной войны. Годы, прошедшие с тех пор, принесли довольно боли и потерь; та, давняя печаль померкла на их фоне и почти позабылась. Но лишь почти.

В те дни пещера выглядела совсем не так. Теперь серый с желтоватыми вкраплениями камень был совершенно чист, выметенный пол покрывали шкуры горных баранов. Из шерсти тех же баранов чьи-то умелые руки соткали занавеси и одеяла, застилавшие грубые кровати. На деревянном столе в ярко раскрашенной посуде ждал ужин — судя по запаху, без косматых обитателей предгорий не обошлось и здесь. У задней стены был сложен каменный очаг. Дым от него поднимался и втягивался в узкий проход под самым потолком.

Скудно, тесно и… уютно. Холод каменных стен грел душу лучше любого огня. Три столетия Кати прожила в пещерах — как же ей недоставало их вековой надежности!

— У вас хорошо, как…

— Как дома, — улыбнулась Зита. Забрала у Кати малышку, принялась покачивать на руках. — Он так же сказал. Садись, Кати.

— Он?!

— Садись. Да, он здесь был. Ты тогда была там, на востоке. Я не стала тебе говорить, потому что… ты все равно сюда собиралась.

— Сиятельный принц дикарей не держит слово?

Молчаливый Рамис разлил по тарелкам густое варево, усадил мальчиков. Зита поцеловала его в щеку. Ее отросшие волосы были заплетены в две тяжелые, черные как уголь, косы. Новая беременность еще не сказалась на талии, но тяжелая не по годам ответственность и отказ от крови утяжелили фигуру, проложили морщинки в уголках глаз. Совсем юная, Зита казалась намного старше Кати.

Мальчики сидели за столом рядом с Кати, их родители — напротив. Зита засунула в рот малышке ложку с едой. И только потом ответила:

— Нет. Он обещал нас не беспокоить, и не беспокоил никогда. А в этот раз… он был очень встревожен. Почувствовал, что вы что-то задумали, серьезное. Он все-таки очень сильный маг, хотя сам в себя и не верит.

— Он Сильный, разве ты не поняла? Что ты ему сказала?

Зита пожала плечами.

— То же, что в прошлый раз. Меня и моих людей это не касается. Мы хотим просто жить. Мы не желаем никому зла и ни во что не вмешиваемся… Но, Кати. Если у вас все получится — что будет с нами?