Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

Говорили, что это как-то связано с фанфароторием. Моти знал его в лицо, так сказать, был знаком с ним на шапочном уровне: «Шалом — Шалом…». Он знал, что Гидон — один из самых талантливых специалистов «Лулиании», автор нескольких оригинальных идей. Впрочем, Миней постарался схоронить их в своём архиве, откупившись от Гидона немалой премией и сделав всё, чтобы об этом в коридорах «Лулиании» не упоминали. Впоследствии Тим использовал идеи Гидона в угишотрии. Естественно, сумма премии Гидона была на порядок ниже того, что тройка фанфаризаторов выручила от реализации его идей.

Бросалось в глаза, что лулианичей-ветеранов, с кем Моти начинал работу на фирме, осталось немного, а те, что остались, не вызывали желания пообщаться накоротке.

С новыми лулианичами и вовсе сходиться не хотелось. Выходил он только во время обеденного перерыва в маленькое кафе на первом этаже да в туалет, даже курить приспособился возле компьютера.

Прошло ещё какое-то время после выхода Моти на работу.

Утром эранийцы за завтраком услышали широковещательное объявление о том, что в ближайшие недели в рамках идущей полным ходом Великой Реконструкции их любимого Парка, начинается серьёзная подготовка к Большому Музыкальному турниру. За традиционным утренним кофе эранийцы слушали важное сообщение и вспоминали бум, предшествующий Концерту Века, который состоялся в «Цедефошрии» несколько лет назад. Но такой оглушительной рекламно-информационной кампании, где в искусном сумбуре перемешалась Великая Реконструкция Парка с предстоящим Турниром, не знала доселе Арцена. Раньше из многословных публикаций геверет Офелии невозможно было понять, какова связь между Реконструкцией и Турниром, и «что с этого будет иметь простой средний эраниец». Теперь же её публикации, не потеряв в многословии, ненавязчиво внушали эранийцам, что ничего более важного и интересного в Арцене и в мире не происходит — только Великая Реконструкция и грядущий Турнир (или в обратном порядке).

Ещё не была объявлена дата Турнира, а со всех страниц и экранов видные силоноведы и ботлолюбы, а также прочие выдающиеся представители интеллектуалитета Арцены непрерывно обменивались прогнозами результатов Большого музыкального Турнира. Надо ли сомневаться, что все они заранее, ещё до объявления даты проведения Турнира, предсказывали блестящую и сокрушительную победу «Звёздным силоноидам», которые к этому времени незаметно отделились от Ори Мусаки и образовали независимый дуэт. В группу Ори Мусаки по-прежнему входил Виви Гуффи и исполнители на нетрадиционных инструментах попроще, вроде стиральных досок ихних бабушек.

Кроме того, во всех СМИ рекламировалась фотовидео-студия, обслуживающая ведущих кандидатов на Турнир и их поклонников. Там можно было сфотографироваться как рядом с величественным (несмотря на свой небольшой рост), задрапированным в сверкающее белоснежное кимоно-сари, маэстро-создателем звёздного ансамбля Ори Мусаки-сан, или с Виви Гуффи, или на фоне одной из групп исполнителей на стиральных досках ихних бабушек, так и с самими независимыми «Звёздными силоноидами», сахибом Ад-Малеком и синьором Куку Бакбукини (конечно же, речь шла о престижных и дорогостоящих съёмках на фоне их голографических портретов).

Почти каждый день на телеэкранах красовался любимец молодёжи Виви Гуффи. Его шлягер «В ароматной пышной пене» с утра до вечера распевали юные обитатели Эрании-Далет, пытаясь при этом изобразить, как он выпрямляется в ванной во весь свой невысокий рост, как затем поливает себя из душа, а потом выскакивает из ванной.

Даже «Шук Пишпишим» и «Шавшевет» с «Шампаньей» пытались было исполнять вариации на самые популярные песни Виви Гуффи в стиле рэпп под аккомпанемент бабушкиных досок. Но признанный любимец далетариев пригрозил им судом за попытку плагиата, и юные претенденты в кумиры молодёжи, размазывая сопли и слёзы, согласились на компромисс. Так было достигнуто соглашение: каждая группа на Турнир выходит со своей оригинальной программой. Виви, со своей стороны, постарался успокоить своих перепуганных младших друзей и коллег, пообещав им в будущем творческое сотрудничество и всемерное содействие. Покровительница юных талантов геверет Офелия пообещала всем трём молодёжным группам свою поддержку, в которую они должны верить и на которую у них есть все основания рассчитывать. «Тем более у всех у нас есть один опасный конкурент, на борьбу с которым мы и должны бросить все силы, а не растрачивать их на ненужную, вызывающую насмешки внутреннюю, «междусобойную» конкуренцию», — популярно растолковала Офелия и Виви Гуффи, и предводителям всех трёх групп. О всесилии Офелии была наслышана вся Арцена, поэтому юные дарования могли спать спокойно в обнимку со стиральными досками ихних бабушек.

Если о чём и сожалели юные далетарии, так это о том, что бешено популярные пассажи Ад-Малека, а тем более Куку Бакбукини, невозможно воспроизвести голосом.

Было в их звучании нечто невоспроизводимое, космическое и нечеловеческое, над-мелодическое и над-ритмическое — ну, совсем в прогрессивном и современном духе…

Не было в силонокулле «надоевшего занудства традиционных мелодий, от которых скулы современного, цивилизованного человека должна, просто обязана, сводить зевота!» — так страстно вещала со страниц своих читаемых и почитаемых колонок, а также в своей высоко-рейтинговой пятничной программе Офелия. При этом она ни в одной своей статье не упускала возможности обрушить залпы уничтожающей критики «на опасных халтурщиков «Хайханим» с их агрессивным шофаром». В преддверии Турнира Офелия считала своим священным долгом в каждом номере посвящать хотя бы абзац-другой, но чаще — целую страницу антишофарной тематике. Ни дня без очередной душераздирающей подробности о вредной сущности шофара, инструмента звуковой агрессии и назойливого проникновения в подсознание даже современного и прогрессивного слушателя, не говоря уж о замшелых меиричах-фанатиках, которых недавно, в духе политкорректности, стали называть фиолетовыми.

«Их невосприимчивость к прогрессу — результат влияния на их психику с раннего детства инструмента звуковой агрессии», — непрестанно повторяла эту мысль в той или иной форме Офелия, впечатывая её в подсознание простого эранийца.

Откуда ни возьмись, пошли потоки писем читателей, факсов и звонков на радио и телевидение с требованием «ни под каким видом не допускать, а лучше — вообще запретить использование шофара на Большом музыкальном Турнире». Об этой взволнованной реакции эранийской общественности на её предостережения Офелия аккуратно сообщала читателям в каждой своей корреспонденции, не забывая процитировать самые острые фразы и указать количество полученных гневных посланий.