Охотник на звездном снегу - Ярослав Смирнов

— Ничего, посмотрим, — достаточно бодро сказал Лекс.

Центурион еще раз усмехнулся, что, по его меркам, выглядело, пожалуй, буйным весельем. Кабина остановилась.

— Приехали…

Ниелло провел Лекса в какое-то полутемное помещение, где немногословные люди в светло-зеленых лабораторных халатах быстро взяли у него пробы крови и кожи, отсканировали отпечатки ладоней и сетчатки глаза. Вся процедура заняла минуты три.

Ниелло вручил Лексу какой-то тусклый плоский медальон на длинной металлической цепочке, сказав: «Это твой ключ и нянька», потом снова вывел его к лифту; они опустились еще ниже под землю, прошли какими-то мрачноватыми коридорами — причем новоприобретенным медальоном Лексу пришлось пользоваться дважды: он прикладывал его к сенсорам прозрачных дверей, и те раскрывались, — спустились по лестнице (Лекс не выдержал и сказал Ниелло: «Что-то у вас здесь все по старинке», а центурион охотно отозвался: «А по старинке и есть. Здесь все построено лет полтораста назад», на что Лекс сказал: «А чего ж не перестроите?» — а Ниелло ответил: «Экзотика»), зашли на какой-то вроде склад, где центурион вручил Лексу большой пластиковый мешок с одной лямкой, потом сели в вагончик монорельса, проехали минуты три, вылезли, вызвали кабину другого лифта и зашли в нее.

— Ну сейчас-то хоть наверх? — спросил Лекс.

— Наверх, наверх, — несколько рассеянно отозвался Ниелло, явно прислушиваясь к своему коммуникатору, — И вообще, фратер-венатор, не расслабляйся. А то ты сейчас и на Охотника-то не похож вовсе. Я даже удивлен.

Лекс промолчал.

Лифт выскочил наружу, но не остановился, а продолжал свое движение вверх, не касаясь стрельчатых направляющих.

— И куда это мы так весело? — поинтересовался Лекс.

— К твоей новой квартире, фратер-венатор. С видом на море, как тебе и нужно.

Лифт остановился. Отъехала в сторону полупрозрачная дверь.

Лекс секунду помедлил, и центурион вышел первым.

— Ого, — не выдержал Лекс, выйдя из лифта. — Ничего себе аквариум.

Они оказались в очень забавном, с точки зрения Лекса, месте: нечто вроде вышки, на самом верху которой, на высоте метров (Лекс посмотрел) примерно тридцати пяти-сорока, находилась стеклопластовая площадка, накрытая прозрачным стеклопластовым же куполом.

— Ничего себе, — повторил Лекс, озираясь. — И что это такое?

— Твои апартаменты. Просторно?

— Еще бы, — произнес Лекс.

Метров двести квадратных… да, наверное, и побольше; и все для сибаритства: кровать… точнее, кроватища, пищеблок… мультимедиакомплекс, еще чего-то… вот это ванная!..

Гм.

— Здорово, — поделился Лекс. — Только вот… асаминтос с форикой обязательно прозрачными было делать?

— Умывальню, как и все стены, можешь, конечно, сделать непрозрачными, — слегка усмехнувшись, сказал Ниелло. — Не специально же для тебя строили. У людей всякие желания бывают… особенно у тех, кто обитает на Цезарии.

— Ага, — пробормотал Лекс. — А вон там… телескоп, что ли? Глазам не верю.

— Верно, телескоп, — сказал Ниелло. — Раритет. Антик. На планете очень спокойная атмосфера. Звезды здесь такие, что картины с них писать можно.

Лекс вздрогнул.

— Действительно, — негромко произнес он и прошелся по «апартаментам», невольно глядя под ноги. Далеко внизу зеленела травка.

Лекс бросил мешок, который дал ему еще внизу центурион, на кровать.

— Что здесь, кстати? — спросил он.

— Распакуй, — предложил Ниелло. Лекс раздернул замки.

Одежда… так… похоже, размерчик подходящий… О! Форма Охотника.

Это было кстати, поскольку старую парадку Лекс оставил на Забдицении. Только награды забрал и еще какую-то мелочь.

Но вот… н-да, неувязочка.

— Что ж промахнулись-то? — разочарованно спросил Лекс.

— А что такое?

— Форма-то офицерская. Да еще и триария.

— Ну и что?

— Как это — ну и что? Я же пока что старший велит, всего-то навсего.

— Уже нет, — спокойно сказал Ниелло.

— Не понял, — посмотрел на него Лекс.

Разжаловали, что ли? Когда только успели… да и за что, спрашивается? Чести Охотника нигде не уронил…

— Приказом магистра-экита Флота Звездных Охотников, утвержденного лично Цезарем, — четко произнес Ниелло, и в глазах его была темнота, — за образцовое поведение в чрезвычайной ситуации, за спасение ценной для Энеадской Республики персоны и в связи с особыми заслугами, старшему велиту Звездному Охотнику Александру Волку присваивается в порядке исключения внеочередное звание «триарий Флота Звездных Охотников». В приказе, господин триарий, распишетесь позже.

— А… кх… кх-м. Служу Республике! Слава великому Цезарю!..

А ни хрена себе… да и Гагарину такие повышения не снились.

— Вольно, триарий.

Лекс обнаружил, что стоит по стойке «смирно», и расслабился.

— Приводи себя в порядок, переодевайся, через полчаса жду тебя внизу. На поверхности, так сказать. С лифтом разберешься. Да, возьми коммуникатор… а этот оставь себе. И бронекомбинезон тоже далеко не прячь. Мало ли… какие приказы будут.

— Во что переодеваться-то? — подал голос Лекс, выходя из состояния легкого ступора.

— Как — во что? В парадную форму, господин триарий. Через полчаса жду.

Ниелло козырнул, Лекс, который уже снял берет, только щелкнул каблуками. Центурион провалился вместе с кабиной лифта вниз.

Лекс некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, потом встряхнулся и прошелся по апартаментам.

Ну и дела. Сначала гоняют, как мыша в подполе, потом мышу килограммом, так сказать, чеддера по голове — хлоп… обожраться можно с непривычки.

Хотя… если трезво посмотреть на вещи, то ничего особенно хорошего не случилось. Подумаешь — звездочки триария повесили. По-земному это майор примерно выходит… Ты кто? Майор. А почему? Звание такое. Крайне рады…

А вот что дальше?

Лекс снял тяжелый бронекомбинезон, сбросил гвардейскую форму, оставшись в одних трусах, и направился в ванную-асаминтос, но потом остановился, подумал, подошел к прозрачной внешней стене, прижался к ней лбом и уставился на вид, открывавшийся из аквариумных апартаментов.

Невесомая и почти невидимая «башня», с верхушки которой он озирал окружающие красоты, находилась почти на самом краю острова. С одной ее стороны высились отвесные скалы, с другой виднелся небольшой чистенький пляж и — море… собственно, море было практически под ногами: ослепительно, не по-земному, синее, спокойное, какое-то даже ленивое… ничего, что холодно, все равно искупаемся…

Лекс резко обернулся, услышав легкий скрип отодвигающейся двери лифта.

Марсия!..

Она была в чем-то вроде бы простеньком, белом, обтягивающем… в черных волосах и на шее — бриллианты и немного золота… загорелые ноги… вот эт-то ноги… а я, кстати, без штанов.

Но вот кстати ли? Это вопрос.

Лекс дернулся к одежде, понимая, что как раз вопросов быть не может… и остановился, подумав, что будет очень глупо выглядеть, если станет скакать на одной ноге, не попадая в штанину, приговаривая при этом «пардон» и падая носом вниз. На фиг надо.

Марсия стояла молча, и тут Лекс понял, что она самым внимательным образом его рассматривает. Ну и правильно. А что тут такого, в самом-то деле? Посмотри, дорогая, посмотри. Нам скрывать нечего.

Он скрестил было руки на груди, но спохватился и спрятал их за спину. Не стоит вести себя слишком нахально перед лицом юной незамужней госпожи. Однако и взгляд у вас, мадемуазель…

Марсия продолжала молчать. Лекс почувствовал легкое раздражение. Что я ей, конь на ярмарке, что ли? Подумаешь, цезаревна. И не таких видали…

— Разрешите одеться, госпожа? — довольно ядовито осведомился он.

— Что?.. Ах да… ну конечно, — будто бы спохватилась девушка.

— Между прочим, добрый день, — буркнул Лекс, нарочито не спеша направляясь к своей одежде.

— Здравствуй, — сказала Марсия ему в спину, и в тоне ее не было никакой растерянности — сплошное высокомерие. — Мне отвернуться?

Вот зараза.

— Как будет госпоже благоугодно, — сказал Лекс через плечо, разглядывая разложенную одежду.

Он быстро надел шорты и легкую спортивную рубашку, потом повернулся к девушке.

Она стояла спиной к нему и задумчиво водила пальцем по прозрачной стене.

— Я готов, — произнес Лекс.

Марсия неторопливо повернулась и прошлась по комнате, не глядя на Лекса.

Ну что же, и мы помолчим, раз такое дело. Марсия остановилась и посмотрела на Лекса.

— Поздравляю, — негромко сказала она.

— С чем это? — удивился Лекс.

— Ну как же… повысили в чине. Или как это называется? В общем, наградили.

— Спасибо, — сказал Лекс, — за поздравление. Опять помолчали.

Она была хороша — до такой степени, что мелькнувшая было у Лекса шальная мысль — а вот как сейчас завалю я ее на эту кроватищу… — тут же куда-то пропала, потому что пошлости, пусть даже и замаскированной под брутальную разухабистость, здесь, кажется, совсем не было места… Лекс опять затосковал — как тогда, когда он впервые внимательно посмотрел на Марсию.