Лесовик-3 - Евгений Старухин

— Ну что, Нарцисс, закончил с самолюбованием? Может быть, поделишься с нами, что это такое сейчас было? Почему ты тут из себя лампочку Ильича строил?

— Что? — не совсем уловил я суть вопроса Сирано.

— Да от тебя сейчас такое свечение шло, будто ты сразу десяток уровней отхватил, с достижениями в придачу.

— Ну уровней не было…

— А достижения, значит были?

— Ну да, самоучка увеличился.

— Опаньки, значит ещё и навыки новые изучил, тогда понятно, чего ты так светился, как новогодняя ёлка, — и после небольшой паузы Сирано добавил, — А ты знаешь, я ведь тоже не против, если в меня шишками побросают, с такими‑то последствиями…

— И я.

— И я тоже.

Моментально присоединились к нему Эстрагон и Бертручио.

— Честно говоря, я даже не слышал ни разу, чтобы кто‑то самостоятельно открыл талант. Нет, слухи какие‑то бродят, конечно, но это не больше чем слухи. Говори, что надо делать?

— Надо уклоняться от шишек с крепко завязанными глазами.

— Э — э-э… А как это делать?

— Ну, вот как‑то надо… Ребят, вы тут развлекайтесь, а я выйду на часик — другой, ладно.

— Ага, иди. Мастер Гронхельм, не хотите и в меня шишками покидать?

— С превеликим удовольствием!

— Ай, блин! Больно же!

Как жалко, что я этого не вижу… Ну, да ладно, выход.

Реальность встретила меня ярким лучом обеденного солнышка, пробившимся сквозь преграду занавесок. Невольно поморщился, но как же всё‑таки замечательно быть зрячим! Когда этот луч можно не только почувствовать, но и увидеть. Красотища! Половина второго на часах. Интересно, а с какого времени начинают давать обед? Что‑то я очень торопился к психологам, раз не удосужился прояснить этот важный момент. Ладно, пойду на авось — вдруг всё‑таки не прогонят и накормят.

Уже спускаясь по лестнице, подумал про тёть Наташу: она‑то наверняка знает, когда здесь обед подают. Но весьма неожиданно её на месте не оказалось. Что ж, пойду в столовую, как и собирался.

На улице по — прежнему были лужи, ласковое осеннее солнышко мягко пригревало, но уже не так сильно, как летом. Мда, надо будет вечерком выбраться за одеждой, ну или, в крайнем случае, завтра в обед.

Валентин Павлович пожелал мне приятного аппетита. Как оказалось, обед с часу до трёх, так что я вовремя. Компании Радомира не наблюдалось, зато меня приветствовал Толик:

— Жендос, греби сюда, я тебе тут место застолбил, — судя по всему, ему совершенно наплевать, что я нахожусь на другом конце зала. Я молча кивнул, подтверждая, что услышал его, и пошёл к раздаче.

На обед предоставлялось сразу четыре первых блюда: гороховый с копчёностями, борщ, куриная лапша и солянка. Не смог устоять и взял по порции борща и солянки. Хотелось взять и другие блюда попробовать, но ведь есть ещё и второе. В качестве гарнира предлагались: рис, гречка, картофельное пюре, тушёная капуста и макароны, а вот самих блюд был просто потрясающий выбор: азу, мясо по — французки, тефтели, голубцы, бифштекс с яйцом, куриные окорочка, варёная и жареная рыба. Я едва слюной не захлебнулся, а ведь есть ещё и салаты. Правда в основном майонезные, но и другие варианты тоже неплохие: витаминный, состоящий из мелконарубленных капусты, морковки и огурцов, нарезка из огурцов и помидоров, а также весенний салат — огурцы и редиска с зеленью.

Взял гречку и жареную рыбу. И по одному из этих трёх салатов. Напоследок взял два компота из сухофруктов. На один поднос всё не влезло. Пришлось раскладывать на два. Как бы теперь всё донести?

— Что, обжора, рук не хватает? Может помочь? — раздался сбоку голос приятеля.

— Да, Толик, помоги, пожалуйста.

— Да не вопрос, поскакали к столику, а то я тебя уже заждался. А ты тут слюни пускаешь и никак с выбором определиться не можешь.

На столе стояла пара пустых тарелок и стакан с чаем. Что‑то Толик совсем мало кушает. Болеет что ли или аппетит плохой?

— Толик, а ты не знаешь, сметаной разжиться здесь можно?

— Вот ты темнота! Куда ты глядел? Вон там, что по — твоему стоит?

Взяв тарелку с борщом, я отправился в указанном направлении. Рядом с раздачей первых блюд стояли плошки со сметаной, майонезом, горчицей, кетчупом, аджикой и еще кучей каких‑то соусов. Как я умудрился их раньше не заметить? К своей радости я углядел здесь даже сацебели. Уж больно нравился мне этот соус. Как приятно кушать политые им манты или пельмени… М — м-м, сказка. Заправив борщ сметаной, поспешил обратно.

— Ну что, нашёл свою пропажу, голодающий?

Я смог только промычать — рот был наполнен едой.

— Ладно, жуй, не отвлекайся. Нам ещё к Радомиру в гости чапать. А там много интересного бывает, особенно в первый раз. Будешь не один раз свою челюсть с пола соскребать. Забавные они ребята, только молчаливые по большей части. "Зачем зря воздух сотрясать?" — передразнил он кого‑то, наверное, Радомира, — Не понимают они, что человек социальное создание, ему общение как воздух необходимо. А какое может быть общение без разговоров? Вот ты как думаешь?

Я попытался промычать что‑то утвердительное, видимо, мне это удалось.

— Во — о-от! — протянул Толик, подняв кверху палец, — Даже ты со мной согласен, хотя тоже не любитель поговорить, всё больше отмалчиваешься. Тебе бы к ним в клубешник вступить, в раз за своего бы сошёл. Да и комплекция у тебя подходящая. Будешь тоже железки крутить и хороводы плясать. И лопаешь ты ничуть не меньше этих товарищей, а жрут они, надо сказать, немеряно. Ну вот скажи, куда в тебя столько влезает? Два первых, второе, да ещё салатов целых три штуки! Лопнуть ведь можно. Опять же два компота вон взял. Может у тебя солитер имеется? Нет? Странно… А куда ж девается тогда всё? Где твоё пузо, мальчик — обжорка?

Я махнул на него рукой, принимаясь за солянку. Солянка была ничуть не хуже борща. И это было прекрасно.

— Ну, вот что ты всё жрёшь и жрёшь? Да ещё так медленно? Неужели тебя совсем не интересует, что там происходит у реставраторов? Сам же к ним в гости напрашивался. Так чего ты еле — еле челюстями шевелишь? Шустрее надо, шустрее.

— Бышро ешть низя, — попытался ответить я с набитым ртом.

— Чего? — Толик даже в удивлении выгнул бровь.

— Быстро есть нельзя, — прожевав, повторил я фразу, — это вредно для желудка. Едой нужно наслаждаться так, будто каждый кусочек — последний.

— И откуда ты такой правильный нарисовался? Вернее, даже так: как ты жив‑то до сих пор? Правильные обычно долго не живут. Их обычно неправильные торопыги ещё в раннем детстве учат быть торопливее. Вот ты мне скажи, мы сегодня к реставраторам всё же пойдём, или ты всё также будешь невозмутимо и бесконечно лопать?