Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс

Лицо Павла было мрачным.

— Показать это дупло сможете? — спросил он Тимку.

Ребята растерянно переглянулись.

— Не знаем. Мы его случайно нашли. Оно же в лесу.

— Ну, а примерно? Опишите — как вы шли. Андрюха, запоминай!

— Может, попробовать нарисовать маршрут по карте? — предложил я.

— А у тебя есть? Вы в картах разбираетесь, шпана?

— Конечно, — кивнул Тимка, — что мы — малолетки, что ли?

— Идём ко мне, — предложил я. — Заодно и поужинаем. Алексей Дмитриевич, вы с нами?

Воронцов отложил бумаги и поднялся из-за стола.

— Благодарю, Андрей Иванович, но я, с вашего позволения, отправлюсь домой. Да и школу мне ещё закрывать. Спасибо вам за помощь с этими хулиганами.

— Алексей Дмитриевич, — предупредил его Павел. — Вы пока из родителям ничего не говорите.

— Я не скажу, Паша, — кивнул Воронцов. — Но другие ребята могут проболтаться.

Павел задумался.

— Ну, если такое случится, вы всем говорите, что граната была учебная. Муляж.

— Хорошо, — согласился Воронцов. — Ещё раз большое спасибо!

— Так, парни, — скомандовал Павел. — Сейчас мы пойдём домой к Андрею Ивановичу. Вы на карте как можно точнее покажете, где нашли гранату. А Андрей Иванович за это накормит вас ужином.

— Мне домой надо, — насупился Тимка. — Мама велела огурцы полить к её приходу. Ругаться будет.

— Значит, покажешь место и бегом домой. Чего расселись? Идёмте быстрее.

Дома я разложил на кухонном столе карту обхода. Соседние участки она тоже захватывала, так что лес Вязник был на ней показан. Неровным клином шириной около семи километров в основании он далеко вдавался в топкое болото, почти достигая берегов Елового озера.

— Так, — сказал Павел. — Вот Черёмуховка. Вы шли по этой дороге. Вот здесь кончаются поля, и начинается лес. Соображаете?

— Конечно! — с обидой ответил Тимка.

— В каком месте вы свернули в лес? — спросил Павел.

— Вот здесь. Там тропинка есть. И через канаву мостик — два осиновых бревна.

— Ага. Вот эта тропинка?

Палец Павла указал на тонкую пунктирную линию, которая тянулась вглубь леса.

— Наверное.

— Так. И сколько вы шли по тропинке.

— Я не знаю. Там сначала лес такой мрачный, сырой. Ёлки и осины. А потом сосны начинаются, и мох красивый — белый с красным. У самой тропинки — кривая сосна с двумя макушками. А в ней — дупло. Только его с тропинки не видно, оно с другой стороны. Там ещё холм и песчаный обрыв вниз, к болоту.

— Песчаный обрыв? — удивился Павел. — Приметное место должно быть. Как думаешь, Андрюха — сможем найти?

Я пожал плечами.

— Думаю, сможем.

— Ну, и отлично! Марш по домам, герои!

— Дядя Андрей!

Митька с надеждой посмотрел на меня.

— А пороху для ракеты можете дать?

— А ремня тебе не всыпать? — строго спросил Павел. — Бегом домой!

Я услышал, как за ребятами захлопнулась калитка. Поставил на стол тарелки, разлил по ним разогретый вермишелевый суп. Порезал хлеб. Мелко покрошил на блюдце зелёный лук.

Павел смотрел в окно, барабаня пальцами по столу.

— Ты чего такой смурной, Паша? — спросил я его, высыпая в суп щедрую щепоть лука.

— Не понимаешь, Андрюха? — усмехнулся он.

— Нет, — признался я. — Вроде же всё обошлось.

Павел снова усмехнулся.

— Я тоже не сразу понял. А теперь уже поздно.

— Да что случилось-то?

Павел попробовал суп, чуть подсолил его и тоже посыпал зелёным луком. Откусил хлеб и проглотил ложку супа.

— Наваристый! Смотри, Андрюха! Это немецкая граната, времён войны. А выглядела она, как новенькая. Значит, хранилась в сухом месте.

Я пожал плечами, не переставая хлебать суп.

— Ну, в дупле дерева, обычно, сухо.

— Вряд ли она тридцать лет пролежала в дупле. Но главное даже не это. В ней запал был!

— Паша, я не понимаю. В любой гранате есть запал.

— В гранаты этого типа запал вставляется только перед боем, понимаешь? А после боя, если гранату не использовали — вынимается и хранится отдельно.

— Ну, мало ли, какая там ситуация была... — возразил я. — В конце концов, она могла случайно в дупле оказаться. Но сейчас-то всё в порядке.

Паша покачал головой.

— В том-то и дело, что нет. Есть большая вероятность, что граната оказалась в дупле неслучайно. Вполне возможно, что она — вещдок. А я её в воронке утопил.

Только в этот момент я осознал серьёзность произошедшего и попытался успокоить Павла.

— Послушай, Паша! Это всего лишь выводы. Они могут быть и неверными, так?

— Ну, так, — неохотно признал Павел.

— Ничего плохого не случилось, в конце концов. Ну, нашли парни в лесу гранату. Ну, сохранилась она каким-то чудом. Но не взорвалась. Все живы-здоровы. Тебе добавки налить?

— Налей.

Я плеснул ему в тарелку ещё супа, вопросительно посмотрел на Павла.

— Хватит. Спасибо, Андрюха!

Он снова принялся хлебать суп.

— Ну, а если всё так, как ты говоришь? Что тогда положено делать?

— Вызвать оперативную группу, обыскать лес. Получить от начальства втык за хреновую работу.

Я поёжился, понимая, как неприятно это Павлу. И ту мне в голову пришла мысль.

— Может, мы сначала сами осмотрим лес? Если что-нибудь найдём — тогда и вызовем оперативную группу.

— Не знаю, — пожал плечами Павел. — Надо подумать. Спасибо за суп, Андрюха! Ты завтра что делать собираешься?

— С утра буду начальству дозваниваться. Хочу получить разрешение на строительство избушки у озера. Заодно спрошу — когда мне обещанных помощников из Ленинграда пришлют на отработку.

— Слушай... Загляни потом ко мне. Может, всё же смотаемся в лес, посмотрим на это дупло.

— Давай! — обрадовался я. — А хочешь — я знакомому генералу в Ленинград позвоню? Посоветуюсь с ним.

— Этого ещё не хватало! Если моё начальство узнает, что я через их голову с генералами советуюсь — точно шкуру спустят.

Проводив Павла, я уселся мастерить удочку. Само удилище ещё неделю назад вырезал из орехового прута, очистил от коры, выпрямил и зафиксировал гвоздями к стене сарая. За неделю хлыст подсох и стал совершенно прямым.

К тонкому концу прута я привязал кусок лески. Сама снасть была простейшей конструкции — крючок, грузило-дробинка и поплавок из гусиного пера с кружочком пробки.

Земляные черви нашлись под толстым, наполовину вросшим в землю бревном, которое лежало возле сарая. Я перевернул его и собрал в жестяную банку из-под консервов десяток бледно-розовых червей.

Прихватил с собой ведро для добычи и отправился на мостки возле бани.

Лёгкий взмах удочкой. Грузило и крючок с тихим всплеском ушли в воду. Поплавок закачался на поверхности. Выпрямился, и почти сразу дрогнул, резкими толчками уходя вглубь и в сторону.

Коротким движением кисти я подсёк клевавшую рыбу. Ореховый прут согнулся, кончик его дрожал. Рыба стремительными зигзагами бросалась то вправо, то влево.

Я подтянул её к мосткам и вытащил из воды. Это оказался окунёк, весом около двухсот граммов. Ярко-зелёный, с тёмными полосками и светлым брюхом, он топорщил колючие плавники и широко разевал рот с застрявшим в нём крючком.

Осторожно, чтобы не уколоться, я снял окуня с крючка и бросил его в ведро, наполовину наполненное водой. Есть начало!

Через полчаса в ведёрке плескались восемь окуней и одна плотвичка. Этого вполне хватало на ужин.

Я вытащил снасть из воды и тщательно очистил крючок от остатков наживки. Натянул леску, а крючок вколол в рукоятку удилища.

— Милай!

Голос так неожиданно раздался за спиной, что я чуть не подпрыгнул.

Оглянулся — у самых мостков стояла соседка. Та самая старушка, которой я доставал закатившееся в угол курятника яйцо.

Морщинистое лицо глядело на меня из-под плотно повязанного ситцевого платка. Рядом с соседкой стояла непременная табуретка с металлическими ножками и фанерным сиденьем.