Рожденный править - Майкл (Майк) Резник

– Ну, – усмехнулся невидимый патологоанатом, – тогда, я думаю, у Флота найдутся свои аргументы. – Он хмыкнул и отключил связь.

Хэммет довольно терпеливо дождался, пока Дарлинский облегчит душу очередным потоком изощренных ругательств, после чего подошел поближе.

– Я и не знал, какие последствия может это иметь, – гонору в нем явно поубавилось. – Но давайте вернемся к нашей проблеме.

– Что значит мы? – рявкнул Дарлинский. – Да вы бородавку от раковой опухоли не отличите! Возвращайтесь к себе в кабинет и поразмыслите над тем, как вам на следующей неделе оплатить счет.

Он повернулся к пациенту. Хэммет, пожав плечами, вышел из палаты и тщательно притворил за собой дверь. Дарлинский тяжело вздохнул и принялся просматривать свои записи, сделанные в последние несколько часов. Не густо. Пнатианин дышал кислородно-азотной смесью, но Дарлинский не имел ни малейшего понятия, что произойдет, если, скажем, повысить содержание кислорода. Кожный покров чужака выглядел очень нежным, но врач не решался взять образец – вдруг пнатианин страдает какой-то формой гемофилии. По этой же причине он не мог произвести и анализ крови.

Не знал Дарлинский, и каково тяготение на родной планете этого существа. Чужак имел три ноги, что позволяло предположить довольно высокую гравитацию, но при этом он выглядел до крайности хрупким. И уж, разумеется, Дарлинский не решался провести рентгеноскопию организма пнатианина. Последствия могли оказаться самыми фатальными.

Рук как таковых у инопланетянина не было, вместо них имелись три чрезвычайно гибких трубчатых отростка, весьма отдаленно напоминающие щупальца. Дарлинский попытался понять, какую функцию могут выполнять эти странные отростки, но потом махнул рукой. Раз эта раса сумела создать технику для космических путешествий, то она, несомненно, обладает высокоразвитым разумом, но когда Дарлинский попытался представить себе панель управлений пнатианского корабля, его собственный разум начал пробуксовывать.

Что касается головы чужака, то она покоилась на длинной тонкой шее и имела не одно, а целых четыре отверстия, каждое из которых в равной степени могло служить ртом. Отверстия располагались строго вертикально. Дарлинский поднес свои наручные часы к верхнему – ничего, затем ко второму. Стеклышко часов затуманилось у третьего отверстия. Что ж, до сих пор ему никогда не попадались существа с тремя ртами, впрочем, так же, как и носами, – разве что остальные страдают хроническим насморком. Конечно, это могли быть и уши, впрочем, такое предположение выглядело уж очень невероятным. У всех знакомых ему существ, гуманоидов и негуманоидов, разумных и неразумных, уши отстояли друг от друга как можно дальше. Мочеиспускательный канал и анальное отверстие? Что ж, чего на свете не бывает. Но как тогда отличить их от рта? Дарлинский чуть не рассмеялся, когда представил, как какой-нибудь ретивый доктор-чужак пытается влить ему в прямую кишку добрую порцию горячего куриного бульона. Но тут же одернул себя и нахмурился – веселиться он сможет только после того, как вылечит своего загадочного пациента.

Или точнее, если ему удастся вылечить его. У пнатианина имелось два глаза. Хоть с этим все было более или менее ясно. Дарлинский приподнял веки – глаза были мутные, зрачок практически не реагировал на свет. Над глазницами нависал скошенный лоб. Череп инопланетянина напоминал головку младенца, над которым от души потрудился изверг-акушер.

Частота пульса чужака в два раза превышала человеческую, но это могло быть следствием непривычной для организма силы тяжести. Или признаком приближающейся смерти. Или…

Дарлинский еще раз от души выругался, отступил назад и оглядел своего пациента. Настроение у него ухудшалось с каждой минутой. В конце концов, он не специалист по кислорододышащим! Но Джекобсон, как назло, отправился в отпуск на Делурос VIII, и поэтому больничное начальство решило вытащить признанного гения из хлорной палаты, наградить его хорошим пинком и скомандовать: «Лечи!» Вопрос только в том, как?

Из задумчивости Дарлинского вывел сигнал связи. Разумеется, это был Хэммет.

– Ну что, появились какие-нибудь мысли?

– В основном они относятся к тому, что я сделаю с вами после того, как избавлюсь от этого пациента! – свирепо сообщил Дарлинский.

– Надеюсь, мы оба продержимся здесь достаточно долго для того, чтобы у вас появилась такая возможность, – едко парировал Хэммет. – Я проверил эту историю. Все правда. Правительству удалось выиграть немного времени, но если мы не поставим посла на ноги и тем самым не докажем свою невиновность, то произойдет самое худшее.

– Кому-нибудь пришло в голову запросить необходимые сведения у пнатианских врачей?

– И да, и нет.

– И что, черт побери, это означает?

– Да, в голову пришло. Нет, никаких сведений они не получили. Вы не понимаете всей сложности политической ситуации. Я сам в это с трудом верю. Уж не знаю, то ли жители Пнаты все поголовно параноики, то ли имеется еще какая-то причина, но они отказались не только послать к нам своих врачей, но и снабдить нас хоть какой-нибудь информацией. Сначала они желают убедиться, что с послом все в порядке.

– По-моему, они хотят убедиться совсем в обратном, – угрюмо заметил Дарлинский.

– Я узнал, что существо женского пола. Ее зовут… ммм… неважно. Что-то вроде Леоноры. И, к счастью, наша Леонора не беременна.

– Это тоже они сообщили?

– Не напрямую, но из их слов я понял, что Леонора совсем недавно достигла детородного возраста.

– Тогда какого черта они отправили ее послом к расе, с которой находятся в состоянии войны? Да еще одну! – возмутился Дарлинский.

– Откуда мне знать? – желчно откликнулся Хэммет. – Психологи работают над этим, но они продвинулись не больше вас.

– Надеюсь, вы не ждете, что я расплачусь от сочувствия к ним.

– Нет, не жду. Если вас постигнет неудача, то остаток своей жизни мы с вами проведем, изнывая от жалости к самим себе.

– Очень остроумно, – проворчал Дарлинский.

– Нет, – поправил скорбный голос его собеседника, – никогда в жизни я не был столь серьезен. Лучше бы она погибла на операционном столе, чем просто лежала здесь и медленно умирала. Я не стану возражать, если вы захотите сделать ей прямой массаж сердца или еще что-нибудь столь же кардинальное. Вы должны что-то предпринять! Вам нужны помощники?

Дарлинский грубо выругался и с силой треснул по кнопке. Бормоча проклятия, он вернулся к пнатианке и снова принялся ее осматривать. Теперь он хотя бы знал, что это женщина. Значит, ее тело должно иметь какие-то особенности. Дюйм за дюймом врач исследовал существо, но не обнаружил ничего примечательного. За исключением четырех псевдортов на теле пнатианки не было никаких отверстий. Итак, одно отверстие предназначено для дыхания, второе, по-видимому, для приема пищи, тогда третье – для половых сношений, и остается еще одно. Словом, Дарлинский не продвинулся ни на шаг.