Под знаменем Льва (=Конан-Освободитель) - Лайон

Троцеро в задумчивости прикусил нижнюю губу.

— Наверное, — машинально повторил он, а потом добавил: — Значит, это и есть тот самый сатир из деревенских сказок.

Тем временем сатир, маленькие кулачки которого были связаны тонкой веревкой, пришел в себя, увидел перед собой страшных, огромных всадников и кинулся было наутек. Но стоявший тут же разведчик быстро ухватил конец свисавшей с шеи веревки.

Троцеро спросил:

— Скажи, умеешь ли ты говорить, лесное создание?

— Ага. Хорошо говорить. Хорошо на моем, чуть-чуть на твоем, — ответил пленник с неимоверным акцентом. — Что ты сделать мне?

— Это решит наш главный воин, — ответил Троцеро.

— Не резать глотку, как другие?

— Лично у меня нет ни малейшего желания резать тебе глотку. С чего ты взял, что это кому-то нужно?

— Нужно. Для колдовства.

Граф покачал головой.

— Понятно, — сказал он. — С нами этого можно не бояться. Однако придется отвести тебя в лагерь. Есть у тебя имя?

— Я Гола, — ответил сатир тихим голоском.

— Ну, Гола, придется тебе сесть на лошадь позади одного из моих людей. Понимаешь?

Сатир опустил глаза:

— Я бояться лошадь.

— Придется потерпеть, — ответил граф и сделал знак первому разведчику.

— Ну-ка давай, — усмехнулся разведчик и одним махом поднял легонькое существо. Снял с шеи веревку, крепко привязал один конец к седлу, а другим обмотал сатира вокруг пояса. — Так будет надежней, — хмыкнул солдат и вскочил в седло.

Разведчики, посланные в погоню, увидели только спины аквилонцев, как раз въезжавших в ущелье под Зубом Великана. Побоявшись засады, воины вернулись ни с чем.

Немного погодя граф Троцеро уже рассказывал о лесной стычке в шатре, где собирались все вожди повстанцев.

Конан осмотрел пленника и сказал:

— Похоже, эта веревка режет тебе руки, друг Гола. Нам она ни к чему.

Он достал из ножен кинжал и подошел к сатиру, который забился в смертельном ужасе и закричал:

— Нет-нет! Не режь! Человек обещал! Не тронь глотку!

— Не нужна мне твоя глотка! — рявкнул Конан и сгреб одной рукой кулачки сатира. — Я не сделаю тебе ничего дурного. — Он перерезал веревку и отвернулся, а сатир, всхлипывая, принялся растирать пальцы.

— Ну что, так лучше? — хмыкнул Конан, сел за грубо сколоченный стол и похлопал по скамье, приглашая сатира сесть рядом. — Скажи, любишь ли ты вино, друг Гола?

Сатир улыбнулся и кивнул.

— Конан! — воскликнул Публий. — У нас вина только два меха! Мы все пьем пиво.

— Неважно, — сказал Конан. — Нам нужно именно вино. У немедийцев есть поговорка: «Истина в вине». И я намерен сейчас это проверить.

Публий обменялся взглядами с Троцеро и Просперо. Конан мгновенно проникся симпатией к этому диковинному созданию. Словно пожалел несчастного сатира, вырванного из своего леса безжалостной рукой цивилизованного человека, чьи поступки и мысли были для него непостижимы.

Сатир опорожнил целый мех вина, поведав в перерывах между глотками, что наверху стоят две когорты королевской конницы. Но не сразу на выходе из ущелья, а чуть подальше, на расстоянии двух-трех полетов стрелы — может, в четверти лиги. Они появились на плато несколько дней назад и все это время охотились за лесными сатирами. Каждый день отряд охотников спускался вниз и обшаривал лес поблизости от ущелья. Тех, кого удавалось поймать, охотники тащили живьем в свой лагерь, а там, связанных, запирали в сложенном из бревен доме.

— Мой народ уходить теперь от Зуб, — грустно заметил Гола.

Оставив без внимания это странное замечание, Конан спросил:

— А почему ты решил, что людям понадобится для колдовства кровь твоих сородичей?

Сатир бросил на Конана исподлобья долгий взгляд.

— Мы знать, — буркнул он. — Мы тоже колдовать. Там наверху большой колдун.

Конан задумался.

— Гола, — проговорил он, наконец, не отводя внимательного взгляда от лица маленького создания. — Гола, а ведь если мы прогоним с плато плохих людей, вам можно будет опять ничего не бояться. Если вы нам поможете, мы нам оставим ваш лес.

— Как знать, что сделать большой человек? Большие люди резать наших.

— Нет, мы друзья. Смотри, ты свободен и можешь уйти. — Конан откинул полог и показал, что путь свободен.

Курносое личико вспыхнуло счастливой улыбкой. Конан подождал, пока его собеседник опомнится от радости, и продолжал:

— Можем ли мы попросить у вас помощи за то, что спасли уже нескольких твоих сородичей от ножа волшебника? Как мне тебя найти?

Сатир снял с шеи маленькую костяную дудочку, висевшую на виноградной плети.

— Идти в лес и дуть, — сказал он, приложил дудочку к губам и подул.

— Но я ничего не слышу, — сказал Конан.

— Я знаю, — ответил сатир, — но мы слышать. Бери.

Конан с интересом рассматривал подарок, такой крошечный в огромной лапе варвара. Товарищи же его хмурились, считая про себя, что киммериец попусту теряет время. Конан убрал игрушку в карман и с серьезным видом произнес:

— Благодарю тебя, мой маленький друг. — Потом он подозвал оруженосцев и оказавшегося поблизости часового: — Проводите его к ближнему лесу да смотрите, чтобы кто-нибудь из наших суеверных соратников не принял его за злого демона и не причинил ему вреда. Прощай, Гола.

Когда сатир ушел, Конан обернулся к товарищам:

— Нумитор встал лагерем недалеко от Зуба и только и ждет, чтобы мы попытались подняться. Что скажете на это?

Просперо пожал плечами:

— По-моему, он больше надеется на «большого колдуна», королевского мага, чем на себя.

Троцеро покачал головой:

— А по-моему, он нарочно встал в стороне, чтобы дать нам подняться и сражаться честно, на равных. Он настоящий дворянин и ведет войну по законам чести.

— Но он же знает, что мы превосходим его числом, — с сомнением в голосе произнес Публий.

— Ну и что, — не сдавался Троцеро. — Зато аквилонцы лучше обучены, и наша толпа не стоит и половины королевских солдат. Нумитор наверняка рассчитывает на выучку…

Спор длился долго и безрезультатно. Когда сумеречный свет превратился в густой мрак, Конан со стуком поставил на стол свой кубок:

— Мы не можем вечно сидеть и гадать, что у Нумитора на уме. Мы готовы к встрече. Завтра попробуем подняться.

Глава 10

КРОВЬ САТИРОВ

Герцог Нумитор бродил по лагерю. В походной кухне догорал огонь, солдаты готовились ко сну. На небе зажглась молодая луна, и звезды медленно проплывали по темному, почти черному, своду к западу, словно алмазы на платье танцовщицы. На западе сумеречную полоску света рассекала громада похожих на крылья летучей мыши гор.