«Путешествие на Запад» китайской женщины, или Феминизм в Китае - Эльвира Андреевна Синецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мой взгляд, очень интересны его выводы о ещё одном – психологическом аспекте изменения семейного статуса женщин. Так, он утверждает (или приводит утверждения китайской печати), что «Китай выделяется большим равенством полов и распределения работы по дому в сравнении, например, с Японией или Англией, тем не менее китайские женщины значительно чаще, чем японки, считают труд по дому тяжёлой или очень тяжёлой обузой, чаще жалуются на недосыпание». И здесь главным фактором является отнюдь (или не столько) различия в технической оснащённости домашнего труда, скорее значимо то, что «роль домашней хозяйки в Японии пользуется значительно большей популярностью, чем в Китае»[390].
Бергер не мог не отметить имманентную новому статусу женщины в обществе конфликтность, выражающуюся прежде всего в росте разводов. При этом в 70 % случаев инициаторами расторжения брака выступают женщины, несогласные с поведением мужа в семье, злоупотреблением им мужской властью, неуважением и непониманием супруги. В свою очередь, среди причин разводов, приводимых мужчинами, часто указываются: недостаточная забота супруги о семейном очаге, о детях, о муже, чрезмерная её занятость работой.
Интересны приведённые им из журнала «Чжунго фунюй» («Китайская женщина») данные о доминирующих женских персонажах на страницах журнала за 1950–1990 годы. Изменения возрастных и партийных показателей, снижение доли «образцовых трудящихся» «отражают объективную реальность уменьшения значимости политической составляющей в образе идеальной женщины»[391].
Заявление автора в преамбуле данной статьи, что «и непосредственные наблюдения, и социологические исследования однозначно свидетельствуют, что положение женщин в современном Китае претерпело очень большие изменения по сравнению с дореволюционным временем»[392], оспорить, конечно, сложно[393]. Автор сравнивает эти изменения и с ситуацией в Японии, где, «несмотря на социальные, политические и экономические перемены, происходившие начиная с эпохи Мэйдзи и особенно после поражения во второй мировой войне, общественные функции полов изменились значительно меньше». Но явно звучащая мажорность этих утверждений некоторым образом снижается приводимыми самим же автором несколькими страницами ниже данными о том, что новый статус китаянки связан с определёнными социально-психологическими трудностями, не имевшими места ранее. Более важным, возможно, является оценка китаянками, заниженная по сравнению с японками, собственного статуса и положения на настоящем этапе. В свете этого утверждение о том, что «социальный статус современной китайской женщины во многом иной, чем на Западе»[394], вызывает ряд вопросов. И, прежде всего, хочется понять, какой компоненты в этой инаковости больше, социальной или психологической? Нужны ли только определённые законодательные акты, рост благосостояния жителей Поднебесной? Или необходимо тем или иным способом поднимать самооценку китайской женщины, развивать её самоидентификацию? И при этом, представляется, немалая роль принадлежит здесь и необходимому росту гендерной культуры в обществе в целом.
Годом позже, в 1995 году Т.М. Емельянова публикует два доклада, подготовленных для конференций Института Дальнего Востока РАН, проведённых в 1994 и 1995 годах (возможно, один доклад – с перспективой поездки в Пекин на Всемирную женскую конференцию, а второй – в качестве отчёта об участии в этой конференции): «Проблемы женского движения в КНР (90-е годы)» и «IV Всемирная конференция по положению женщин: действия в интересах равенства, развития и мира».
Следует оговорить, что перу Емельяновой принадлежит целый ряд статей о женских организациях в КНР, публиковавшихся в ежегодниках «КНР: политика, экономика, идеология» начиная с 1974 года, в сущности, сводимых лишь к некоторым данным о Всекитайской федерации женщин и узкому спектру её деятельности, вследствие как отсутствия полнокровных данных по этому вопросу, так и просто полного отсутствия каких-либо форм, должных составлять основную функцию этой организации – самоорганизации женщин в КНР.
В первой статье о 1990-х годах Емельяновой, опять-таки традиционно для публикаций по этой тематике, приводится немало интересных статистических данных. Но, в сущности, содержание статьи не соответствует теме, обозначенной в заголовке: ни о каком «женском движении» не говорится, статья посвящена опять-таки некоторым вопросам «положения женщин в Китае». Женщина, судя по содержанию статьи, не является субъектом не только в государственной, но и в значительной мере в своей частной жизни. Она – по-прежнему объект партийной политики, которая и определяет её место на рынке труда (если таковой имеет место в Китае), на законодательном поле и даже в личной жизни. То, что доля женщин во всём населении Китая составляет 48,4 %[395] (что является явной спецификой ряда азиатских стран, не только Китая), не откомментировано никоим образом[396].
Сведения, приведённые в статье из опубликованных в газете «Жэньминь жибао» в 1994 году двух обширных специальных документов о положении женщин в Китае[397], на мой взгляд, также нуждаются в комментарии. Скажем, процент участия женщин в правительственных и общественных органах Китая может, как мы знаем, носить некий дизайновый, украшательный характер. «Разрабатываются планы по подготовке и выдвижению женщин, устанавливаются квоты участия женщин в партийных, государственных и административных организациях». (Так было и в СССР. Но реальную власть при этом имели немногие, в основном женщины выполняли скорее представительские функции). «Устанавливается процент приёма девушек в высшие учебные заведения». Можно по-разному относиться к квотам. Тем не менее следует признать, что и «это есть не только вовлечение женщины в общественную жизнь, но и повышение её социального статуса»[398]. (Может быть, более значимы и показательны выборы народных представителей в уездные и волостные органы, где доля женщин достигла 21–25 % в 1990 году[399], но, конечно, и здесь хорошо бы было рассмотреть всё поконкретнее, вживе).
Весьма показательно, что в «Программе повышения статуса китайских женщин в период за 1995–2000 годы» признаётся, что, несмотря на всё законодательное закрепление прав женщин, в стране по-прежнему царят старые представления о роли женщины в обществе. И образовательный уровень, и степень участия женщин в общественной жизни всё ещё невелики[400].
Далее в статье всё более исчезает мажорность, звучащая в первой её части. Например, пишется о том, что «несмотря на большой прогресс, достигнутый в решении женского вопроса за период существования КНР», «положение женщин в нынешнем Китае остаётся достаточно сложным и неоднозначным»[401]. Автор, с одной стороны, указывает на «живучесть» старых представлений о женщине (в том числе и стереотипов типа «уважаются мужчины и презираются женщины»), принижающих её роль в социально-политической жизни страны.
С другой стороны, Емельянова отмечает необходимость уделять должное внимание тем проблемам, которые проявились в период экономических преобразований в КНР. Оба этих фактора 一 и неизжитые гендерные стереотипы, и современная экономическая ситуация
