Золотой ангел - Олег Мазурин

Купец взялся за саблю и пистолет и приготовился защищать свою собственность, а Алабин обратился к своим подчиненным.

– Что нам предпринять, братья? Первоначально следует достойно и без излишних потерь отразить атаку бандитов, а затем перейти в контрнаступление и разгромить врага наголову! Вот и все мое распоряжение! Деритесь храбро и мужественно! Бог на нашей стороне. Николай святой угодник, выручай нас! Эх, понеслась, моя душенька, в рай!

Наемники в количестве чертовой дюжины взвели курки своих ружей и пистолетов. Кислицин, Юзевский и Алабин и Энай предусмотрительно подхватили щиты, в которые тотчас же вонзилось несколько стрел.

– Вот и щиты пригодились! – азартно крикнул Кислицин.

– И не говорите, Сергей Сергеевич! – отозвался Алабин. – Сегодня мы побываем в шкуре древнерусских витязей!

– Или воинов Тамерлана! Будет о чем потом вспомнить, господа! – развеселился Юзевский.

– Если останемся в живых! – продолжил капитан.

Вооруженная толпа приближалась. На головах у членов секты «Путь Девяти Дворцов» вместо традиционных конусообразных соломенных шляп были желтые повязки. Оружие у них было в основном холодное: цепы, луки, стрелы, копья, сабли, ножи, вилы, дубинки. Только у нескольких человек имелись допотопные ружья и то больше для устрашения. Доспехов и других защитных приспособлений у разбойников не наблюдалось. Вместо них – рубахи с косым запахом да штаны. Некоторые бандиты и вовсе были обнажены по пояс. Впереди них бежал главарь – мускулистый и непривычно высокий для китайцев детина с голым торсом. В руках он держал две сабли. А за его поясом торчала куча ножей и кинжалов. Он что-то яростно выкрикивал, и вид его был очень устрашающий.

И вот враг уже совсем близко…

– Главаря я беру на себя! – громко предупредил всех поручик, и в сторону сектантов грянул ружейный и пистолетный залп.

Первый ряд разбойников заметно поредел. Но это не остановило яростную атакующую волну. Алабин разредил пистолеты и ружье и бросился с двумя саблями на врагов. Как скандинавский берсерк с пеной на губах и с взбешенным взором Дмитрий рубил клинком направо и налево, подбираясь к предводителю разбойников.

И вот наконец ранив какого-то грабителя, поручик схватился с главарем. Две острые сабли детины были в крови. Только что бандит рассек голову одному русскому матросу, а до этого убил его товарища.

«Постой, мерзавец! Сейчас ты получишь сполна за свои злодеяния!» – мысленно проклинал китайца поручик.

Главарь что яростно кричал на своем языке и рубился с Дмитрием жестоко и умело. И вдруг он взмахнул саблями и упал, пронзенный стрелой в горло: это постарался лучник Энай.

– Молодец, батыр! – похвалил бурята Алабин и кинулся к другому разбойнику.

Как только бандиты увидели, что их предводитель пал, они дрогнули и побежали. Энай принялся пускать стрелы в спины бегущих. Он делал это весьма быстро и умело, что наносил немалый урон отступающим. Кто-то из них падал раненый, кто убитый.

Победа была полной. На поле сражения осталось около двадцати пяти трупов сектантов. Но и победители не обошлись без потерь. Остались в живых Алабин, Кислицин, Юзевский, Вин Чоу, Энай, один матрос и двое солдат. Но пятеро алабинцев погибло. По русским традициям их тут же на берегу схоронили и поставили кресты. Также погибли в бою и двое слуг купца.

Мертвых слуг отнесли в город, обрядили в белые одежды и положили в гробы лицом кверху и накрыли одеялом. Боковые промежутки гробов наполняли соломою, а сверху накрыли красным шёлковой материею. Гробовую крышку прибили гвоздями, а пазы замазали глиной. Перед гробом поставили опрокинутую лоханку, а нее – большой камень.

– Для чего это, Ваня? – удивился Алабин.

Вин Чоу охотно пояснил:

– Камень придавливает искушения у покойника, а также умерший не может теперь вставать и прочее. У нас покойников погребают в течение седьми седьмиц, или ста дней. Но если в продолжение сего времени не найдут удобного места для похорон, то строят в избранном месте хижину и в ней ставят гроб. Это называется «на время поставить».

– Ясно… И вот еще какой меня вопрос интересует, Ваня. Отчего у вас так много разбойничьих шаек, просто полстраны бандитов? Откуда они берутся?

Вин Чоу грустно улыбнулся:

– Богачи, чиновники, ростовщики, а также военные отнимают у крестьян не только прибавочную, но и зачастую значительную долю необходимого продукта, обрекая бедолаг на нищенское полуголодное существование. В этом вы, командир, убедились, когда мы встретили роту маньчжурских солдат. Чиновники – вот настоящие деспоты. Они вершат суд и расправу по собственному произволу. Под разными предлогами они вводят разные налоги: на чай, табак, соль, сахар, хлеб, рис, мясо, дрова. И горе крестьянину, если осмелиться обратиться с просьбой о защите к вышестоящей власти. Жалоба все равно возвращается на рассмотрение к обидчику. А потом он приказывает бить жалобщика плетью. «Чиновники империи хуже разбойников» – так говорят простые люди. Крестьяне естественно разоряются, бросают свои дома и наделы, становятся нищими и пополняют ряды разбойной вольницы. Не лучше положение ремесленного народа и в городах. Поэтому крестьяне и бедное население городов нередко поднимают восстания и образуют новые шайки. И это будет продолжаться до тех пор, пока в стране на троне не воцарится справедливый император, который и поставит на место непомерно жадных чиновников и господ.

– Принимая во внимание особенности вашей китайской ментальности и традиций, когда нижестоящий почитает вышестоящего, несмотря на то, что тот глуп и бесчестен, я полагаю, что в вашей стране еще долго будет засилье узурпаторов и деспотов в дорогих и золотых шелках. А, значит, будет продолжаться угнетение рабочего и крестьянского люда. А посему ряды разбойников и пиратов будут непременно увеличиваться. И они как саранча будут пожирать свою экзотическую страну.

– Ваши рассуждения точны и справедливы, командир. Я тоже считаю, что так будет. Наши традиции, к сожалению, а может, к счастью, чрезвычайно древни, крепки и вечны.

– Достойный ответ, Ваня. Ну, что же, а теперь пора нам взойти на наши «корабли» и странствовать далее. Видишь, нам машут наши товарищи.

– О, да, все уже наши на борту джонок! Кроме нас! Тогда идемте, командир!..

– Allons, mon ami! Et juste avant![25] – дружески похлопал по плечу Вин Чоу поручик. – Приключения продолжаются!

Алабин и Вин Чоу заскочили на судно, и флотилия Ли Сюаня отчалила. Рискованный и опасный поход по Поднебесной вновь продолжился. Купец и его команда минули портовый город Люйшунь и вышли в Желтое море, которое Вин Чоу и Ли Сюань вкупе со слугами-китайцами и моряками называли между собой «Хуан-Хай». Хуан-Хай потом сменил Дун-Хай – Восточно-китайское море.

Вечером Ли Сюань пригласил Вин Чоу в качестве переводчика и задал Алабину неожиданный вопрос:

– Дим Рим, хочу все спросить тебя, в России у тебя имеется жена, дети?

– К великому сожалению, благоверной я не успел обзавестись. Детьми – тоже, хотя обожаю этих наивных ангелочков. Имеется возлюбленная, но она уехала в Англию. Скажу по великой тайне, уважаемый Ли Сюань, именно из-за любви к ней я и попал на каторгу.

– Понятно – сочувственно покачал головой купец. – И когда ты последний раз видел свою ненаглядную?

– В марте одна тысяча восемьсот девятого года. Пятнадцатого числа. Я эту дату на всю жизнь запомнил.

– Какой долгий срок.

– Больше года.

– Больше года… Мужчина без женщины теряет свою энергию, – философски изрек Ли Сюань задумался…

– А вы, уважаемый Ли Сюань, обременены ли узами Гименея, у вас есть детишки?

Тень скорби и печали легла на лицо купца.

– Была у меня жена, и чада были, двое мальчиков и три девочки.

– И что с ними сталось?

– Я тогда жил недалеко от Гуанчжоу. А эти мерзавцы – люди адмиральши Шинг – напали на наш пригород. Я тогда с торговыми делами был в Харбине. Так вот пираты никого из жителей тогда не пощадили, в том числе и мою семью. Эти ладроны – настоящие звери, безжалостные и циничные. Когда я вернулся домой, я был вне себя от горя. Хотел лишить себя жизни, но одумался…

– Примите мои соболезнования, глубокоуважаемый Ли Сюань, вы столько пережили. Простите, что задал этот не к месту вопрос.

– Ничего… Эта трагедия уже в прошлом… Через трое лун мы уже будем в великом городе Шанхае, там мы и отвлечемся от грусти и земных забот. И забудем горечь потерь.

– Пожалуй, отдых нашему дружному отряду не помешает. Это точно…

И вот он огромный Шанхай.

На местном диалекте название города произносилось как «Занхэ». Так объяснил Вин Чоу русским офицерам. Первое упоминание этого названия относится к династии Сунн, девятый век, когда уже существовал между слиянием рек Янцзы и Хуанпу поселок с таким названием. Шанхай был разделён на две части рекой Хуанпу – притоком реки Янцзы. Большая часть городской зоны Шанхая находилось на западном берегу Хуанпу.