Шоу в жанре триллера - Антон Леонтьев

– Что вы хотите этим сказать, Зоинька? – ласково спросила я.

Мне вспомнилось выражение лица секретарши, когда конструкции обрушились на Понятовскую и та, вся в крови (как потом выяснилось, не собственной, это была кровь убитого актера), до натурального походила на мертвую. В глазах Зои сквозили радость и торжество. Сейчас ее глаза были потухшими и безжизненными.

– Ничего не хочу, – ответила Зоя. – Я просто думаю вслух, Серафима Ильинична. Ведь тот, кто посылал ей письма с угрозами, привел их в исполнение. Какой же это несчастный случай, у нас все только и говорят о том, что это попытка убийства. А раз так, то… Убийца все-таки добьется своей цели, если Юлиана выжила, то это ненадолго. А его, этого анонимщика, никто так и не нашел!

– Или ее, – добавила я осторожно.

Зоя, закашлявшись, отвернулась. У меня создалось стойкое впечатление, что секретарша боится. Почему? Разве она как-то причастна к произошедшему?

Зоя, тихая секретарша, любящая подслушивать разговоры хозяев. Зоя, которую Понятовская взяла к себе на работу, чтобы продемонстрировать бывшей подруге: я добилась славы, денег, у меня есть гениальный муж и чудесный ребенок, а ты – моя прислуга. Зоя, которая тяжело переживает успех Юлианы и ее обеспеченную жизнь с Марком.

Приоткрылась дверь палаты, веселый Михасевич выглянул и помахал мне рукой:

– Госпожа знаменитая писательница, подойдите сюда. Мы хотим поговорить с вами!

– Императрица желает видеть вас в своем будуаре, – съязвила Зоя. – Такое впечатление, Серафима Ильинична, что Юлиана сама организовала весь трехгрошовый цирк, дабы находиться в центре внимания.

Я прошла в палату. Понятовской была предоставлена палата люкс, причем, как сообщила всезнающая Зоя, совершенно бесплатно: ее мужа любили и уважали в Варжовцах, Марк часто жертвовал значительные суммы на приобретение необходимого медицинского оборудования и считался меценатом и ангелом-хранителем.

Юлиана, немного бледная и вялая, но продолжающая играть роль чудом вырвавшейся из лап смерти, полулежала на широкой кровати. Режиссер в смущении стоял около нее, держа Понятовскую за руку.

– Марк, как ты мог! – капризным тоном произнесла она. – Что ты с ним сделал!

Она обратилась ко мне:

– Серафима Ильинична, это правда? Марк только что рассказал мне, что избил несчастного полицейского, который был приставлен, чтобы охранять меня. Ах, Марк!

Девочка немного переигрывает, решила я. Ей не следует то и дело повторять «Ах, Марк», но, похоже, Юлиане до чрезвычайности нравилась (и Зоя в этом права) суета вокруг собственной персоны и проявления обожания со стороны Михасевича. Ну что сказать: мужчины – слепцы, в особенности когда речь идет о таких милых симулянтках, как панночка Юлианочка.

– Марк едва ли не снес голову бедному служаке, причем совершенно, с моей точки зрения, незаслуженно, – проговорила я, подходя к кровати.

Юлиана полулежала, опираясь спиной на несколько подушек. Чудны дела твои, мать Иисусова, но выглядела актриса так, как будто провела полдня в салоне красоты, а не стала жертвой убийства: глаза сияют, на устах играет улыбка. Или актриса что-то знает и не желает сообщать это ни Марку, ни тем более мне?

– Однако вам повезло, милая, – продолжила я, никак не в состоянии отделаться от ощущения, что Юлиана до ужаса походит на капризную царицу, которая так и ждет, чтобы подданные принесли ей изъявления в своей безграничной верности. – Этот несчастный случай – дело рук человеческих, и вам необыкновенно повезло, что судьба несчастного актера миновала вас!

Понятовская побледнела, Михасевич сжал ее ладонь.

Затем он сказал:

– Значит, это, как ты думаешь, было намеренное деяние того сумасшедшего, который терроризирует нас письмами?

– Макс мертв, – театрально вздохнула Юлиана и откинулась на подушки.

– Да, он умер, – ответил Михасевич, избегая смотреть жене в глаза. – Но в чем дело, крошка?

– Мне страшно, – прошептала Понятовская.

Мне показалось, что на этот раз ее признание было искренним. Каждый испугался бы, если б сначала приходили письма с угрозами, а потом ты едва избежала бы смерти.

– Марк, я говорила с представителями местной полиции, – заявила я. – Они пока не склонны распространяться, но для вашего семейства сделали исключение. Вас в Варжовцах любят, и никто не хочет, чтобы с Юлианой произошло несчастье. По предварительным данным, это попытка убийства. Кто-то намеренно ослабил крепление подвесных конструкций, причем сделал это со знанием дела.

– Значит, он все-таки добрался до меня, – прошептала Юлиана и повернулась к мужу. – Марк, что нам делать?

Тот вопросительно посмотрел на меня. Я, выдержав взгляд режиссера, осторожно заметила:

– Лучше всего следовать рекомендациям врачей. Пока этот человек не изобличен, твоей жене нельзя оставаться одной.

– А если это будет длиться недели, месяцы, годы? – вздохнула Юлиана. – Марк, я хочу как можно скорее приступить к съемкам. У нас и так отставание от графика, а сериал должен выйти на экраны в декабре!

Ага, девочка рассчитывает на приз киноакадемии!

– Юлианочка, ни о каких съемках не может быть и речи, – ответил Михасевич. – Фима права: пока эта сволочь не будет сидеть в клетке, а лучше лежать на кладбище, съемки будут приостановлены. Я не намерен трястись от каждого шага ночью или скрипа двери. Но, Серафима, прежде чем вываливать информацию полиции, тебе следовало бы получить мое разрешение. Впрочем, сейчас уже поздно!

И почему это Марк так сопротивлялся и не желал посвящать в происходящее представителей закона? Ведь под угрозой находится жизнь его обожаемой Юлианы? Или… Или Михасевичу есть что скрывать?

Без стука дверь в палату отворилась, и туда влетела Настя. Заметив мать, девочка бросилась к ней, залезла на кровать и прижалась щекой к щеке Понятовской.

Юлиана была довольна, хотя и просила дочь не портить ей прическу.

– Мамочка, ты здорова? – спросила Настя.

– Конечно, детка, со мной все в порядке, – ответила Понятовская.

Она милостиво кивнула отцу Сильвестру и профессору Черновяцу, которые быстрым шагом вошли вслед за девочкой.

– Дочь моя, – произнес священник, беря Понятовскую за руку. – Как только я узнал, то поспешил к тебе. Это промысел господень, что ты осталась в живых!

– Отец Сильвестр, я тоже так думаю, – сказал режиссер. – Мы обязательно на днях зайдем в ваш храм, чтобы поставить свечку за чудесное спасение Юлианы. Я слышал, что вам требуются средства на ремонт колокольни? Я смогу помочь и с этим…

– Бог всегда воздает тем, кто думает о душе, – ответил отец Сильвестр. – Такие дела вам зачтутся. Нечасто встретишь в наше время таких, как вы. Все заботятся о материальном благополучии, никто не хочет думать о бессмертной душе, а ведь это несоизмеримо дороже.

Профессор вручил Юлиане букет белых роз, который актриса приняла как само собой разумеющееся. Профессор Черновяц шепнул мне:

– А правду ли говорят, что это было покушение? И что за странные анонимные письма? Вы ведь в курсе всего, Серафима Ильинична, просветите меня! Вы играете роль мисс Марпл, Марк поручил вам расследование! Как интересно!

Вот уж эта болтливая Зоя! Теперь все Варжовцы знают, зачем я сюда приехала!

– Сын, проходи! – Михасевич прервал треп Черновяца.

Кирилл стоял на пороге, не зная, присоединиться ему к другим или подождать в коридоре.

– Поздоровайся с Серафимой Ильиничной, профессором и отцом Сильвестром, сын, – приказал режиссер.

Кирилл, проигнорировав эту реплику, подошел к Понятовской и скороговоркой спросил ту, как она себя чувствует.

– Очень мило с твоей стороны, – ответила актриса, закатив глаза. – Обычно ты никогда не интересовался моим здоровьем. Возьми Настю и отправляйся с ней домой. Пусть отец Сильвестр вас проводит. Вам ведь несложно?

– Нет, дочь моя, я сделаю все, о чем вы попросите, – ответил священник, беря за руку девочку. Кирилл, ничего не сказав, вышел из палаты.

– Марк, с ним нужно что-то решать, – произнесла Юлиана. – Так не может продолжаться. Ты как-то говорил про интернат в Англии. Думаю, будет в самый раз послать Кирилла туда. Ему нужны сверстники, меня он в упор не замечает, занимается своими компьютерами…

– Поговорим об этом позднее, Юлиана, – ответил Михасевич.

Было заметно, что разговор о сыне сейчас не входил в сферу его интересов.

Профессор кислых щей буквально вытащил меня в коридор. Неугомонный ученый засыпал меня вопросами. Через пять минут, когда моя голова грозила распухнуть от его трескотни, я взорвалась:

– Эрик Эрикович, достопочтенный вы мой, откуда я могу знать все эти подробности? На настоящий момент делом о несчастном случае с Понятовской занимается местная полиция. Так как начальник полиции – частый гость в доме Михасевича, были предприняты все необходимые меры и активизированы все силы, чтобы в кратчайшие сроки докопаться до истины!