Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Ему работалось гораздо лучше при их мерцающем свете. Закончив писать, он вызвал адъютанта.

— Перепечатайте и отправьте в фюрюнгсштаб.

Берндт фон Браухич, щелкнув каблуками, сел за пишущую машинку. Из-под клавишей с пулеметным треском посыпались буквы, выстраиваясь в слова и фразы:

«Во взаимодействии с флотом обеспечить блокаду Британских островов. Атаковать порты и суда. Установить превосходство люфтваффе в воздухе в качестве подготовительной фазы вторжения и поставить Англию на колени, держа ее день и ночь под бомбами».

Летчиков из авиагруппы Келленберга с директивой Геринга ознакомили на аэродроме Трувиль в Нормандии, куда они перелетели с Эрис-Диньи. К этому времени небо над Ла-Маншем стало ареной ожесточенного воздушного сражения. Гуго был прав, предупреждая Карла о предстоящих испытаниях. Теперь им, сухопутным летчикам, приходилось летать над обширными водными пространствами.

Трувиль от английского побережья отделяло сто пятьдесят километров морской глади, и, когда делали первый полет на штурмовку английского конвоя, они себя в кабинах чувствовали весьма неуютно. Оказалось, что над морем летать было намного труднее, чем над сушей: никаких ориентиров, не за что зацепиться взглядом, чтобы определить высоту полета в штиль, и отсутствие видимости естественного горизонта из-за мглы, сливающей небо с водой. Да и моторы вроде бы работали над морем не как над сушей — с выхлопами и перебоями. Казалось, что вот-вот они обрежут и придется прыгать в воду, где даже при благополучном прыжке тебя не найдет ни одна собака среди бесчисленных волн с пенными гребнями. Оранжевые надувные жилеты, какие надевали летчики, выглядели насмешкой над человеческим бессилием гарантировать надежное спасение экипажей, упавших в море.

Муторно становилось на душе, когда берега Нормандии скрывались из вида! Внизу кипело волнами или стелилось гладью чужое, враждебное море, а вокруг был не менее враждебный воздух, заполненный истребителями «королевской авиации» или трассами с атакованных кораблей.

Редкая штурмовка морских целей обходилась без воздушных боев. Конвои, проходящие по «каналу», почти всегда охранялись истребителями прикрытия. Кипела вода вокруг судов от взрывов бомб и падающих осколков. Время от времени, оставляя дымный след, в морскую бездну валились «харрикейны» и «юнкерсы», «спитфайры» и «мессершмитты». Торпедные катера и морские охотники, задействованные для спасения летчиков, выбросившихся с парашютами, поставляли их на берег не слишком часто. Море неохотно возвращало принесенные жертвы. Случалось, что, отправляясь на поиск своих сбитых летчиков, моряки привозили очумевших от долгого пребывания в воде англичан.

Но постепенно и эти полеты начали входить в привычку. После нескольких успешных боевых вылетов Карл почувствовал, что он преодолел новый психологический барьер и волны внизу стали так же привычны, как и суша. С 5 августа авиагруппа Келленберга начала действовать по объектам, расположенным на территории Англии. Чаще всего это были авиационные заводы или аэродромы базирования истребительной авиации. Теперь летчики летали от рассвета до темноты.

Радиус действия Ме-110 позволял осуществлять прикрытие бомбардировщиков. Поэтому Карлу пришлось несколько раз летать на сопровождение эскадры Хе-111, действующей по аэродрому и порту Саутгемптон. После массированных налетов бомбардировщиков на месте строений оставалось вспаханное поле. О том, сколько погибло людей под бомбами, Карл старался не думать. Но к своим потерям он не мог оставаться равнодушным. За время боев над Ла-Маншем отряд фон Риттена потерял три экипажа. В других отрядах потери были гораздо серьезнее, но боевое настроение летчиков оставалось высоким. Они ожидали, что вот-вот начнется вторжение на острова германской «Великой армады».

Наиболее ожесточенные сражения развернулись над Англией 15 августа. В воздух поднялись самолеты всех трех воздушных флотов, базирующихся от Норвегии до полуострова Бретань. Собравшись в огромные стаи, они потянулись к намеченным объектам. Над группами бомбардировщиков, камуфлированных в светло- и темно-зеленые тона, вились рои «мессершмиттов».

Операторы английских радаров еще никогда не наблюдали на своих индикаторах такого количества целей. Тревожные сообщения их поступили на командные пункты истребительной авиации.

С аэродромов, расположенных вблизи побережья, стартовали эскадрильи «спитфайров» и «харрикейнов». Собравшись в компактные группы, они прижимались для маскировки к самой верхней кромке облаков и мчались на восток, стремясь встретить противника до подхода к береговой черте.

В этот день, несмотря на проведение массированных налетов, все командующие воздушными флотами отсутствовали на своих КП. Организацией боевых действий занимались их заместители. Генерал-фельдмаршал Шперрле, прилетев в Кенигсберг, встретился на аэродроме с Кессельрингом и Штумпфом. Все три командующих считали, что время вызова их рейхсмаршалом Герингом в свое прусское имение весьма неудачно. Но они были исполнительными солдатами и позволили себе только слегка поиронизировать над шефом.

— Ну, что нам сегодня покажет хозяин? — спросил у коллег Шперрле. — Опять своих призовых жеребцов?

— У Германа сейчас новое увлечение, — заметил Кессельринг. — Он увлекся коллекционированием шедевров живописи.

Но у хозяина поместья нашлись дела поважнее. Гости отчитались перед Герингом о ходе воздушных операций. После коротких дебатов рейхсмаршал вручил директиву по дальнейшему использованию ВВС.

Теперь главными целями люфтваффе становились военно-воздушные силы Англии и объекты авиационной промышленности. Остальными целями — кораблями, радиолокационными станциями, промышленными объектами — рекомендовали в данный момент пренебречь.

В этой же директиве Геринг, обеспокоенный большими потерями летного состава, приказал впредь в составе каждою экипажа, действующего над Англией, иметь не более одного офицера.

Почти весь август прошел в ожесточенных воздушных сражениях. Силы летного состава истребительной авиация ВВС Англии были на исходе, но в ночь на 25 августа произошел эпизод, изменивший весь ход «битвы за Англию».

Несколько немецких бомбардировщиков, имевших задание уничтожить нефтехранилище, расположенное в устье Темзы, из-за ошибки штурмана положили свои бомбы на жилые кварталы Лондона. Эта несанкционированная бомбардировка столицы вызвала настолько большое возмущение английских граждан, что Черчилль должен был принять решительные меры.

Утром 25 аввуста во все штабы авиагрупп люфтвас прибыла телеграмма разгневанного рейхсмаршала:

«Приказываю немедленно выяснить, какие экипажи прошлой ночью, вопреки приказу, сбросили бомбы на Лондон. Виновные должны понести суровое наказание и подлежат переводу в пехоту.

Геринг».

Но эта телеграмма и репрессии к виновникам разрушения церкви Сент Джайлс и свержения с пьедестала бронзового памятника Мильтону уже ничего не могли изменить.

Вечером 25 августа восемьдесят бомбардировщиков «хемпден» взяли курс на германскую столицу.

Штурманы с сомнением и беспокойством поглядывали на полетные карты. Такое сложное задание они выполняли впервые. Им предстояло пролететь около тысячи километров над неприятельской территорией, сбросить бомбы на заводы «Сименс — Хальске» в Берлине и еще преодолеть тысячу километров при возвращении домой. На скорости двести миль в час это удовольствие растягивалось на целую ночь. Чтобы забраться так далеко в глубь Германии, пришлось заливать баки бензином по горловину. Затяжелевшие машины могли поднять всего лишь около тонны бомб.

Семьдесят тонн металла и взрывчатки, сброшенных на Берлин, были что дробь для носорога, но немцев это ошеломило настолько, что они отказывались верить в реальность происходящего. Ведь недавно Геринг клятвенно заверял немцев, что ни один вражеский самолет не сможет преодолеть противовоздушную оборону Германии. («Если хоть одна вражеская бомба упадет на Германию — я меняю фамилию Геринг на Мейер», — заявил он.)

Зенитные батареи, окружающие Берлин двойным кольцом, вели яростный огонь до рассвета, так и не сбив ни одной английской машины.

Вместе с бомбами на берлинцев сыпались листовки, в которых говорилось: «Война, начатая Гитлером, будет продолжаться и продлится столько, сколько просуществует Гитлер».

В последующие десять дней «хемпдены» совершили еще четыре налета на Берлин. Разрушения и жертвы были невелики, но основная цель — психологический эффект был достигнут.

Немцы в эти дни с нетерпением ждали выступления Гитлера. Многие надеялись, что фюрер объявит о начале вторжения в Британию в качестве возмездия за ночные налеты английской авиации. И наконец фюрер заговорил. Это случилось на многолюдном митинге в берлинском Дворце спорта, где Гитлер открыл кампанию «зимней помощи» армии.