Уха из золотой рыбки - Дарья Донцова

– Так чего надо? – еще раз спросила Алла, плюхаясь прямо на незастеленный диван. – Если деньги собираете на игрушки или дополнительные занятия, то зря пришли. Безработная я, живу впроголодь.

Да уж! Однако на кофе, сигареты и журналы хватает!

– Что же не устроитесь на службу? – вырвалось у меня.

Алла скривилась:

– А вам какое дело?

– Просто жаль вас, кстати, тут на углу супермаркет, на двери объявление висит: «Требуются кассиры и уборщицы». Может, вам сходить, поинтересоваться?

Алла зевнула:

– Была охота за копейки ломаться, вставать в шесть утра. Нет, я ищу хорошую работу, чтобы не меньше тысячи баксов в месяц и часа три, ладно, четыре в день.

– Какое у вас образование?

– Десять классов.

– Навряд ли найдете такую работу, может, лучше пока временно где-нибудь устроитесь? Сами же говорите, денег у вас нет, а девочку надо кормить, одевать, обувать, за ясли платить.

Алла взяла пачку «Парламента»:

– Девку вдвоем делали, вот пусть ее папенька и крутится.

Вымолвив последнюю фразу, она принялась раскуривать сигарету. Я с огромным усилием удержалась от того, чтобы не продолжить разговор о работе. Абсолютно уверена, если человек, живущий в большом городе, жалуется на безденежье, то он лентяй. В провинции да, согласна, там трудней. Если в вашем городке закрыли фабрику, на которой стояла у станков основная часть трудоспособного населения, – это несчастье. Но в мегаполисе, где проживают миллионы?! Домработница, няня, шофер, уборщица… Да мало ли где можно пристроиться, вот только отнюдь не все на самом деле стремятся работать. Кое-кто, щелкая пультом, предпочитает лежать у телика и ныть о тотальном отсутствии денег. Согласна, превратиться из инженера в поломойку неприятно и морально, и физически, но если нет альтернативы? И уж совсем не понимаю, когда о голодной жизни заводит разговор педагог. Что мешает заняться репетиторством? Впрочем, есть у меня одна знакомая, «англичанка», имеющая манеру прийти в гости, окинуть взглядом стол и со вздохом заявить:

– Вот! У вас пирожные, а мне на хлеб не хватает.

Честно говоря, услыхав эту фразу впервые, я начала комплексовать, вытащила кошелек и сунула Наде деньги. Но однажды Зайка спросила меня:

– Зачем ты даешь Надьке доллары?

– Но она голодает!

Ольга фыркнула:

– Ну-ка припомни. Надя взяла у тебя доллары на установку стеклопакетов.

– Да, она живет около завода, шум мешает.

– Ага! Потом еще на летний отдых.

– Ну не держать же ребенка в городе.

– Затем на операцию своему двоюродному брату.

– Он мог умереть.

– Послушай, – вышла из себя Зайка, – отчего твоя Надя не желает набрать учеников? Десять долларов в час. Трое в день – это тридцать баксов, умножь на семь – двести десять в неделю. А детей найти очень легко, много неуспевающих по языку прямо в ее классе.

– Надя говорит, что моральные принципы не позволяют ей давать частные уроки, – вздохнула я.

– Вот дрянь, – вскипела Ольга, – просто ей охота прийти домой в два часа дня и завалиться на диван, а не бегать по ученикам. Ну-ка вспомни себя! Хороши принципы! Работать не позволяют, а тянуть из тебя деньги сколько угодно! Отлично получается! Имей в виду, помогать надо не всем, некоторые недостойны этого. Надя нагло пользуется тобой, она звонит и появляется только тогда, когда ей что-нибудь надо.

Я уставилась на Зайку. Она, похоже, права. Очень хорошо помню, как я сама носилась по городу, набрав роту учеников, уходила в восемь утра, возвращалась в одиннадцать вечера… А Надька лишь ноет.

Похоже, эта Алла родная сестра Нади – валяется на диване, жалуется, но брать в руки тряпку не спешит. Что это со мной? Ну какое мне дело до Аллы, ведь я пришла совсем с другой целью и принялась воспитывать лентяйку. Рассердившись на себя, я слишком резко спросила:

– Денег, говоришь, нет? Сколько долларов хочешь?

– Что делать надо? – лениво спросила Алла. – Нянечкой в ваш садик идти? Ну уж нет, была охота за копейки ломаться.

– Не волнуйся, – успокоила я ее, – даже с дивана слезать не потребуется, просто ответь на пару моих вопросов.

Аллочка заморгала. Я вытащила из кошелька зеленую купюру и помахала перед ее носом.

– Ну, теперь готова? Языком ворочать не лень?

– Что вы хотите? – пробормотала Алла.

– Ты знаешь Малику Юсуповну?

– Ага.

– Она рисовала твой портрет?

– А разве нельзя? – занудила Алла. – Подошла во дворе, представилась, сказала, что у меня лицо оригинальное, предложила денег. Если бы мужик начал такое говорить, ни в жизни бы не согласилась, а с женщиной пошла. Всех дел-то в кресле посидеть, правда, это трудно оказалось, шевелиться нельзя, я прямо извелась вся.

Да уж, деньги, как правило, не падают с неба, их количество зависит от вашего труда и эксклюзивности. Если поленились получить образование, не стали совершенствоваться в профессии, то и заслужите копейки. Среди парикмахеров есть Сергей Зверев, Долорес Кондрашова и просто отличные мастера, получающие великолепные гонорары, а есть женщины, умеющие только «стричь ровно» и «делать химию на мелкие палочки». И кто виноват, что последние не желают оттачивать мастерство?

– Целый месяц к ней ходила, – ныла Алла, – в самую жару…

– Хорошо, – прервала я ее стоны, – я уже поняла, что мучилась ты безмерно. Теперь скажи, а было такое, что в квартиру к Малике Юсуповне приходила Арина Яковлевна, заведующая детским садом, и ругалась с нею?

– Ага, – кивнула Алла, – про машину орала, вроде Малика Юсуповна куда-то ездила и какому-то ребенку помешала. Только Арина Яковлевна ошиблась, Малика никуда не выходила, сумасшедшая она.

– В каком смысле?

– В прямом, психопатка натуральная.

– И в чем это выражается?

– Стоит у своей подставки с бумагой целый день, аж трясется, не ест, не пьет, кистями машет. Как только у нее ноги со спиной не отваливаются. Стоило мне в туалет попроситься – начала вздыхать, недовольно хмуриться. «Ступай, только быстро!» Я вначале думала, она меня кофе угощать станет, богатая же, но фиг-то, даже воды не наливала, велела сидеть не двигаясь.

– Не помнишь, после ухода Арины Яковлевны Малика звонила кому-нибудь?

Алла покачала головой:

– Нет, снова за работу принялась, только сердилась очень.

– И что она говорила?

– Ну, – призадумалась Алла, – вроде так: «Эта заведующая думает, что я богатая дура и с меня можно много денег содрать. Вот придумала так придумала! Да на моей машине суперсигнализация стоит, ее без специальной карточки не отключить, даже и пытаться не стоит! Никто на моей машине не катался, все вранье. Охота с меня доллары тянуть. А за что? Машину буду ставить где хочу, купила в этом доме квартиру и имею право пользоваться двором, наплевать мне на ее ясли. Там еще под окнами куча автомобилей толпится, так нет, ко мне примоталась, потому что «Мерседес» внимание привлекает. У богатого взять немножко – это не грабеж, а дележка! Но ошибочка вышла, ни копеечки не дам. Приди она по-хорошему да попроси вежливо: «Малика Юсуповна, сделайте милость, помогите больному ребенку», мигом бы спросила, что надо. А раз вранье развела про машину, то и пошла вон».

Алла замолчала.

– Это все? – спросила я.

– Да, потом музыкальный центр включила, она под музыку рисует, симфоническую. Такая тоска, я все время засыпала.

В Ложкино я приехала вечером и с радостью увидела на вешалке куртку Лены. Уже хотела пойти и отругать глупышку, но наткнулась на странно возбужденную Машу, которая покрикивала на Гришу:

– Давай собирайся быстрей.

– Сейчас, – пыхтел уголовник, завязывая ботинки.

– Он скоро придет, – не отставала Маня, – ну, торопись, экий ты копун!

– Куда вы собрались? – удивилась я.

– Подарок Александру Михайловичу покупать.

– Но почему?

– Ты ничего не знаешь? – подскочила Машка.

– Нет, а что случилось?

– Дегтяреву орден дали, – заорала Манюня, – за заслуги и еще денежную премию, он какого-то маньяка поймал! С утра Женька звонил и рассказал. В полдень министр ему награду вручил. Сейчас они в отделе отмечают, а мы вечером. Эй, Гриша, ну поторопись!

– Я с вами!

– Вот и хорошо, – подпрыгнула Маня, – а то я уже хотела Ирку просить нас в магазин отвезти.

Помня о недавних неприятностях, я усадила Машку сзади, а вора на переднем сиденье. До универмага мы добрались без приключений, сложности начались потом, потому что решительно не знали, что купить Дегтяреву, у него все есть. Зайка тщательно следит за гардеробом полковника. Зная его агрессивную нелюбовь к посещениям магазинов, Ольга поступила просто. Один раз она сумела затащить яростно сопротивляющегося полковника в ГУМ, на второй этаж, в магазин «Дормюль», и теперь там у продавцов имеется мерка. Два раза в год Зайка ездит в «Дормюль» и привозит Александру Михайловичу костюмы, рубашки, свитера, носки. «Дормюль» рассчитан на солидных мужчин, модели там не экстремальные, очень похожие друг на друга, варьируются лацканы пиджаков да воротнички рубашек, и полковник пребывает в наивной уверенности, что вот уже много лет не меняет гардероб. Один раз он, правда, облачившись в новый костюм, пробормотал: