Вендетта (СИ) - Шеллина Олеся "shellina"

— Молодцы, — я кивнул. — Боцман жив?

— Да, что ему сделается, — Кондратьев расслабился. Почему-то он решил, что я лично с Ушаковым под мышкой приперся, чтобы его арестовать. Правда, за что, придумать пока не сумел. — Живой. Разгрузкой руководит.

— Кто придумал к раненным греков с их мухами допустить, да товары редкие в пищу пустить? — деловито спросил я.

— Я. Хоть казни, государь, но и в другой раз так же поступил бы.

— Да чего ты орешь, — я демонстративно поковырял в ухе. — Сказал же, молодец. Как в себя придете, с боцманом во дворец подъезжайте. Награды заслуженные получать. Правда, бал не обещаю, не до балов мне сейчас. Траур, сам понимаешь. Но, какой-то полупраздничный ужин гарантирую. Да, самое главное ты мне и не сказал, кто на вас напал, под чьим флагом эти твари шли?

— Британский флаг на флагмане был, — твердо сказал Кондратьев.

— Я так и подумал, — встав с кресла я направился к двери, а когда все остальные потянулись за мной, оставив Кондратьева чесать макушку, размышляя, а что это вообще было, я повернулся к нему. — Да, Василий Фролович, есть такое выражение, что за хорошо выполненную работу обычно в награду дают еще более сложную. Так что не расслабляйся, а готовься вместе со своим боцманом, скоро тебе представится возможность отомстить этим тварям, которые поживиться за наш счет хотели. — И после этих слов я вышел из комнаты.

Глава 14

Ласси вылез из кареты и огляделся по сторонам. Зима подходила к концу, и совсем скоро должна будет возобновиться эта странная кампания, сути которой, похоже, не понимал никто из ее участников. Весна уже чувствовалась во всем, Ласси поднял голову, глядя на щебечущих птиц, радующихся яркому солнцу, греющему уже по-настоящему.

— Довольно живописное местечко, — произнес фельдмаршал, направляясь прямиком к каретам, которые были приготовлены к отъезду.

Он едва успел сюда, оставив часть армии в Берлине, после того как лишь часть посланных в Бранденбург гвардейцев вернулось назад. Лопухин был ранен, но сумел вырваться и сообщил ему, что пробиться к принцу не удалось. Оставленный в Бранденбурге Фридрихом полк выполнял роль то ли охраны, то ли надсмотрщиков за братом беглого короля и его семьей. Командир этого полка ждал приказа, чтобы отвезти наследника престола туда, куда будет угодно его королю. В общем, посланной Ласси роте там делать было нечего, они едва смогли ноги унести, чтобы все новости фельдмаршалу передать. Ждать приказов из Петербурга было некогда, можно было за время ожидания опоздать ко всему на свете, и Ласси принял решение о захвате Бранденбурга. Эта задача не представлялась ему чем-то сверхординарным, тем более, что почти вся основная армия сейчас находилась с Фридрихом. Собственно, все так и произошло, как он планировал. Хотя прусский полк и оказал яростное сопротивление, но его быстро подавили.

И вот сейчас Ласси стоял во внутреннем дворе Ораниенбурга и смотрел, как из дворца ему навстречу вышел весьма возмущенный молодой человек.

— Как это все понимать? — в отличие от Фридриха, Август Вильгельм отличался более немецкой, что ли, внешностью. Слегка наклонив голову, Ласси разглядывал не слишком высокого блондина, обладающего, как и все натуральные блондины несколько блеклыми и не слишком выразительными чертами лица. Эта же участь не обошла стороной и Петра Федоровича, но тот за счет своей неугомонной натуры и словно застывшей в голубых глазах насмешке вовсе не выглядел блеклым, напротив, его лицо порой казалось слишком выразительным. Август Вильгельм не мог похвастаться ни харизмой брата, ни эмоциональностью Петра, и оттого терялся в толпе окружающих его придворных. Хорошо хоть сейчас он был один, и Ласси не отвлекался от него на кого-то другого.

— Эм, война и захват города вражескими войсками? — подсказал принцу ответ на его же вопрос Ласси. — А я вижу, что ваше высочество собрались к отъезду? Не подскажите старому вояке, куда именно вы собрались?

— Да кто вы вообще такой? — вспылил Август Вильгельм, а Ласси только вздохнул. Ну как у короля Фридриха мог оказаться столь невежественный наследник? Не удивительно, что, судя по слухам, король делал ставку на племенника и в скором времени планировал забрать мальчика у недалеких родителей, чтобы воспитывать, как полагается будущему королю.

— Простите, ваше высочество, что забыл представиться, — Ласси сдержанно поклонился. — Фельдмаршал армии его императорского величества Петра Федоровича, граф Ласси. Так куда вы собрались уезжать, ваше высочество? Надеюсь, что в Берлин, проведать вашу матушку. Она чрезвычайно скучает по внуку, да и сына не прочь увидеть.

— Эм, ну... — до Августа Вильгельма, похоже, начало доходить, что что-то здесь не так, и что в Ганновер он не поедет.

— Я не смею вас задерживать в вашем желании увидеть матушку, ваше высочество. Подобное желание сына может вызвать лишь похвалу. Думаю, что три роты гвардейцев сделают ваше небольшое путешествие вполне приятным и безопасным, — и Ласси указал на уже готовые к путешествию кареты. Их приказал заложить капитан Вольфган, получивший накануне послание от барона фон Винтерфельда, который ехал сюда в Ораниенбург, чтобы сопроводить наследника с семьей в Ганновер.

— Я с удовольствием навещу ее величество, — Август Вильгельм вздохнул и пошел обратно во дворец, чтобы приготовиться к поездке.

— Еще один момент, ваше высочество, — остановил его Ласси. — Кто-то же должен был сопровождать вас в вашем путешествии? Вы кого-то ждали?

— Фон Винтерфельд должен был приехать не позднее завтрашнего утра, — махнул рукой принц.

— Надо же, Фридрих решил послать сюда своего любимца? — Ласси потер подбородок. — Ну что ж, наверное, это все-таки повод для того, чтобы дождаться его появления. Полагаю, что Винтерфельд может нам поведать очень много интересного.

Барон фон Винтерфельд злился. Он злился: на себя, за то, что долго собирался, прежде, чем выехать в Бранденбург; на весну, которая, похоже, в этом году решила прийти слишком рано и уже сделала дороги плохо-проходимыми; на капитана выделенной королем Фридрихом роты солдат, который умудрился отравиться по дороге и остался в придорожной таверне, поближе к ночной вазе, с которой в последний день перед отъездом барона не расставался; на самого короля Фридриха, но больше с оглядкой, не слышит ли кто случайно вырывающиеся у него ругательства, связанные с его величеством.

По его подсчетам, они с наследником уже должны были находиться в Ганновере, а то и на Британских островах, но на деле он никак не мог приехать Ораниенбург, чтобы оттуда уже продолжить путь к цели. Но ему все-таки удалось послать к принцу гонца, чтобы тот был готов к немедленному выдвижению, и это позволяло ему надеяться на то, что долго задерживаться в Бранденбурге не придется.

Что-то насторожило Винтерфельда, когда его карета въехала в город. Вроде бы все было как обычно: городская суета, спешащие по делам служанки, прогуливающиеся родовитые фрау, всадники, то и дело проносящиеся на большой скорости и заставляющие взвизгивать красоток, мимо которых они проносились... Что-то было не так. Винтерфельд чувствовал это. Что-то заставляло все волосы на теле вставать дыбом, и только многолетняя выдержка не позволила ему развернуть карету и мчаться отсюда прямиком в Ганновер.

Замок же поражал своим спокойствием. Некоторое затишье было, впрочем, характерно для Ораниенбурга, и Винтерфельд немного успокоился, списав свою нервозность на разыгравшееся воображение.

Странно было только, что у входа его никто не встречал, но по периметру ходили прусские солдаты, и слышались немецкие команды их офицеров. Отбросив сомнения, барон вошел внутрь. Прибывшие с ним гвардейцы напряженно оглядывались по сторонам, а четверо зашли вместе с ним во дворец.

— Сюда, пожалуйста, господин барон, — перед Винтерфельдом появилось сразу трое офицеров, один из которых весьма ловко разоружил его, вытащив пистолеты и сняв с пояса шпагу. — Только без глупостей. Вы даете слово дворянина, что у вас где-нибудь в сапоге не припрятан неприятный сюрприз?