Сильвестр - Джоржетт Хейер

- А почему бы и нет? Думаю, захочет.

Феба Марлоу облегченно вздохнула, но произнесла очень серьезным тоном:

- Каждый день, который я провожу вдали от Остерби, прибавляет мне решимости никогда туда не возвращаться. Впервые в своей жизни я так счастлива! Вам этого, конечно, не понять, но последние несколько дней меня не покидает ощущение, будто я вырвалась из клетки! - Потом вся серьезность исчезла, и она воскликнула: - О, какое избитое сравнение! Ничего, не обращайте внимания на мои слова!

- Ну что же, прекрасно! - кивнул Сильвестр. - Кейгли отвезет вас в Лондон, как только дороги станут проезжими.

Мисс Марлоу поблагодарила герцога, но в ее голосе послышалась неуверенность:

- А что будет с Томом?

- Как только вы уедете, я напишу его родителям, и останусь с Томасом до тех пор, пока не передам его отцу. Неужели вы мне не доверяете?

- Разумеется, доверяю. Просто я еще не решила, имею ли я право принимать от вас такую большую помощь: забрать ваш фаэтон вместе с конюхом. - Через несколько секунд Феба наивно добавила: - Ведь поначалу я вела себя с вами не очень-то вежливо.

- Честно говоря, не только поначалу. По-моему, вы никогда не вели себя со мной вежливо! - вздохнул Сильвестр. - Начали с того, что огорошили меня резким отказом, а к отказу прибавили восхитительный нагоняй! Сейчас же вдобавок ко всему вы не даете мне возможности исправиться! - Герцог Салфорд рассмеялся, заметив растерянность собеседницы, потом взял ее руку и легко поцеловал. - Всегда обращайтесь за помощью к друзьям, Воробей! Неужели я настолько плох, что от меня нельзя принять помощь?

- Нет! У меня даже в мыслях не было считать вас плохим человеком, запинаясь, ответила Феба Марлоу. - Могу ли я думать о вас дурно, когда почти не знаю вас?

- То-то и обидно! - кивнул Сильвестр. - Не успели как следует узнать человека, а уже питаете неприязнь. Хотя я вас прекрасно понимаю. Я тоже частенько так себя веду по отношению к некоторым особам... Только я никогда не думал, что сам могу оказаться на их месте.

Феба покраснела и сердито заметила:

- По-моему, никто никогда и не предполагает, что попадет в эту категорию. - Однако тут же испугалась собственных слов и пробормотала: - О, Господи, у меня такой длинный язык! Прошу прощения!

Этот язвительный ответ заставил глаза Сильвестра гневно вспыхнуть, но, заметив испуг на лице Фебы, герцог моментально позабыл о раздражении.

- Впервые в жизни встречаю людей, которые так любят воспитывать! Интересно, чему вы с Томом станете учить меня дальше? Только, ради Бога, и не помышляйте, что я стану просить у вас пощады! Говорите, что думаете!

- Вот уж не ожидала от вас подобной несправедливости! - обиделась Феба. - Сказать такое о Томе, который только и делает, что льстит вам!

- Льстит? Ну, если вы считаете, что Том льстит мне, то позвольте заметить - вы ничего не знаете о настоящих льстецах! - В этот момент герцог Салфорд бросил на Фебу проницательный взгляд и неожиданно спросил: - Неужели вы думаете, что мне нравится лесть?

Феба ответила не сразу:

- Не знаю. Мне кажется, что вы равнодушно к ней относитесь, принимая лесть за нечто само собой разумеющееся.

- Ошибаетесь! Я не люблю угодничество и не принимаю его.

Мисс Марлоу наклонила головку, как бы показывая, что удовлетворена ответом, но улыбка на ее губах рассердила герцога.

- Послушайте, мэм!.. - сердито начал Сильвестр, но когда Феба вопросительно посмотрела на него, внезапно осекся, заставил себя рассмеяться, и заметил: - Я неожиданно вспомнил, что мне вас отрекомендовали, как не совсем обычную девушку, мисс Марлоу.

- Не может быть! Неужели кто-то мог сказать обо мне такое? воскликнула Феба, порозовев от удовольствия. - Кто же это был? Умоляю, скажите, кто сделал мне такой комплимент?

Сильвестр покачал головой. Его развеселило ее сильное желание узнать, кто счел ее необычной. Если это и можно было считать комплиментом, то весьма сомнительным, и тем не менее мисс Марлоу страшно хотелось узнать, от кого он исходил. Сейчас она была похожа на ребенка, которому не дают любимую игрушку.

- Только не я!

Девушка вздохнула.

- Как вам не стыдно! Разве можно так шутить?

- Я и не думал шутить. С какой стати мне насмехаться над вами?

- Не знаю, но у меня такое впечатление, что вы могли подшутить. Люди редко говорят обо мне хорошее... а если и говорят, то я никогда этого не слышу. - Феба Марлоу задумалась и не очень уверенно добавила: - Конечно, эти слова могут означать, что я просто странная девушка... Знаете, словно во мне есть нечто старомодное.

- Да, старомодное... или нечто вызывающее.

- Нет, - покачала головой девушка. - Только не это, потому что я не вела себя вызывающе, когда жила в Лондоне. Я вела себя очень прилично и была... скучной.

- Может, вы и вели себя прилично, но в отношении скуки я с вами не согласен.

- Да ведь вы сами как-то обозвали меня скучной! - язвительно заметила Феба. - Но, если честно, то все дело в том, что мама не спускала с меня глаз.

Сильвестр вспомнил поведение Фебы в Остерби и заметил:

- Да, вы совершенно правы: от леди Марлоу бежать необходимо. Но не в одиночку и не в простой дорожной карете. Хоть с этим вы согласны?

- Спасибо, - робко поблагодарила герцога Феба. - Я просто подумала, что будет удобнее путешествовать в дорожной карете. Когда, по-вашему, я смогу отправиться в путь?

- На этот вопрос я ответить не могу. Мимо "Голубого вепря" до сих пор не проезжал ни один экипаж из Лондона. Поэтому я думаю, что за Спинхэмландом по-прежнему большие сугробы. Необходимо дождаться почтовой кареты из Бристоля.

- Меня терзают тревожные предчувствия, что вместо нее мы увидим мамин экипаж... Только он-то не проедет мимо "Голубого вепря" без остановки, загробным голосом заметила Феба.

- Даю вам слово, что не позволю отвезти вас обратно в Остерби... Можете на меня положиться!

- Очень опрометчивое обещание! - заявила девушка.

- В самом деле? Смею вас уверить, я вполне осознаю его значимость и серьезность, но раз я дал слово, мне не остается ничего иного, как надеяться и просить небеса, чтобы меня не втянули в какое-нибудь серьезное преступление. Думаете, я шучу? Ничего подобного, и я могу доказать свою серьезность и добрые намерения, наняв Алису.

- А что она может сделать? - удивилась Феба.

- Поехать с вами в качестве служанки, конечно. Ну, хватит, хватит, мэм. А я-то думал, что вы получили строгое воспитание и вам известно, что молодая девушка знатного происхождения не может путешествовать без служанки!

- О, какая забота о моей нравственности! - воскликнула Феба. - Как будто мне не все равно, со служанкой путешествовать или одной!

- Очень может быть, что вам все равно, но леди Ингхэм сразу обратит внимание на такую мелочь, можете не сомневаться. К тому же, если дороги окажутся в худшем состоянии, чем мы предполагаем, вам придется провести ночь на каком-нибудь постоялом дворе или почтовой станции.

На это трудно было что-либо возразить, но в голосе Фебы все равно послышался вызов.

- Если Алиса откажется ехать со мной, я не стану тратить время и задумываться над подобной чепухой!

- О, смею вас уверить, что вы ошибаетесь в отношении Алисы! Она сделает то, что я ей скажу, - улыбнулся Сильвестр.

Самоуверенность, с которой герцог Салфорд произнес эти слова, заронили в мисс Марлоу надежду на то, что Алиса Скейлинг ответит отказом, но, как и следовало ожидать, Сильвестр был прав. Узнав, что ей предстоит сопровождать мисс Марлоу в столицу, Алиса впала в состояние блаженного экстаза. Она бросила на Сильвестра изумленный взгляд и почтительно промолвила:

- Лондон!..

А когда герцог сообщил девушке, что выдаст ей на карманные расходы пять фунтов и купит обратный билет, она на несколько минут просто лишилась дара речи. Позже она сообщила матери, что боялась, как бы от волнения у нее не разошлась шнуровка на груди.

Оттепель ускорила отъезд Фебы Марлоу. Вместе с оттепелью в "Голубой вепрь" из Ньюбери вернулся "противный" конюх, который готов был часами рассказывать о непроходимых дорогах. Миссис Скейлинг мрачно заметила, что ему еще придется глубоко пожалеть, что он не вернулся сразу же. Когда же бедняга узнал, какие благородные гости остановились на постоялом дворе, он действительно пожалел о своем отсутствии. Но затем конюх обнаружил, что на конюшне объявился новый хозяин, причем хозяин властный и не терпящий возражений, который не только не собирался вернуть ему бразды правления, но так загружал его работой, что бедняге некогда было вздохнуть, конюх перестал сожалеть о своей задержке. Может, он и не удостоился чести обслуживать некую знатную особу, но зато ему удалось избежать нескольких дней, когда к нему свысока обращались: "Мой милый", строго указывали на ошибки и приказывали переделывать работу снова и снова. Подобное обращение не искупала даже подчеркнутая вежливость Свейла. Лакей его светлости герцога Салфорда был вынужден питаться на кухне среди грубых и невоспитанных слуг, но никакая сила на земле не могла заставить его замечать существование обычного конюха. Свейл был таким рассеянным и задумчивым, с таким отвращением и презрением смотрел по сторонам, что конюх поначалу принял его за знатного господина, который остановился в "Голубом вепре". Однако потом он обнаружил, что герцог более доступен, чем его лакей.