Раздвоение - Ярослав Кузьминов

восторг, даже не смог сдержать хохот.

— Что вас развеселило? — спросил Петр.

— А я не принес сегодня текилу! — сказал Дмитрий.

— Как не принес? — Петр чуть не подпрыгнул.

— Ну, я думал, ваша очередь угощать.

— Я не держу дома алкоголь, — с достоинством ответил Петр.

— А чего тогда пьете?

— Так вы предлагаете.

— Сегодня предложили вы, — резонно парировал Дмитрий. — По мне, так можем не

пить.

— Да ладно вам! — к Петру на мгновение вернулся его тупо-убедительный тон. — Тут

делов-то, в магазин сбегать!

— А, ну сбегайте, — Дмитрий с трудом сдерживал улыбку. — Только телевизор

включите, а то мне будет скучно.

— Знаете, Дмитрий, я бы не хотел сегодня выходить из дома. Дело в том, что сегодня

меня могут подстерегать на улице. Может быть, вы сходите? Заодно кое-какой еды

купите, я вам деньги дам.

— Замечательная идея, учитель! Только есть загвоздка. Дело в том, что я не мальчик,

который бегает за догонкой, — объяснил Дмитрий.

Петр уставился на него, сжимая и разжимая кулаки.

— Хотите побить меня за это? Как Володю? — Дмитрий кивнул на кулаки.

— Что? А! Конечно, нет! — Петр спрятал кулаки под стол. — Просто я думал... знаете, я

хотел спросить вас. Вы не замечали слежки за собой в последние дни?

«О-па! Приехали!» — подумал Дмитрий весело. Вслух он сказал:

— Да кому я нужен меня преследовать?! А вас, что, преследуют?

— Нет, не меня. Одного моего клиента. Я подумал, может и других моих клиентов тоже

преследуют?

72

— Ну, я думаю клиническая картина у всех разная. Другие разговаривают с пришельцами

или видят сквозь стены. Если бы всех преследовали, ваша работа была бы скучна.

Петр долго молчал, и Дмитрий уже собирался попрощаться с ним и уйти. Но вдруг Петр

изменился в лице, вскочил и гневно спросил:

— Слушайте, а зачем вы набились ко мне на учебу и спаиваете меня? — в его голосе

прорезалась неожиданная сталь. — Знаете что, выметайтесь и верните все мои бумаги.

Иначе живым вы не уйдете.

— Да пожалуйста! — удивился Дмитрий. — Я и сам собирался их вернуть.

Он сходил за рюкзаком в прихожую, Петр встал в проходе кухни, настороженно глядя

вслед. Дмитрий вернулся, выложил на стол бумаги. Петр просмотрел их и сказал:

— Тут не все. Самого первого курса не хватает.

Это было правдой. Дмитрий вдруг вспомнил, что курс лежит у него под матрасом.

— Чтобы завтра этот курс лежал у меня в почтовом ящике. Иначе найду и покалечу, —

предупредил Петр.

Дмитрий ощутил бешенство. Он хотел ударить Петра, но замер пораженный,

столкнувшись с ним взглядом. В глазах Петра он прочитал печать смерти. Такое с ним

было второй раз в жизни. Когда он уезжал от больной бабушки, она встала закрывать за

ним дверь. Его отец закричал: «Мать, не надо, я закрою», но она не обратила внимания.

Попрощавшись и выходя из квартиры, он обернулся, и увидел такую же пустоту в глазах,

лежащую как бы в глубине, прикрытую сверху простой грустью по уезжающему внуку.

Его бросило тогда в холодный пот. Кажется, бабушка тогда поняла его чувства, потому

что сразу закрыла дверь. Живой он ее больше не увидел. У Петра пустота в глазах была

прикрыта гневом, враждебностью и подозрительностью. И на этот раз Дмитрия тоже

пробил холодный пот.

— Ну что смотришь, щенок? — рыкнул Петр, переступая с ноги на ногу.

— У вас такая грусть в глазах... Я обязательно принесу завтра ваш курс, обещаю.

Петр ничего не ответил, Дмитрий пошел в прихожую, торопливо обулся и вышел, на ходу

набрасывая куртку.

На следующий день, в среду, его друг, Алексей, или проще, Леха, планировал

съездить рано утром в гаражи где-то на Щелковской, заменить разбитую заднюю дверь.

Он побаивался ехать один и позвал с собой Дмитрия. Тому совсем не хотелось вставать ни

свет ни заря, но отказать другу он не мог. Теперь Дмитрий решил по пути сделать еще

одно дело — закинуть бумаги Петру в почтовый ящик

Чтобы не звонить в домофон Петру, он дождался, когда кто-нибудь войдет в

подъезд. Ими оказались два комичных парня в песочного цвета тулупчиках, шапках-

ушанках и синтетических шароварах, таких широких, что штанины терлись одна о

другую, издавая вжикающие звуки. Парни держали руки в карманах, зажав по сигарете в

зубах. Дым попадал им в глаза, и они жмурились. Зайдя в подъезд, Дмитрий хотел их как-

нибудь подколоть, но в голову не пришло сходу остроты. Парни, тем временем, быстро

скрылись, взбежав по лестнице. Дмитрий бросил бумаги в почтовый ящик и пошел

обратно.

Выходя из подъезда, он столкнулся с Олегом Кощеевым. Тот приехал на очередное

занятие у Петра Николаевича, опаздывая на десять минут. Он страшно нервничал и

судорожно тыкал кнопки домофона.

— А вы к кому? — осведомился Дмитрий строго, увидев плюгавенького,

запуганного подростка.

Его так и тянуло кого-нибудь поднасадить!

— К Абаеву Петру Николаевичу, — отчеканил тот. — На занятия психотерапией.

— К сожалению, — начал Дмитрий скорбно, — он серьезно... пострадал во время

утренней пробежки.

73

Дмитрий даже не подозревал, насколько близок к истине. Петр Николаевич в это

время лежал с лихорадкой, провалившись в тяжелый сон, и не слышал, как звонил

домофон.

— Я его ученик, — продолжил Дмитрий, — и я знал, что вы придете. Он направил

меня вас встретить. Пойдемте, сядем где-нибудь и поговорим, я знаю хорошую

пельменную.

— Но у меня нет денег на кафе, — запротестовал подросток испуганно. — Я

пожалуй лучше пройду к...

— Петр Николаевич просил его не беспокоить, — Дмитрий легко оттеснил

подростка от двери. — Вы проходили обучающий курс: «Руководство по социальной

успешности?». Там, в принципе номер семь, сказано, что не следует поступать против

воли человека, имеющего хорошие намерения.

Дмитрий вспомнил первое, что пришло ему в голову. Он даже не был уверен, что

принцип был седьмой, а курс назывался именно так. Цитата из курса, однако,

подействовала на подростка, как заклинание.

— Хорошо, я пойду с вами. Я не являюсь «социальным моллюском», и я следую

выученным принципам.

Дмитрий чуть не засмеялся. Этот «социальный моллюск» веселил его с самого

начала. Должно быть, тут была какая-то ошибка в переводе, потому что моллюск как

воплощение неизлечимого порока — это чудовищно смешно.

— Только можно я ничего не буду заказывать, — добавил подросток затравленно.

— Я действительно ограничен в деньгах.

— Я тебя угощу, парень. Друг Петра Николаевича — мой друг. Как тебя зовут?

— Олег, Олег Кощеев. Он вам что-нибудь говорил обо мне?

— Очень приятно, Олег. Я Дмитрий. Он говорил про тебя, что ты отличный

ученик, очень... упорный, вот.

Сказав это, Дмитрий повел восторженного и смущенного Олега к вишневой

«Волге» с огромной вмятиной на правой задней двери.

Водитель «Волги», парень тех же лет, что и Дмитрий, перегнулся, протиснувшись

между сидений, и отпер заднюю дверь, выходящую на сторону дороги. Дмитрий сказал:

«Эта дверь не открывается, сядь с той стороны». Сам он сел вперед. «Познакомься, Олег,

это Леша, мой дружбан», — сказал он, когда они устроились в машине и закрыли двери.

Леша, не оборачиваясь, просунул ему, ладонью кверху, свою толстую, мозолистую руку, с

почерневшей вокруг ногтей кожей. Олег подумал, что это заболевание, и не хотел жать

руку, но испугался противиться. Рука была теплая, сухая и мягкая. «Ты, по ходу, дверь не

закрыл, Олег, — хлопни посильнее». Олег послушался.

Радиоведущая самоуверенно говорила глупости: «И вот, наступают выходные, и

мы с вами не знаем, чем бы заняться. Мы привыкли к работе, и нам тяжело найти себе

занятия. Вот у меня, например, постоянно эта проблема. Муж уже знает, что если он с

утра в субботу не потащит меня на какой-нибудь спорт, бильярд или, там, в аква-парк, то

ему придется не сладко...» Как можно не знать, чем заняться в выходные, возмутился про

себя Олег, всегда ведь есть книги, которые ты давно хочешь прочитать! Его раздражала

радиоведущая, и он был на грани того, чтобы попросить выключить эту гадость. Леша,

тем не менее, сам переключил на другой канал, и радио разразилось женским вокалом:

«Вот она любовь, о-ка-янная!». «Ну что, разберемся с дверь и ко мне?» — спросил Леша.

«Ну да, — бросил Дима, — только в магаз заскочим по пути» — «Ну, это само собой!» —

«А где вы помяли дверь, Алексей?» — спросил Олег, в надежде понравиться двоим

амбалам. — «Да, Лех, расскажи ему, чтобы сам такой фигни не творил» — «Значит,