Эксперт № 43 (2013) - Эксперт Эксперт

— Вернемся к « Пяти великим скрипкам»…

— Когда мы начали заниматься фондом, параллельно возникла идея привезти в нашу страну и показать публике единовременно, на одном концерте, великие инструменты мира, лучшее из того, что создали Амати, Страдивари, Гварнери, Гваданини. Сначала мы думали, что будет пять великих инструментов и пять скрипачей. Потом рассудили, что у каждого исполнителя своя манера, и публика может не почувствовать разницы — где меняется манера исполнителя, а где сам инструмент. И я решился на такую, как мне тогда казалось, авантюру — сыграть на пяти разных скрипках. Сначала я сам не совсем представлял, как сыграю, — у инструментов разные мензура, звук, энергетика. Это как одновременно жениться на пяти женщинах. Но когда после первого концерта я увидел реакцию публики, осознал, как это здорово звучит и какое я сам от этого получаю наслаждение, я понял, что этот проект надо делать постоянным. И теперь третий год подряд я на полтора месяца в году арендую инструменты, привожу их в Россию и устраиваю тур по нескольким городам. Москву я включаю в тур всегда, остальные города меняются. В этом году я играл в Самаре, Челябинске, Красноярске, до этого были Владивосток, Екатеринбург. Думаю, что со временем, если проект будет продолжаться, я охвачу большинство крупных российских городов.

— Все пять скрипок принадлежат вашему фонду?

— Гварнери принадлежит фонду, остальные четыре мы берем из европейских частных и корпоративных коллекций, каждый раз это разный набор инструментов, поскольку скрипки ездят по выставкам, реставрируются согласно графику.

— Скрипки страхуются?

— Безусловно. Страховка, меры безопасности — все это четко прописано в договоре, и это стандартные, принятые во всем мире условия для такого уровня инструментов.

— На принадлежащей фонду скрипке Гварнери вы занимаетесь каждый день или получаете ее только на концерты?

— Музыкант обязательно должен репетировать на том инструменте, на котором будет играть на сцене. Если опять сравнивать с автомобилями, то это как готовиться к «Формуле-1» на «Жигулях», а перед гонками пересесть на болид. Поэтому уже два года Гварнери мой постоянный рабочий инструмент. Я отдаю его на хранение в банк, только если не могу взять в какую-то поездку. Например, я никогда не вожу его в жаркие страны, и на Северном полюсе для полярников я играл на другой скрипке.

— Технически игра на скрипке великого мастера отличается от игры на более простых инструментах?

— На Гварнери играть гораздо сложнее, это требует иного уровня мастерства. У меня был один показательный случай. Я готовился к концерту в одной из бывших республик Советского Союза, мы репетировали с местным оркестром, и концертмейстер оркестра никак не мог сыграть одно место, оно не получалось раз за разом. Примерно на десятый раз на мой вопрос, в чем же проблема, он сказал, что не может сыграть, потому что у него плохая скрипка. У меня в руках была тогда скрипка Страдивари, и я протянул инструмент ему, но тут он вообще ничего не смог исполнить. Эта скрипка предоставляет невероятный конгломерат возможностей, но только тому, кто может ими воспользоваться.

— В чем же секрет скрипок великих мастеров?

— Если б я знал! Я бы уже придумал, как этим секретом воспользоваться. Это поразительно: при современном структурном анализе все уже изучили — и дерево, и лаки, и все равно невозможно эти скрипки повторить. Это гениальный дар творца — подобрать именно то дерево, сделать именно тот лак. Талант слышать звук скрипки, еще только выбирая кусок дерева.

— Сейчас нет мастеров такого уровня?

— Сейчас много хороших мастеров. Но в один ряд с великими кремонцами поставить некого.

— Вы говорите, что у каждой скрипки свое звучание. Вы ориентируетесь на него, когда подбираете репертуар?

— Разумеется. Например, из тех инструментов, которые задействованы в проекте «Пять великих скрипок» в этом году, скрипка Амати не громкая и очень-очень нежная, и на ней я играю более мягкий репертуар — Баха или Чайковского, что-то нежно-трогательное. Для мощного инструмента Гваданини я выбираю что-нибудь суровое, мужское по энергетике вроде «Зимы» из «Времен года» Вивальди. Вильом — француз, и на его скрипке логично играть французскую музыку. На инструменте Страдивари я играю произведения, способные передать небесную возвышенность этой скрипки, — Моцарта, Брамса. Гварнери — инструмент невероятной энергетики и мощи, и для него я выбираю сонату «Трель дьявола» Джузеппе Тартини или каприсы Паганини.

— У каждой старинной скрипки, вероятно, интересная история?

— Я хорошо знаю историю скрипки Гварнери, которую приобрел наш фонд. Джузеппе Гварнери по прозвищу дель Джезу, самый известный мастер прославленной династии, изготовил ее в 1728 году. В конце восемнадцатого века она принадлежала великому итальянскому виртуозу, предшественнику Паганини Джованни Баттиста Виотти. По легенде, Виотти однажды играл на ней в Петербурге перед Екатериной II, и той так понравились и скрипка, и итальянец, что она хотела обоих оставить в России, но уговорить скрипача не удалось. Виотти завещал скрипку своему любимому ученику Андре Робрехту, основоположнику франко-бельгийской скрипичной школы, и от него-то скрипка и получила свое имя. Потом она находилась в коллекции шведского короля, и, сменив еще нескольких владельцев, наконец попала к нам.

«Скрипка Гварнери предоставляет невероятный конгломерат возможностей, но только тому, кто может ими воспользоваться»

Фото предоставлено пресс-службой

— Инструменты такого уровня часто меняют хозяев?

— Это непредсказуемо. Есть семьи, в которых скрипки хранятся с конца семнадцатого века. А кто-то покупает их как инвестицию, иногда краткосрочную, и через несколько лет с ней расстается.

— И на сколько вырастает цена за несколько лет?

— Смотря какие годы — цены растут неравномерно. Но те инструменты, которые стоили десять лет назад два с половиной миллиона долларов, сейчас стоят около шести.

— Вам доводилось играть на всех крупных мировых площадках, какой зал вам больше всего нравится по акустике и атмосфере?

— Их много — симфонический зал Бирмингема в Англии, Берлинская филармония, Центр искусств в Шанхае, Гевандхаус в Лейпциге.

— У нас в стране есть залы такого уровня?

— Безусловно. Большой зал консерватории, например.

— Он сохранил свои свойства после недавней реставрации?

— На мой взгляд, да.

— Среди скрипачей существует жесткая конкуренция?

— Наверное, существует, но я в этом не участвую. Я занимаюсь самосовершенствованием, стараюсь оттачивать свое мастерство и делать интересные проекты. И не трачу время на то, чтобы отследить, кто что и где сыграл, а я нет.

— Ваша профессиональная цель?

— Моя настоящая мечта, как бы высокопарно это ни звучало, увеличить аудиторию классической музыки, и скрипки в частности.

— Вам кажется, сейчас она недостаточна?