Повестка - Джон Гришэм

Беседа зашла о погоде, как всегда бывает на Юге, когда люди не знают, о чем поговорить. Клаудиа курила и улыбалась, испытывая искреннее удовольствие от непринужденного общения. Она явно блаженствовала. Рэй же обдумывал тактику.

Они обсудили Форреста и Гарри Рекса, двух весьма неординарных людей, и, когда с момента появления Клаудии в особняке миновало около часа, тактика в голове Рэя сложилась окончательно.

— Мы нашли кое-какие деньги, Клаудиа, — небрежно произнес он.

Фраза повисла в воздухе. Проанализировав услышанное, Клаудиа осторожно поинтересовалась:

— Где?

Вопрос бил в точку. Действительно, где? На банковском счете, со всей полагающейся в таких случаях документацией? В матрасе?

— В отцовском кабинете, наличными. Почему-то он решил оставить их в стеллаже.

— И сколько? — взвешенно спросила она.

— Сотню тысяч.

Рэй пристально следил за выражением ее лица. В глазах пожилой дамы мелькнуло удивление. Не более. Следуя плану, Рэй продолжил:

— Налоговые декларации в полном порядке, чеки оплачены, в тетрадь занесены все текущие расходы. Откуда взялась эта сумма, совершенно непонятно.

— Ройбен никогда не держал при себе столько наличных, — медленно проговорила Клаудиа.

— Помню, помню. У тебя есть какие-нибудь соображения?

— Ноль, — уверенно ответила гостья. — Судья предпочитал не иметь дела с банкнотами. Терпеть их не мог. За все платил Первый национальный банк. Ройбен долгое время являлся членом правления.

— Да, даже на моей памяти. А доходов со стороны у него не было?

— С какой стороны?

— Тебе лучше знать, Клаудиа. Он посвящал тебя во все свои секреты.

— Он целиком отдавал себя работе, Рэй. Профессиональные обязанности не оставляли ему времени ни на что иное.

— Включая семью. — Фраза вырвалась непроизвольно, и Рэй тут же пожалел о ней.

— Ройбен очень любил вас, мальчиков, но принадлежал к другому поколению.

— Давай сменим тему.

— Согласна.

Они обменялись вздохами облегчения. Говорить о семье не имело смысла. Обоих занимали деньги. Сквозь перила крыльца было видно, как проезжавшая по улице машина сбросила скорость: водитель заметил табличку «ПРОДАЕТСЯ» и рассматривал особняк. По-видимому, ему хватило одного взгляда — взревев мотором, автомобиль тут же покатил дальше.

— Ты знала, что он играл?

— Кто? Судья? Нет.

— Трудно поверить, правда? Раз в неделю Гарри Реке привозил его в казино. Похоже, отец потакал иногда своим слабостям.

— О юристах у нас всегда ходили самые дикие слухи. Несколько человек из-за этого даже пострадали.

— Но про судью помалкивали?

— По крайней мере до моих ушей ничего не доходило.

— Деньги не могли свалиться с неба, Клаудиа. У меня такое ощущение, что они нечистые — в противном случае отец упомянул бы их в завещании.

— А если бы он их выиграл, то все равно считал бы грязными, да?

Клаудиа и вправду знала судью намного лучше, чем другие.

— Да. По-твоему, тоже?

— Иначе он не был бы Ройбеном Этли.

Повисла долгая пауза. Время остановило свой бег. Они легонько покачивались в креслах, молчание их не тяготило. Сидение на крыльце располагает человека к задумчивости, толкает остаться наедине с собственными мыслями.

Наконец, набравшись мужества завершить начатое, Рэй подошел к самому главному:

— Хочу выяснить кое-что, Клаудиа, и, пожалуйста, будь откровенна.

— Я всегда откровенна. Это один из моих многочисленных недостатков.

— Мне никогда не приходило в голову подвергать сомнениям отцовскую порядочность.

— Воздержись от этого и сейчас.

— Прошу, не перебивай.

— Извини.

— Не мог ли он получать какие-либо левые доходы? Выраженную в финансовой форме признательность адвоката или, скажем, коллеги из захолустья? Не входил ли кто-нибудь в его кабинет через заднюю дверь, как говорят англичане?

— Категорически — нет!

— Я стреляю наугад, Клаудиа, в надежде, что хоть одна пуля поразит цель. Только представь себе: входишь в кабинет и обнаруживаешь за книгами пачки хрустящих стодолларовых банкнот. На день смерти у отца в банке лежало всего шесть тысяч. Зачем было прятать такое состояние?

— В мире не было человека порядочнее Ройбена.

— Уверен.

— Тогда прекрати молоть чепуху о взятках.

— С радостью.

Она закурила новую сигарету, а Рэй вышел, чтобы долить в чашки чаю. Вернувшись на крыльцо, он обнаружил Клаудию в состоянии, близком к гипнотическому трансу; взгляд ее был устремлен куда-то в бесконечность. Рэй беззвучно опустился в кресло, выжидая, когда гостья очнется, а затем негромко сказал:

— Думаю, судья остался бы доволен, если бы часть этих денег перешла к тебе.

— Вот как?

— Да. Определенная сумма, около двадцати пяти тысяч, мне необходима, чтобы закончить ремонт особняка. Что, если остаток разделить на троих: Форресту, тебе и мне?

— По двадцать пять каждому?

— Совершенно верно. Ну?

— То есть ты не собираешься оформлять их как наследство? — В законах Клаудиа ориентировалась не хуже Гарри Рекса.

— А зачем? Это же наличные, про них никто не знает, а если мы откроемся властям, половина денег уйдет на оплату налога.

— Как же ты объяснишь их происхождение? — Она всю жизнь стремилась быть на шаг впереди собеседника. В городе поговаривали, что исход дела Клаудиа видела яснее любого юриста.

К тому же, считая себя настоящей дамой, она испытывала трогательную любовь к деньгам. Хорошая одежда, дорогая косметика, последней марки автомобиль — откуда у скромной служительницы правосудия средства на эту роскошь? Допустим, она уже получает государственную пенсию, но все равно это не деньги.

— Объяснить его невозможно, — ответил Рэй.

— Если судья выиграл деньги в казино, тебе придется вносить исправления во все его налоговые декларации за последние шесть лет. Как досадно!

— Чертовски.

Больше об этом не было сказано ни слова. От кого сограждане узнают о ее, Клаудии, доле?

— Помню случай, — проговорила она, глядя на запущенный газон. — Дело слушалось в округе Типпа лет тридцать назад. — Глубокая затяжка сигаретой. — Некто Чайлдерс, владелец свалки металлолома, умер, не оставив после себя завещания. Сыновья, их у него был целый выводок, стали находить деньги повсюду: в кучах железа, в офисе, на чердаке дома, в камине, в сарае. Без ума от радости, они перекопали всю свалку. Общая сумма превысила двести тысяч. Двести тысяч у человека, который не мог оплатить свои телефонные счета и годами донашивал дырявые комбинезоны!

Еще одна затяжка и струя дыма — едва ли не в лицо Рэю. Вспоминать Клаудиа могла без конца.

— Одни сыновья предлагали поделить деньги и пуститься в бега, другие хотели все сделать по закону. Соседи начали шептаться, семейство перепугалось и было вынуждено включить наличные в опись имущества. Парни вступили с государством в тяжбу. Четыре года спустя денежки просто испарились: половину забрали чиновники налогового управления, половину — адвокаты.

Клаудиа смолкла.

— Какова же мораль? — не выдержал Рэй.

— Ройбен назвал сыновей недоумками, сказал, что следовало поделить деньги и сидеть тихо. В конце концов, речь ведь шла о нажитом их отцом за всю жизнь.

— По-моему, он был прав.

— Налог на наследство вызывал у судьи жуткое возмущение. С какой стати правительство отбирает у детей деньги, которые оставил им после смерти отец? Ройбен годами скрипел зубами по этому поводу.

Рэй вытащил из нагрудного кармана конверт и протянул его Клаудии.

— Здесь двадцать пять тысяч.

В глазах старой дамы вспыхнуло изумление.

— Бери, бери. Никто не узнает.

Стиснув тонкими пальцами конверт, Клаудиа попыталась что-то сказать, но у нее ничего не получилось. На ресницах повисли слезы. Для закаленного судебными баталиями бойца это значило многое.

— Спасибо, — через силу прошептала Клаудиа.

Суставы ее пальцев побелели от напряжения.

После ухода гостьи Рэй еще долго лежал в кресле, высматривал в потемневшем небе звезды и поздравлял себя с тем, что Клаудиа теперь оказалась вне подозрений. Готовность принять двадцать пять тысяч долларов неоспоримо доказывала: о большем богатстве она и не помышляла.

Но занять ее место в списке подозреваемых было некому.

Глава 23

Встречу устроил выпускник Виргинского университета, который стал совладельцем крупной юридической фирмы в Нью-Йорке. Та, в свою очередь, консультировала финансовую группу, являвшуюся владельцем сети разбросанных по стране казино «Каньон». Ради этого Рэю пришлось сделать несколько телефонных звонков, обменяться любезностями с двумя-тремя весьма ответственными лицами и дипломатично выкрутить руки десятку их подчиненных. Речь на встрече должна была пойти о крайне щепетильном вопросе: функциях службы безопасности, и ни один из ее участников не хотел переступать известных пределов. Профессору Рэю Этли требовалась лишь самая общая информация.