По ту сторону добра - Владимир Кашин

Парень всю жизнь пытался доказать отцу, что он, его сын, не такой уж плохой человек, не такой бесталанный, как тот считает. Но парадокс: притягивал внимание отца не хорошими поступками, а, наоборот, делал назло, словно мстил за недоверие к себе и этим утверждал свою независимость и самостоятельность. Это соображение более всего оправдывало младшего Залищука в глазах Коваля. Подполковник считал, что не мог Олесь уничтожить того, перед кем всю жизнь старался утвердиться, даже «от противного». Это означало бы уничтожить самого себя, лишиться смысла своей жизни…

Размышляя, Коваль механически черкал фломастером по линии «Олесь» — «Залищук», и она стала толстой, жирной и неровной, словно змея, ползущая от сына к отцу…

Так же механически написал в свободном уголке листка: «Доктор Найда». Вдумался в свою надпись лишь тогда, когда начал тянуть от этих слов красную стрелу к кругу: «Залищук».

А не ошибся ли, отдав последний свободный уголок, последнюю стрелу доктору?

Найда-Воловик и на самом деле человек сложный, и о нем они со Струцем еще мало знают.

Но о Борисе Залищуке доктор раньше даже и не слышал, никаких связей и общих интересов у этих людей, кажется, не было.

Струць сказал: «Если бы Андрей Найда был не отоларингологом, а, скажем, химиком или фармацевтом, то все было бы ясно».

«Если бы, если бы… Тогда все еще больше запуталось бы», — пробурчал он в ответ. Сейчас, вспоминая этот разговор, подполковник усмехнулся. Молодой инспектор все больше нравился ему своей предприимчивостью и настойчивостью, а суетливость и торопливость — это недостатки молодости, которые вместе с ней пройдут.

Так какие могли быть общие интересы у Залищука и доктора Найды?

Никаких.

А какие противоречия, причины для вражды?

Коваль задумался.

Решил снова последовательно ответить на основные вопросы розыска. Может, так лучше поймет и этого доктора с двойной фамилией?

Кто из людей, которые встречались в тот трагический вечер с Борисом Залищуком, имел реальную возможность осуществить преступление, то есть бросить яд в стакан с вином?

И Крапивцев, и Таисия Григорьевна, и доктор Найда, и, наконец, Олесь, который, как стало известно, тихонько пробрался к отцовской даче. Ужинали с Борисом Сергеевичем еще Кэтрин Томсон и ее дочь Джейн… Но их, очевидно, нужно совсем исключить из этого списка, ибо дальше ставится вопрос: кто из этих людей имел для такого преступления достаточную причину?

Это самый трудный вопрос. Ведь выявить глубоко спрятанные корни преступления, которые из неизвестного семени прорастают в душе человека, чрезвычайно сложно. Собственно, весь розыск и предварительное дознание, которое он ведет вместе со своим молодым помощником и экспертами, являются поисками ответа на этот вопрос. Остальное — кто мог иметь такой яд, чем можно доказать, что именно владелец отравы пустил ее в ход, — это дело оперативной техники и опыта милицейских работников.

Итак, кто имел достаточную причину, мотивы для преступления? Хотя никакая причина с точки зрения закона и гуманности не может быть здесь достаточной, но если убийство уже произошло, значит, с точки зрения преступника ее хватило, и его точка зрения, к сожалению, в таком случае была решающей.

Крапивцев?

Таисия Григорьевна?

Олесь?

Доктор Найда?

Томсоны?

Томсоны отпадают первыми.

Коваль вытащил из кожаной папки цветное фото Томсонов, которое попросил на несколько дней у Таисии Григорьевны.

Фотография была четкой. Правильное освещение делало лица рельефными, чуть ли не объемными и передавало живой блеск глаз.

Подполковник не мог сказать, под влиянием какого интуитивного толчка он взял эту фотографию и передал в оперативно-технический отдел. Ему показалось странным, что Джейн, хотя и очень похожая на отца — типичного англичанина, — имеет и индийские черты лица. Возможно, дед или прадед мистера Томсона служил в колониях, там женился, и в жилах его наследников течет кровь местных жителей, которая напомнила о себе и у Джейн.

Какое это имело отношение к делу Залищука, подполковник не думал. Может, только мальчишеская любознательность ко всему, что всегда дремала в его душе, толкнула на этот шаг.

Эксперт, которого Коваль попросил провести по фотографии отождествления всех членов семьи Томсонов, сделал неожиданный вывод: Джейн Томсон и в самом деле дочь Вильяма Томсона, но с миссис Кэтрин Томсон не имеет общих черт.

Чертовщина какая-то!

Можно быть похожей на отца, а не на мать, но как это эксперт совсем не нашел общих черт?!

Дмитрий Иванович знал, что отождествить личность по внешним признакам современная наука вполне способна. Каждый человек имеет только ему присущую совокупность признаков, которые унаследуются. Последовательно сопоставляя и сравнивая на фото черты лица, их общие точки, можно установить кровных родственников: отца и детей, матери и ее детей…

Нет, эксперт, очевидно, не ошибся. Но что это дает ему, Ковалю, кроме того, что он проник в какую-то семейную тайну Томсонов? Ему это ни к чему…

Да, Томсоны отпадают первыми. Потом он исключил бы Таисию Григорьевну. А Найда?..

И снова: кто из участников вечера мог иметь эту растительную отраву из эндемов[3] Кавказа?

После такого вопроса все подозреваемые, кроме Крапивцева, отпали.

Поэтому он, подполковник Коваль, и особенно лейтенант Струць так упорно ищут мотивы преступления у соседа Залищуков. Ведь именно Крапивцеву было проще всех использовать отраву: в то время, когда угощал у себя на даче подвыпившего Бориса Сергеевича.

Найда, Найда, Найда… Почему личность доктора так притягивает его? Почему то и дело он в мыслях возвращается к нему?..

Одинокий человек, который не женился потому, что был не уверен в своем общественном положении. А не возвратились ли к нему забытые чувства к девочке Катрусе Притыке и не захотелось ли ему заграничной жизни?

Конечно нет. Другое дело, если бы он не узнал правду об отце. У него могло укорениться подспудное чувство собственной неполноценности, будто он исключен из нормального общества из-за бывшей отцовской вины. Тогда, стараясь подвести черту под прошлым, он искал бы возможности стряхнуть пыль Родины со своих ног. Но сейчас, впервые за много лет, успокоился, оглянулся вокруг и по-новому увидел жизнь. Нет, такой человек ни за что не способен на преступление… И его былые чувства к Катерине Притыке не имеют никакого отношения к смерти Бориса Залищука.

Подполковник начал обобщать свои мысли. Новые поколения людей более спокойные и уравновешенные. Понемногу исчезают, уменьшаются страшные вспышки человеческой жестокости, и свои споры молодые люди в состоянии аффекта решают теперь в крайнем случае ударом кулака, а не коварным шекспировским отравлением.

«Да, да, — произнес вполголоса Коваль и подумал об Олесе. — Это и его касается».

Со двора долетел голос Наталки. Она с кем-то разговаривала возле калитки. Коваль представил, как дочь сейчас зайдет в дом. Она не вбежит вприпрыжку, как когда-то, не бросится к нему в кабинет. Войдет в свою комнату, положит сумку с конспектами, потом так же медленно выйдет на кухню, сухо поздоровается с Руженой, которая сейчас, наверно, там готовит ужин, потому что в кабинет доносятся аппетитные запахи. Потом так же солидно, даже по-старушечьи, пойдет умываться в ванную. Кроме «здравствуйте», она ничего Ружене не скажет, и он знает, что мягкая улыбка не появится на устах дочери.

«Почему Наталка так невзлюбила Ружену? Что ей не нравится в этом человеке? — горько подумал Коваль. — Как сделать, чтобы они подружились, эти двое дорогих мне людей? Неужели не понимают, что от их вражды больше всего страдаю я, тот, кого они любят?..»

На эти вопросы Дмитрий Иванович тоже не находил ответа. Его ждал ужин, во время которого он терпеливо будет сидеть между двух огней. А после ужина сбросит халат и домашние тапочки, наденет костюм и пойдет провожать Ружену…

5

Джейн нравилась лейтенанту Струню. Да и кому не понравится грациозная милая девушка с невинными кокетливыми глазами и такой улыбкой, которая проникает в самую душу, кружит голову и путает мысли.

Лейтенант Струць был с мисс Томсон сдержанным и деловым. Иногда даже чересчур строгим, нежели следовало, ибо не забывал о своем служебном положении.

Сначала он обрадовался поручению подружиться с девушкой и в непринужденной беседе дознаться о том, что не смогли или не захотели вспомнить другие свидетели. Даже короткое общение с жительницей Лондона помогло бы лейтенанту услышать настоящую английскую речь.

Но после двух встреч, во время которых Виктор Кириллович, подбирая слова, заикаясь, словно школьник, складывал английские фразы, чем вызывал ироническую улыбку Джейн, девушка прекратила эту игру.