Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

ребёнком, я лично увезу тебя. Куда захочешь. Хорошо?

Девочка отвернулась. Зашевелила губами:

- Два года… двадцать четыре месяца… Восемьсот четыре дня… А почему так долго?

- Торгуешься, принцесса? – улыбнулся Алэр.

Элиза вздёрнула носик.

- Обещаешь?

- Обещаю, - кивнул Алэр, заставляя поверить и себя. Ложь Элиза всегда легко «читала».

- Ну ладно тогда, – вздохнула девочка. – Если только два года. Я подожду. У меня всё

равно ещё пара стеллажей в библиотеке не прочитаны.

Алэр вздохнул. Все книги для юной чародейки отбирались лично королём. И все они – до

единой – не имели ничего общего с реальностью. Все они рассказывали о прекрасных

смелых принцах, о любви, чистой и нежной, о приключениях, захватывающих и

обязательно кончающихся хорошо. Элиза обожала их читать, а Алэр вечерами ломал

голову, пытаясь найти среди этого бреда печатной мысли хоть что-нибудь стоящее и

поставить на видное место, чтобы Лиззетта заметила. Но «зёрен» в мусоре всё равно было

мало, и Элиза развлекалась сказками.

Так, она не знала, что Гинесса Великодушная путешествовала с отрядом отца, но и тот не

спас знаменитую целительницу. И почему-то после своего «путешествия» она боялась

мужчин, как огня, и навсегда осталась старой девой. А Алия Красивая была куртизанкой.

Но заплатила историку, и тот изобразил вместо неё валькирию в доспехах, прикрывающих

только грудь и бёдра. Да и то не сильно – так, чтобы оставался простор для воображения.

Говорят, после той картины, поклонников-клиентов у Алии прибавилось. Если не

приумножилось.

Элиза жила в воздушном замке, но ей в нём становилось тесно.

Его Величество действительно не скупился в средствах на воспитанницу, но не собирался

отпускать её за стены – похоже, никогда. Алэру пришлось долго, очень долго убеждать его, что юной леди, если она хочет вырасти нормальной, необходим простор. Что страшного в

конных прогулках? Элиза не умеет ездить верхом? О нет, уже умеет… Новость короля не

обрадовала, но Алэр отговорился нежной любовью Лиззетты к «лошадкам». Про любовь

король знал, но отпускать воспитанницу никуда не собирался. Спустя пару дней Элиза

слегла – простудилась, пытаясь «улететь» со стены. Улетала она в тот раз в прямом

смысле, только не вверх, а вниз, и Алэр чудом не отправился за ней – их услышала стража, успела вытащить. Болела девочка долго, король рвал и метал, ночевал у её постели, а, послушав в очередной раз вердикт трясущегося медика, что девочка, дескать, тоскует по

простору, отсюда и все беды, решился огородить стеной луг и лес за ним. И поставил

стражу. И отдал приказ охранять – очень тщательно. Спустя седмицу выздоровевшая

Элиза играла в снежки на лугу и сообщала всем и каждому, какой хороший у неё принц. А

врач ехал домой с распиской Алэра в кармане на кругленькую сумму.

Алэра, порой, интересовало: доехал?

Настала весна, а юной госпоже не нравилась слякоть, и пускать кораблики по ручейкам

надоело. И тогда Алэр рассказал ей заранее придуманную историю о юной воительнице-

принцессе, наравне с принцем совершающей подвиги… Ну, в общем, почти Алия

Красивая, только в нормальных доспехах. Лиззетта впечатлилась. Следующий приезд

короля «обрабатывала» она сама, и весьма качественно. Уставший король махнул рукой –

«пусть развлекается» – и в который раз напомнил Алэру, что он головой и остальными

частями тела отвечает за впечатлительную Лиззетту и не дай боги…

Элиз заказали и привезли пару мечей – облегчённых, сбалансированных и под её рост. И

кинжалы. С мечами у девочки не заладилось – и их она быстро бросила. С кинжалами

дело пошло лучше. А когда Лиззетта опробовала лук… Синяки и царапины резко

перестали волновать юную «принцессу-воительницу», а полог кровати Алэра ощетинился

стрелами, точно испуганный ёж.

В это же лето в лес рядом с замком пригнали дичь, и юная охотница вовсю скакала,

отстреливая «плохих» волков и спасая «хороших» оленей. И все были счастливы, а

особенно король, потому что именно тогда соседи разом решили проверить его власть на

прочность. И разом слегли. И их советники слегли. И военачальники тоже. Выздоровели, конечно, убивать их Его Величество не решился. Пока не решился. Зато в своей стране

творил, что хотел – слухи даже сюда доходили. Слабенькие, но если и они

просачивались… Иногда, слушая их в пересказе прислуги, Алэр чувствовал себя

счастливым: он вдалеке от этого хаоса, и у него есть способ отомстить королю. Более

действенный, чем все интриги и подкупы. Хотя тоже совсем не лёгкий.

- Мадлен вышла замуж, - выпалила как-то за завтраком Элиз. – За герцога де Найя.

И, воспользовавшись изумлением Алэра, съела третье медовое пирожное – хотя за раз

позволялось всего два.

- О, превосходно, - когда дар речи вернулся, сумел пробормотать юноша.

- Ага, у них такая свадьба была! Цветы, драгоценности, - и всё сверкает! И невеста такая

красивая. И счастливая. А ещё я слышала, у неё ребёнок будет, - улыбаясь во всю

обмазанную мёдом мордашку, сообщила Лиззетта. – Через семь месяцев. Мальчик.

Наследник. Симпатичный, кудри тёмные…

- Как у папочки, - задумчиво добавил Алэр.

- Да, как у герцога, - кивнула Лиззетта. – И глаза такие же – зелёные. Красивый…

И, моргнув, уставилась на Алэра.

- А кто такая Мадлен?

- Третье пирожное! – быстро произнёс Алэр, сжимая под столом кулаки. – Ты думала, я не

вижу? Куда руку тянешь!

- Но почему нельзя, они же такие вкусные! – «переключилась» девочка, моментально

забыв и про свадьбу, и про Мадлен, и про ребёнка. – Ну пожа-а-а-алуйста!

- Будешь круглой, как пончик, принц тебя не полюбит.

- Принц меня уже лю-у-у-убит! – тем не менее, оставив блюдо с пирожными, буркнула

девочка. – Во-о-от.

Подобное случалось часто. Волнами, каждый новый навык. Чтение мысли, распознавание

чувств, лжи и «вещие сны» были цветочками. От ягодок у Алэра волосы дыбом вставали, ещё когда он о них думал. А когда они случались… Месяц Лиззетта летала. Серьёзно, по-

настоящему. Забывшись, вставала на цыпочки, распахивала руки на манер крыльев – и

взлетала… Алэр держал её на «поводке» из поясов – чтобы далеко не улетела. Месяц

наблюдал, как девочка изображает воздушный шарик и терпеливо убеждал себя, что это

нормально. Потому что Лиззетта всё чувствовала. И очень боялась, если что-то с ней было