Поцелуй Однажды: Глава Мафии - Ольга Манилова

— Завтра уже не будет никакой группировки в Долинске, — просто отвечает он.

Глядя в лицо суровое и отрешенное, она понимает, что незнакома с Брусом на самом деле. Она даже никогда не встречала его до этого разговора в коридоре. Мужчина, разговаривающий с Кирой сейчас, — это не тот Роман, попросивший у нее поцелуй. Не тот, кто сразу понял как неуверенно девушка себя чувствовала в ресторане. Не тот, кто обещал сделать каждый ее сладострастный вздох — своим.

Стоящий напротив Карелин, напряженно отслеживающий каждое ее движение, непреклонен и самоуверен.

Она поворачивает дверную ручку позади себя, но остается стоять на месте.

— Когда… когда ты приставишь ко мне людей? — старается говорить ровно Кира.

— Уже. Они внизу. Когда выйдешь, поедут с тобой. Купили тебе новый телефон.

— Если… если ты не будешь начинать разборки в Долинске, — облизывает сухие губы она и слегка вскидывает голову, — то я буду полностью согласна с охраной. Я… соглашусь. Буду следовать… всем инструкциям.

— Никаких разборок не будет, я же сказал: завтра группировки в Долинске не будет.

— Рома… Ты слышал, что я предложила?

— Сделка — это когда обе стороны пожимают руки напоследок, уверенные что получили желаемое, Кира. А то что ты предлагаешь — это шантаж. Ты не выйдешь из этой квартиры без моих людей. А долинские не останутся безнаказанными.

— То, что ты сейчас говоришь, это… это ощущается намного хуже, чем удар в живот вчера. Хуже… мне.

Он втягивает воздух ноздрями, и кладет телефон в карман.

— Так и ощущается, наверное. Но это касается не только тебя. Это то, как я поступал и до тебя.

Карелин степенно подходит к ней и целует в висок, а затем ласкает языком рот. Неторопливо. Приятной тяжестью возбуждение оседает у нее внизу живота, и невозможно не наслаждаться откровенным покорением ее рта. Но ладонь с дверной ручки не отпускает.

— Ты побудешь милосердной, — шепчет он потом Кире на ухо, — за нас обоих.

Глава 15

В Рим на выходных они все-таки вылетают.

Хоть атмосфера в автомобиле, а затем в самолете еще несколько напряженная.

По дороге в аэропорт темно-серый джип Карелина прикрывают два минивена.

Кира переживает о своих документах и процедуре таможенного контроля, но их подвозят к самолету без единой проверки. В салоне лишь работник аэропорта мельком смотрит ее новый паспорт.

У трапа Роман непродолжительно разговаривает с Кириллом. Пока девушка толком так и не познакомилась с налысо бритым охранником, впечатляющим своим немногословностью.

С собой у нее чемодан, купленный помощницей Карелина, а внутри — половина вещей, выбранных и купленных тоже помощницей. Все это завез ее новый водитель — смуглый верзила по имени Ираклий — вечером в квартиру без какого-либо предупреждения.

Тогда Кира решает избежать выяснений отношений, и молча перебирает накупленное. Скрепя сердце, вынуждена признать: большинство вещей — от одежды до косметики для путешествий — ей подходят.

Солнечные улицы Рима уже плавятся душнотой, когда машина останавливается у отеля. В фойе Кира и не скрывает восхищения при разглядывании зеленого бархата на позолоченной мебели и сочетаний старины с китчем современного искусства.

Рома обращается к встречающему их генеральному менеджеру на безупречном английском, а Кира удостаивается вежливого комплимента от пожилого мужчины, который оказывается американцем.

Он сдержан, так как очевидно побаивается Карелина, хоть и открыто улыбается Кире, когда показывает гостям бар и проводит до лифта.

Их номер — самый верхний и самый лучший — весьма скромных размеров, но роскошную кровать, обласканную порывами молочно-белых штор и примыкающую к просторной темно-оранжевой террасе, вряд ли что-то способно превзойти по очарованию.

Парапет утопает в асимметричных гирляндах зелени, а со столика на улице открывается вид на бесконечные каскады городских крыш.

Роман стоит у ведущих на террасу окон-дверей, занимая собой весь проход — Кире приходится залезть на кровать, чтобы дотянуться до кипы меню на тумбе с противоположной стороны спальни.

В полете отказалась от плотного завтрака, а впечатления нагнали аппетит.

На девушке бежевое хлопковое платье, — просто, но безупречно фигуре — такой бывает готовая одежда только по баснословной цене.

Листая меню, она чувствует, как Роман смотрит на нее, а не на Рим за вздымающимися шторами. Настойчивость взгляда ползет по открытой коже шелковистой гусеницей, заползающей кое-где и под воланы ткани.

Нахлынывает внезапное смущение и Кира тянется к бутылке воды на тумбе. Неуклюже переворачивает вельветовые подставки для стаканов на пол.

Она пытается их поднять, свесившись с матраса, и Карелин протягивает упавшее: он уже обошел кровать и остановился рядом с полулежащей девушкой.

Поднять на него глаза, когда шершавые пальцы проводят по щеке, приближаясь к губам, — испытание для рвущегося из горла вздоха.

Роман не сдерживается первым, и протяжно выдыхает. Глядя на нее сверху вниз.

— Не хочу оставлять тебя голодной, — с тщательно скрываемым сожалением выговаривает он и забирает меню. Смотрит на прикроватный телефон, видимо, планируя сделать заказ.

— Готовить будут не менее часа, каким бы крутым этот номер не был, — бесстрастно комментирует она и приподнимается на руках. Шлейка платья спадает с плеча.

Карелин возвращает ее на место, задумчиво крутя полоску между пальцев.

— Что если час — это мало? — негромко произносит он.

— Ты… издеваешься надо мной? — спрашивает она расстроенно, поворачиваясь в сторону лишь немного.

Даже не собирается скрывать обиды, глупо или нет. Он что ли хочет, чтобы она набросилась на него?

Кулаком он тянет подол ее платья вниз, будто его так можно стянуть. Несмотря на подтекст беседы, движение застает девушку врасплох.

— Издеваюсь я давно. Над собой.

— Ты собираешься наконец-то поцеловать меня или нет, Карелин?— сопит она.

Самостоятельное стягивание платья лежа оборачивается каторгой, когда он махом раздвигает ей ноги и, небрежно отводя белье в сторону, припадает к жару складочек требовательным ртом.

Она крутится и вертится, в какой-то момент он приподнимается, чтобы помочь — но сбившееся складками платье остается на девушке, потому что теперь они жадно целуются.

Она расстегивает его ширинку и пытается совладать с неуклюжестью собственных рук. То задевая пальцами колом стоящий член, то костяшками упираясь в ремень, то прислоняя ладонь к разрезу кармана.

Вынуждена выгнуться под ним, унять головокружение от безжалостности лихорадочного рта, помечающего ее тело засосами словно ожогами.

Беспорядочно припадая к разным участкам кожи и не выдерживая, Карелин врывается в нее с коротким,