Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще до основания монастыря на Мазурах в Войнове одновременно со светскими старообрядцами прибыли т. и. богомолы (одна монахиня и двое монахов) [Tetzner 1910b: 440]. Исследовали считают, что еще до того, как была официально основана деревня Войново, на ее месте существовали скиты. В поддержку этой версии приводили заметку Н. Зарубина, который писал, что якобы в 1831 г. на «Ивановский скит» на Мазурах случайно напали прусские солдаты, которые выслеживали польских повстанцев, и изнасиловали живущих в ските монахинь. В результате около 20 обесчещенных женщин якобы совершили самосожжение, чтобы очистить себя от греха [Барциковская 1959: 3]. Однако эта информация не находит подтверждения в научной литературе, к тому же не сохранилась и в устных рассказах.
До того как был основан монастырь, деятельность монахов заключалась в том, чтобы служить переселенцам духовным советом, доставлять из России религиозную утварь, а также пропагандировать достоинства мазурской колонии старообрядцев. В 1834 г. один из монахов, Парфений Афанасьев, был задержан в Вильне, на обратной дороге из Москвы, и обвинен в измене Российскому государству. Ему разрешили вернуться на Мазуры только после вмешательства прусского посла. Монахиня Анна Ивановна неоднократно выезжала в Россию собирать подаяние. Благодаря монашеской братии мазурская старообрядческая община стала известна в Москве и других старообрядческих центрах России [Tetzner 1910b: 441–443]. Когда в 1842 г. царские власти разделили всех старообрядцев по степени их «вредности» [Собрание постановлений 1875: 318–319], в главном центре федосеевцев – на Преображенском кладбище в Москве – возникла идея перенести центр за пределы досягаемости полиции, куда-нибудь за границу. Руководству центра пригодились сведения о старообрядцах, проживавших на Мазурах. Ввиду ожидаемых арестов, а федосеевцев, которые не молились за царя и не признавали брака, причислили к наиболее вредным раскольникам, уже в августе 1845 г. на Мазуры был отправлен казначей Преображенской кладбищенской общины Андрей Шутов (1800–1881), любимец богатых купцов Гучковых – попечителей общины [Рындзюнский 1950: 202–204; Jakubowski 1961: 95].
Уже на месте Шутов оценил расположение Войнова как со всех сторон подходящее (в 40 км от границы) и прожил здесь около года, занимаясь подготовительными работами. По всей вероятности, уже тогда было принято решение об основании монастыря путем расширения уже существующей на берегу озера Дусь пустыни, называемой «Григорьичевым скитком», на месте, предназначавшемся под кладбище [Субботин 1868/7: 5]. Пустынь была основана в 1836 г. Лаврентием Григорьевым Растропиным, человеком, известным среди старообрядцев как старец Григорьев (1762–1851). Человек строгих правил, он приехал на Мазуры весной 1835 г. из Петербурга и сразу стал наставником в Войнове. Его бескомпромиссное поведение не всегда нравилось более просвещенным старообрядцам, например, местные жители с неодобрением наблюдали за тем, как Григорьев выгонял прусских чиновников, наведавшихся в домашнюю моленную, что стало отчасти причиной неприязни их ко всем старообрядцам. Отказавшись от деятельности наставника, «Григорьич» поселился в скиту на берегу озера Дусь вместе с пятью своими сторонниками. В 1838 г. с ним проживал восьмилетний мальчишка, которого один из старообрядцев якобы купил в Варшаве у матери-католички [Tetzner 1910b: 427–428, 435]. Позже ослепший Григорьев, которого местные считали праведником, жил в одиночестве в своем скиту. Чтобы получить от властей разрешение на переселение сюда монахов из Москвы, староверы заявили, что на прибывших будет возложена обязанность ухаживать за слепым благочестивым братом, который будто бы жил среди них раньше в общине на Преображенском кладбище. Такая просьба, возможно подкрепленная к тому же определенной кругленькой суммой, была поддержана властями, которые выдвинули условие, что насельники монастыря первоначально будут проживать на прусской территории как иностранцы, несмотря на приобретение прилегающего к пустыни земельного надела [Titius 1864–1866/Х: 416].
По возвращении в Москву Антоний Шутов вместе с настоятелем Преображенской общины уговорил молодого начитанного федосеевца Петра Ивановича Леднева (1821–1895) заняться организацией монастыря в Войнове. Тот отменил запланированную поездку в Персию и в феврале 1848 г. прибыл на Мазуры, где вскоре добился известности и уважения [Субботин 1868а/7: 4–6]. Незадолго до приезда Леднева «Григорьичев скиток» был преобразован в небольшой Спасо-Троицкий монастырь, первым настоятелем которого стал, согласно немецким источникам, Михаил Хавронин, якобы прибывший из Кракова [Tetzner 1902: 216].
После приезда на Мазуры Леднев, располагавший помощью прибывших сюда ранее из Москвы старцев Антония и Прокопия [Субботин 1868/11а: 9], взял бразды правления общиной в свои руки. Перед ним стояла непростая задача, так как из-за осуществления распоряжений прусских властей вся колония оказалась в трудной ситуации. К тому же каждый из недавно приехавших на Мазуры наставников пытался внушить верующим свои убеждения, а среди приехавших были представители разных толков, начиная со скопцов, а заканчивая молоканами [Голубов 1871/XVIII: 78, ср.: Надеждин 1862; Dębiński 1910: 80–94, 153–164; Арсеньев 1974].
Получив прусское гражданство в 1849 г., Леднев за деньги, привезенные из Москвы Алексеем Михеевым, купил от Ефима Борисова и Фомы Иванова за 6 тыс. талеров 12 волок земли, первоначально записанной на 5 человек. Кроме денег, Преображенское кладбище еще раньше прислало на Мазуры на трех доверху нагруженных возах старые книги и иконы. Этот транспорт прибыл с опозданием, так как заранее предупрежденные о характере груза царские чиновники пытались его перехватить. Тем не менее груз благополучно прибыл в Вильну, где хитрый старообрядец Марк Емельянов спрятал его в подвале дома генерал-губернатора. Затем другой старовер, Андрей Шульгин, без особых препятствий доставил все на Мазуры [Архимандрит Павел 1883/1: 33–34].
В 1850 г. Леднев по просьбе братии отправился в Стародубье, где в федосеевском монастыре в поселении Злынка постригся в монахи, а на Мазуры вернулся как инок Павел, позже прозванный Прусским. После непродолжительного отсутствия вернулся на Мазуры и Алексей Михеев, и с этого времени в монастыре начались распри. Михеев считал, что ему принадлежит право управления монастырем, и поэтому в 1851 г. инок Павел вместе со своими четырьмя учениками отправился на Буковину. Здесь, в деревне Климоуцы (ныне Румыния), расположенной рядом с известной общиной поповцев в Белой Кринице (ныне Украина) [см.: Kaindl 1873: 233–384], он намеревался основать новый монастырь. Не остался в Войнове и Шутов, прибывший на Мазуры на постоянное жительство как инок Антоний. Он также выехал на Буковину. Обеспокоенные тем, что два лидера покинули Войново, предводители Преображенской общины приказали Михееву вернуть их, в противном случае грозили лишить монастырь денежной поддержки, а самого Михеева исключить из общины. Напуганный Михеев лично выехал на Буковину, где пытался примириться со своими противниками, однако ему удалось уговорить вернуться только Павла, тогда как Антоний остался непоколебим. Через четыре месяца после отъезда Михеева и Павла на Мазуры,
