Рожденный править - Майкл (Майк) Резник

Он взглянул на часы. Почти двадцать часов на ногах, еще немного, и он грохнется в обморок от усталости. Хорошо бы поспать, но сначала надо отправить, все-таки отправить в патологию хоть что-нибудь на анализ. Призвав на помощь двух медсестер, Дарлинский взял небольшие образцы ткани с каждого из отростков-щупальцев, один образец кожи и мазки с каждого из трех недыхательных отверстий.

Как ни старался он быть осторожным, но на месте одного из срезов выступила розовая жидкость. Кровь, автоматически подумал он, поместил несколько капелек на стеклышко и принялся наблюдать за кровотечением.

Оно остановилось почти мгновенно, и Дарлинский со вздохом облегчения отослал медсестер в лабораторию.

– Доложите о результатах часов через шесть, а сейчас найдите-ка мне свободную палату с ванной. Через пять часов мне понадобится завтрак и что-нибудь горячительное.

Через десять минут Дарлинский спал мертвым сном.

Проснулся он совершенно разбитым. Приняв душ и проглотив на скорую руку завтрак, Дарлинский поспешил в лабораторию.

– Почти полное отсутствие красных кровяных телец еще ничего не значит, – сообщил патологоанатом Дженнингс, пока Дарлинский просматривал результаты. – Конечно, это вполне может свидетельствовать о плохом состоянии крови, но, с другой стороны, возможно, этот зверь и без них прекрасно обходится. Думаю, нам все-таки стоит исходить из предположения, что состав крови близок к нормальному.

– Почему?

– Просто потому, – жизнерадостно рассмеялся Дженнингс, – что если кровь не в порядке, то плохи наши дела. Я определил ее структуру, но мы еще не успели синтезировать красные кровяные тельца нужного типа. Поэтому лучше думать, что с кровью у этой штуки все нормально.

Дарлинский кивнул и что-то неразборчиво пробурчал.

– А что ткани?

– Здесь нам повезло больше… или меньше. Все зависит от точки зрения.

– И какие имеются точки зрения? – Дарлинский настороженно взглянул на патологоанатома.

– Если точка зрения сводится к стремлению найти объект для лечения, то у меня для вас кое-что есть, шеф. Взгляните.

Дарлинский склонился над микроскопом. Даже при минимальном увеличении можно было разглядеть все признаки необычайно высокой клеточной активности.

– Что это?

– Точно сказать не могу. По всем законам этот кусочек кожи должен был уже умереть, но этого не происходит. Будь я проклят, если понимаю, за счет чего он живет. Нет ни питательной среды, ни кислорода.

– Кстати, о кислороде. Что там с дыхательной смесью?

– Судя по структуре крови, вполне годится та, что есть. Содержание кислорода в крови близко к нормальному, так что лучше ничего не менять. Можно сжечь легкие.

– А что ты скажешь о мазках?

– Вот это действительно интересно.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего. Абсолютно ни-че-го.

– Мда, немного же надо, чтобы тебя заинтересовать.

– Потерпите, шеф. Осмелюсь спросить, кто сказал вам, что это женщина?

– Хэммет.

– А он откуда узнал?

– От пнатиан.

– Вот как?

– Так что показали мазки? – озадаченно спросил Дарлинский.

– Ничего. Ничего, что могло бы указать на половую принадлежность. Мазок номер один, соответствующий нижнему отверстию, содержит воду, несколько ферментов и остатки двух органических растворов. Можно утверждать, что единственное назначение этого отверстия – поглощать жидкую пищу. Мазок номер два содержит остатки твердых веществ, бактерии и нечто, отдаленно напоминающее желудочный сок. Следовательно, в отверстие номер два наш друг запихивал твердую пищу. А вот с мазком номер три возникла проблема. Но я готов держать пари, что отверстие, ему соответствующее, служит исключительно для того, чтобы издавать звуки.

– Черт побери, но одно из отверстий просто обязано быть половым органом! – рявкнул Дарлинский. – У нее нет больше ни одной свободной дырки, а нам со всей определенностью дали понять – это женщина!

– Возможно, но мы не обнаружили никаких следов полового гормона, смазки или каких-либо еще выделений. Мне казалось, что обнаружить половой гормон у теплокровного кислорододышащего – очень простая задача.

– А не может это неопознанное отверстие играть роль анального?

– Маловероятно, – Дженнингс покачал головой. – Я бы даже выразился категоричней: безусловно, нет. Следы остались бы в любом случае. Мне очень жаль, шеф, что задал вам такую задачу.

– Задачу? Да ты задал целых две задачи!

– Вот как?

– Во-первых, я должен вылечить женскую особь, начисто лишенную каких-либо половых признаков. А во-вторых, мне нужно накормить едока, который совершенно непонятным образом избавляется от отходов.

– Может, как раз в этом и состоит причина болезни? – улыбнулся Дженнингс. – Наша незнакомка переела и теперь мается.

– Остряк чертов! Ладно, пойду взгляну на нее еще раз, может, что и надумаю.

Дарлинский открыл дверь, и тут же в нос ему ударило ужасающее зловоние. Он зажег верхний свет и бросился к пнатианке. Она дышала с огромным трудом – все лицо, в том числе и дыхательное отверстие, покрывала пленка отвратительно пахнущей слизи. Слизь, судя по всему, вытекала из отверстия, предназначенного для потребления пищи. Призвав на помощь медсестру, Дарлинский перевернул пнатианку на бок, надел антисептические перчатки и принялся счищать слизь с лица. Через минуту дыхание восстановилось. Оставив пациентку на попечение сестры, Дарлинский с образцами жидкости помчался в лабораторию.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Дженнингс после тридцатиминутной возни, – одной проблемой меньше. Похоже, одно отверстие выполняет обе функции – принимать пищу и избавляться от отходов. Крайне неэффективно. И, честно говоря, довольно необычно.

– Ты уверен, что это не рвота?

– Абсолютно. Остатки непереваренной пищи отсутствуют начисто. Организм извлек из пищи все, что ему было нужно, и изверг отходы.

– Век живи, век учись, – изрек Дарлинский. – Дали бы мне годик-другой, я, глядишь, и вылечил бы бедняжку.

– Судя по сообщениям, в вашем распоряжении значительно меньше времени.

– И не напоминай мне об этом! – раздраженно махнул рукой Дарлинский. – Как ты думаешь, мы можем подвергнуть ее рентгеноскопии?

– Мне не кажется, что рентгеновский анализ причинит ей большой вред. Конечно, в обычных условиях стоило бы повременить, но наши обстоятельства трудно назвать нормальными. Так что мой совет, шеф, – действуйте!

Два часа спустя Дарлинский изрыгал проклятия, разглядывая снимки.

– Ну как, шеф? – осведомился Дженнингс по внутренней связи.

– Сломанных костей нет, – простонал врач, – поскольку у нее вообще нет костей!