Охотник на звездном снегу - Ярослав Смирнов

Однако и Ниелло хорош — с его дискретной речью…

— Так что, фратер-венатор, — чуть помягче произнес центурион, — сам понимаешь. Будь ты хоть самим Проконсулом — не имел я права тебя брать с собой. Да и то, что я тебе пистолет дал, — уже серьезное нарушение.

— А чего же вы ее одну в каких-то джунглях бросили? — приходя в себя, сварливо осведомился Лекс. — Где ж вы были, телохранители хреновы?

Ниелло нахмурился.

— Это отдельный разговор, — жестко сказал он.

— А все-таки?

Ниелло опять на некоторое время замолчал — очевидно, это у него вообще была такая манера разговора: услышать, взвесить, подумать, а уже потом выдать мысль изреченную (впрочем, Лекс надеялся, что не в тютчевском варианте понимания). Потом центурион (Лекс был готов поклясться в этом) исподтишка огляделся — рядом уже почти никого не осталось — и заговорил, немного понизив голос:

— Не стал бы я тебе говорить, но, похоже, ты и так в курсе многих событий. Тем более что есть приказ…

— Какой? — заикнулся было Лекс, но Ниелло движением бровей дал понять, что вопрос абсолютно неуместен, и продолжал:

— Мы сами пока еще не поняли, что это было — предательство или чистая случайность. Тот сектор Заповедника, где работала госпожа Марсия, абсолютно закрыт для постороннего проникновения. Мы, собственно, дежурили, так сказать, на входе, и никто мимо нас не мог пройти — и не прошел… а вот почему там случилось то, что случилось, я думаю, ты сам объяснишь.

Лекс оторопел.

— Как это — я объясню? Я вообще ничего не знаю, а понимаю и того меньше.

— Я думал поговорить об этом с тобой попозже, — мрачновато сказал Ниелло, — но раз уж ты сам заговорил на эту тему… что ж, так тому и быть. Давай рассказывай но порядку. Можешь коротко.

Лекс подумал.

— Ну, если коротко…

И Лекс рассказал центуриону о событиях, которые произошли с ним с того момента, как они с Галлиеном и Фритигерном вышли из гостиницы — опустив некоторые незначительные детали.

— Так-так, — сумрачно произнес Ниелло, когда Лекс закончил свой короткий рассказ. — Достаточно интересно. Я вижу, что госпожа не сочла нужным упомянуть о некоторых моментах. Аттракцион, говоришь… и свободный гражданин в качестве служителя. Ты хоть знаешь, что такое транспонатор? — неожиданно спросил он.

— Н-нет, — помотал головой Лекс. — Откуда?

— Действительно. Так вот, этот самый транспонатор — прибор, который создает иллюзорные пространства, не более того. И аттракцион «Звездная Охота», насколько я знаю, состоит в том, что ты садишься в удобное кресло и смотришь усовершенствованную версию гримерного интерактивного кино.

— Но…

— Не перебивай. Я бы ни на секунду не поверил твоим байкам, в лучшем случае сочтя их галлюцинаторным бредом — вроде того, который проявлялся при психозах, вызванных использованием макровиртуальных технологий до их запрещения, — если бы ты действительно не оказался рядом с госпожой. Так что получается…

Ниелло умолк и задумчиво подвигал челюстью, глядя куда-то словно бы внутрь себя.

— Фигня получается, — буркнул Лекс.

— Что?.. Да, получается странная картина. Поскольку разъяснить ее мы сейчас не можем, то оставим проблему в стороне.

— Логично, — хмыкнул Лекс.

— Еще бы, — совсем слегка улыбнулся Ниелло. — Теперь вот о чем…

— Одну минуту, господин центурион, — перебил его Лекс. — А что такое вообще этот Заповедник?

— Н-ну… примитивно говоря, стационарный, замкнутый на себя локальный гипертуннель на Забдицении. Какой-то научный институт использует его для выведения некоей генетически измененной живности, изучения ее и наблюдения за ней же. Честно говоря, я толком не знаю

научных тонкостей, мое дело — охранять госпожу Марсию, которая там пишет диссертацию.

— Она говорила о Патруле, — вспомнил Лекс. — Что за Патруль?

Ниелло поморщился.

— Полгода назад появились слухи, — сказал он, — что кто-то со стороны смог выйти в одно из боковых ответвлений Заповедника. Ученые мужи, видите ли, обнаружили, что у них что-то пропало. Причем что именно пропало — или потерялось, — они объяснить не смогли. Ну и организовали там Патруль, из милицейских и легионеров, которые ничего и никого не нашли. Наши там, конечно, тоже все прочесали, и с тем же успехом. Пусто в этом Заповеднике. Никого, кроме медведей госпожи, мы там не видали.

— А чего она так испугалась, когда меня там увидела? — задумчиво произнес Лекс. — Катастрофа, говорит, настоящая…

— Это ты сам у госпожи спросишь, — сурово сказал центурион. — Если она с тобой захочет говорить.

— Ну да, ну да… — рассеянно отозвался Лекс. — Ладно… А как вы ее потом нашли-то?

Ниелло усмехнулся.

— Нетрудно догадаться. Агентурные сведения. Вы с госпожой, что называется, наследили. А у нас среди сенатских тоже есть уши.

— Но искали-то фрументарии меня, — задумчиво сказал Лекс.

— Правильно, — кивнул Ниелло. — Как я сейчас понимаю, на госпожу они наткнулись случайно. Но последствия все равно могли быть катастрофическими.

Лекс рассеянно почесал затылок.

Ему показалось, что не все в словах Ниелло складывается в правильную картинку. Что-то было такое… хотя, похоже, центурион не врет. Да и зачем ему? Скорее уж, что-то госпожа Марсия темнит… медведи — надо же.

А, ладно.

— Когда прилетим-то? — спросил он.

— Скоро, — ответил центурион и встал. — Иди-ка, фратер-венатор, отдохни. Неизвестно, когда еще удастся это сделать.

Лекс проснулся от собственного стона.

Стон был громкий, Лексу даже показалось, что эхо горошиной отлетает от стен и норовит заехать ему в ухо, пробить череп насквозь и полететь в другую стену… нет, не выйдет, подумал он смутно: застрянет горошина и прекратит свой полет… навсегда.

Он дышал тяжело, будто вынырнул из-под воды: впечатление усиливалось тем, что Лекс был весь мокрый — холодный липкий, даже клейкий пот выходил из пор горящей кожи и вязко скапливался на лбу, на руках… везде, везде было мерзко и вязко до дрожи в мышцах.

Лекс обнаружил, что сидит на койке, и лег, то есть рухнул на спину. Бешено бьющееся сердце сбавляло обороты, страх уже давно ушел, но ощущение реальности сна — большей, чем сама реальность, — пока оставалось, сжимая мозг и выдавливая с потом мысли.

Подумаешь — сон, увещевал себя Лекс и понимал, что это правда: сон есть сон, бытие не определяет сознание… или наоборот, но так далее, однако видение Галлиена, зашитого в кожу Фритигерна, и Фритигерна, гниющими слепыми глазницами разглядывающего шкуру Галлиена — при этом Фритигерн, широко разевая беззубый рот, жаловался, что шкура эта сильно попорчена, ее с Галлиена сняли неаккуратно и вообще она ему мала, — это видение, картина или отголосок чего-то прошлого гвоздем сидело в затылке Лекса, и чувство зуда, яростного и настойчивого, проходить не желало.

Лекс придерживался материалистического взгляда на проблему сна. Мозг работает постоянно, сны — плод его работы, не контролируемой сознанием, на голом месте видений не бывает. Но какого рожна ему причудились приятели со снятой напрочь кожей?..

А! Еще почему-то там промелькнула его, Лексова, полузабытая школьная учительница, которая, ковыряясь в своем носу, ясным и очень громким голосом сообщила, что «Галлиен и Фритигерн мертвы».

Лекс провел рукой по лбу и стряхнул капли пота на пол. Ну, эта ассоциация понятна… хотя дама в школе преподавала историю и вообще была дура дурой. Ладно. Так о чем же сон? С ребятами на Забдицений что-то стряслось? Наверняка, что и так ясно. Но зачем так кровожадно?

Нет, что-то там еще было… а! Они, переодевшись в кожу друг друга, настойчиво советовали и ему поступить так же, предлагали на выбор всякие варианты и… нет, не помню.

Вот тебе и отдохнул.

Тут в каюте зажегся свет. Подъем. Вовремя, Эмпузу всем в качель. Хвала Морфею.

— А где Ставрий? — спросил Лекс у Ниелло, когда они занимали места в десантном челноке.

— Он пойдет с другой группой, — ответил центурион. — Прямо во дворец Цезаря.

— А мы? — удивился Лекс. — Разве не туда? Ниелло повернул к нему голову и усмехнулся.

— Ты же хотел увидеть госпожу. Ну вот, тебе и представился случай…

Лекс непонимающе уставился на него.

— На Цезарию неожиданно прибыла делегация церийцев. Личный представитель императора Мезенция. Так что тебе во Дворце лучше не показываться. В связи с последними событиями. Мало ли что. О том, что появился носитель знака Изначальных, никто не знает. Официально еще не было объявлено. Полетим на острова. Там, наверное, сможешь увидеть госпожу. Если повезет. И если она захочет.

Лекс отметил про себя, что центурион начал говорить рублеными фразами, что, похоже, у Ниелло являлось показателем того, что дела обстоят серьезно.