Месть невольницы. Истинная для дракона (СИ) - Райт Кира

— Кто бы ты ни была, не тебе решать, кому садиться на мой трон, грязная человечка!

Он не узнал её. А вот теперь она как раз узнает прежнего короля… Внутри неприятно кольнуло воспоминаниями, тьма уже окутала её изнутри, требуя вырваться. Но девушка почти смогла удержать не только бесстрастную маску, но и сохранить безразличие к оскорблению.

Так нужно. Ради Амана.

— В данный момент эти вопросы решаю как раз таки я. И раз Вы не можете исполнять обязанности…

— Что ты несешь? Принц изгнан. Советник действует от моего имени. Как ты смеешь что-то решать?! Тебя вообще нет!

— Именем наследника…

— Какого наследника?! Пошла вон! Лгунья! Наваждение! Убирайся! — Он налетел на прутья и те откинули его назад, но король бросался снова и снова, раня руки о шипы, торчащие вовнутрь, налетая на них грудью.

Эммили отвернулась, чтобы уйти. Но сзади слышались звуки того, как бьется и хрипит в бешенстве король. Развернувшись в последний раз, увидела, как самозабвенно мужчина кидается на магические шипы, царапая лицо, руки и тело, даже не пытаясь смягчить удары. И на короткий миг испытала удовлетворение от этой картины.

Но ведь она не чудовище, как он.

Тихо подошла ближе и протянула руку к решетке, коснувшись. Сияние вдруг погасло, и она отдернула ладонь. А король замер, глядя из-под израненного нахмуренного лба. По лицу стекала кровь. Даже будучи человеком, она понимала, что он в паре мгновений от неосознанной трансформации. Его фигуру то и дело окутывал вихрь золотых искр. Он был намного выше её, и чтобы смотреть на него, приходилось сильно поднимать голову.

— Успокойтесь, Ваше величество.

— Кто ты?

— Эммилия. Это правда я. Настоящая. Я вернулась.

— ЭТО ЛОЖЬ! Ты не можешь быть ею. Она никогда бы… не вернулась сюда.

— Прекратите истерику и придите в себя, — от холода своего голоса даже у самой Эммилии прошлись мурашки, но и на мужчину это повлияло отрезвляюще. — У нас война, разруха в стране, а Вы… копаетесь в собственных инсинуациях. На это даже просто смотреть не приятно. Вспомните, кто Вы есть. Завтра я вернусь. И жду Вашего добровольного отказа от трона. В противном случае добьюсь того, что на обряде трон примет младший принц Арсель или же станет регентом наследника.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю, — он устало вздохнул, — какой наследник? Я первый наследник трона.

— Ваш наследник. Сейчас от его имени принимаю решения я. Ваш брат тоже возвращен во дворец и, в отличие от Вас, принимает деятельное участие в разрешении военной и внутренней обстановки.

— У меня нет наследников и никогда не было.

— У Вас есть сын. Мой сын.

— Это невозможно, ты человек! И тебя не существует. Я окончательно сошел с ума…

— Я не намерена продолжать наблюдать, как Вы бьетесь о решетку. Мне нужен Ваш отказ. Завтра я принесу указ или приглашу жреца.

Девушка степенно пошла к выходу, но в спину ударило глухое:

— Ты правда вернулась? — Он спросил тихо и неверяще, будто ожидал, что она сейчас признается, что всего лишь привидение.

— Я стою перед Вами. — Ответила, не глядя.

— И у тебя есть сын?

— Хоть что-то Вы поняли.

— Ты называешь его наследником, но им может быть только полноценный дракон.

— Аман полноценный дракон, будьте уверены.

— Ты назвала сына Аман?

Теперь глаза короля блеснули опасным блеском. Да, она тоже помнила, что так звали его деда. И что имена драконов передаются через два поколения для соблюдения баланса. И намеренно дала сыну то самое имя, чтобы не лишать его защиты Великого алмазного духа даже на Земле.

— Я вернусь завтра.

— Эмми…

Король вновь упал на колени прямо с высоты своего роста, сжимая решетку, от чего та сильнее мерцала, причиняя ему боль, судя по гримасе, застывшей на безумном лице мужчины.

— Девочка моя, прошу, нет… Не уходи, ты опять обманешь. Не придешь завтра, Эмми…

Король тянул к ней руку сквозь решётку, и уже почти распластался на полу. Ей пришлось сделать ещё шаг назад, чтобы его пальцы не ухватились за подол платья.

— Эмми, пожалуйста… Забирай все, трон, страну, власть, я подпишу что угодно, только останься, пожалуйста, Эмми….

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он продолжал хрипеть и шептать что-то, будто совсем сошел с ума. Хотя почему «будто»?

От омерзительной картины безумия и унижения этого крепкого и некогда циничного мужчины, девушка поджала губы и быстро вышла из залы. Спускаясь вихрем вниз по лестнице, все ещё слышала зов безумного короля.

Как же низко он пал. Настолько, что даже омерзение к нему в ней сменялось снисходительной жалостью. Айвери была права, драконы не могут пережить подобное без последствий. А может тогда и правда над ними всеми висит проклятье? Но она не позволит ему коснуться сына. Во что бы то ни стало. Защитит. Укроет.

А король… Надо бы приказать воды ему что ли отнести. Выглядит ужасно.

Выскочив из башни, она влетела прямиком в широкую грудь Арселя, поджидающего её у дверей вместе с ребенком.

Глава 30

За день до

Азар

Король с диким рёвом метался по камере, налетая на собственноручно сооруженную золотую решетку с шипами вовнутрь, окутанную магическим сиянием — единственную, способную удержать его силу и дракона. Тем же сиянием была покрыта и старая каменная кладка стены его добровольной тюрьмы. Магия была применена не зря, только она и удерживала потерявшего способность разумно мыслить беснующегося дракона в обеих ипостасях. А ключ он давно уничтожил.

Сегодня ночью ему вновь снился тот самый кошмар. И даже казалось, что он опять чувствует её аромат.

Нежная, тоненькая девочка, сгорбившись, до побелевших костяшек сжимает в руках старую тряпку, размазывая грязь по холодному камню. Как она может сидеть прямо на нём, на нижнем этаже замка? Даже от воды, попадающей на пол, идет пар, хотя та явно даже не теплая.

При его приближении грязная, в прямом смысле слова, человечка опускает голову все ниже, даже не видя, кто перед ней — привыкла склоняться перед каждым. Научили. Заставили.

Прекрасное лицо осунулось, побледнело. Под глазами огромные фиолетовые тени. Опустошенный и потухший взгляд в пол. Пухлые, некогда розовые губы тоже бледны и все в сухих кровавых трещинах…

Такая слабая и никчемная.

А он, Азар, король драконов, побеждающий в страшных сражениях, непобедимый воин, сильнейший потомок своего рода, не струсивший перед лицом самой жуткой опасности, испугался её осуждения и прошел мимо.

Мимо.

Оставив её в холоде и темноте подвала одну. Сломленную. Исхудавшую. Одинокую.

А должен был поднять, согреть в своих объятиях, покрыть лицо поцелуями, накормить, излечить раны, а потом стоять на коленях, вымаливая прощения. Но он ушел. В надежде, что она не смогла его узнать или заметить. Ускорял шаг, чтобы не успела обернуться, раз уж не посмела поднять голову в его присутствии, чтобы посмотреть. Как же он тогда радовался, что смог остаться неузнанным.

И только сейчас, во сне, замечал, что когда девушка склоняла перед ним голову, в её отрешенном взгляде все сильнее была видна боль, а несколько не сдержавшихся слезинок, прочертили белые полосы на её пыльном лице и упали на ледяной, грязный пол. Только теперь, годы спустя, он сообразил. До него, наконец, дошло.

Она узнала. И поняла, не могла не понять, что он бросил её там.

Та, которую считал слабой человечкой. Недостойной. Грязной. Растоптанной. Оказалась в разы сильнее его самого. Великого черного дракона. Короля. Ведь даже покорившись, смогла переступить через внушаемый страх и сбежать, не побоявшись очередной кары. Едва не погибнув, лишь волей случая получив заветный амулет от того, кто обещал его отдать добровольно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Азар бился головой о камни, желая раскрошить её — голову — на осколки, чтобы вытащить те страшные воспоминания о собственной трусости. О недостойных поступках, что он совершал. Как же он ненавидел теперь себя и свою семью. Каждого, кто внушал ему с детства, что люди — лишь рабы. А в итоге стал рабом сам, разрушив не только свое будущее, но и всю свою страну, которую получил от умершего отца. Кто он, если не раб? Сидит взаперти, надеясь на скорую кончину, чтобы освободиться. Безумный король, неуправляемый дракон, наказанный самим Алмазным духом. Ничтожество, не сумевшее даже признать своих ошибок.