Проклятие теней и шипов - Л. Дж. Эндрюс

– Я! – вырвалось у меня. – Я монстр. Я убила подпольщика, я хотела его убить. Ты говоришь, что был в ярости, а я пошла у нее на поводу. – Мое дыхание участилось и то и дело обрывалось. – Чем я лучше патрулей Воронова Пика? Я хотела, чтобы тот человек умер, и убила его.

Прежде чем я успела сказать еще хоть слово, Легион обнял меня, и я уткнулась лицом в его грудь. Слезы впитывались в мягкую ткань его сюртука.

– Элиза, прекрати, – велел он. – Ты не убийца. Если бы не ты, я бы, возможно, здесь сейчас не стоял. Твое желание убить, о котором ты твердишь, – инстинкт, и только. Поверь мне, я видел настоящую жажду крови, видел людей, которые находят наслаждение в убийстве. А ты защищала нас обоих. Вот и все.

– Я вижу его, – глухо сказала я в его грудь. – Каждый раз, когда закрываю глаза. Его лицо, и кровь, и его последний вздох.

Легион крепче прижал меня к себе.

– Убийство нелегко забыть. Хотел бы я, чтобы все случилось по-другому. Но разве ты стала думать хуже о Халваре?

– О Халваре?

– Он убил человека, который напал на тебя. Ты считаешь его убийцей?

Честно говоря, стрела Халвара вообще стерлась из моей памяти. Все, что осталось, – мой смертельный удар и медленная смерть подпольщика.

– Нет, – ответила я наконец. – Нет, Халвар не убийца. Он спас меня.

Легион сделал шаг назад, и мне захотелось почувствовать его объятия снова.

– Я надеюсь, что тебе больше никогда не придется убивать, но, Элиза, земля Нового Тимора пропитана кровью. Ты племянница короля – настанет время, когда тебе снова придется защищаться. Я сам поклялся защищать тебя, но я должен знать, что ты тоже будешь бороться за свою жизнь. Любой ценой. Пообещай мне.

В его голосе звучало беспокойство. Это было так странно и немного будоражило. Совсем чуть-чуть. Я приподняла подол юбки, показывая кинжал в ножнах на голени.

– Я буду бороться за себя и за каждого, кто мне дорог.

– Хорошо. – Он потянулся во внутренний карман сюртука. – А еще я принес тебе вот это.

Легион положил на стол две тонкие книги. Грубые пергаментные страницы стягивала вместе старая, потрепанная кожа.

– Что это?

– Выполняю обещание, – задорно ухмыльнулся Легион. – Старые эттанские дневники. В одном – военные хроники. Второй – личный дневник королевы Лилианны, незадолго до набегов. Я подумал, тебе понравится.

Губы у меня приоткрылись, и я с благоговением обвела корешки дневников.

– Эттанская королева? – Легион кивнул, довольный произведенным впечатлением. – Как… как ты вообще их раздобыл?

Он вздохнул и осторожно открыл военные записи.

– Не все торговцы умеют распознать в своих руках сокровище. Я до сих пор чувствую себя виноватым. Они стоили мне мешок хлеба да шесть серебряных монет. Я почти ограбил того беднягу.

– Точно, – усмехнулась я. – Я даже не представляю…

– Хочу, чтобы ты взяла их. Ты же умеешь читать на древнеэттанском?

– Лучше, чем говорить, – кивнула я.

– Хорошо. Тора моя страсть к истории не так впечатляет. Сказать по правде, эти дневники мне безумно дороги, и я уже прекратил считать, сколько раз их перечитывал. Мне все хотелось поделиться ими с кем-нибудь таким же двинутым на книгах. Но я не отпущу тебя, пока мы их не обсудим, потому что у меня много, очень много мыслей.

Мне казалось, что моя душа взлетает от счастья, и тут я поняла, что поднялась на носочки.

– Я вас переболтаю, Легион Грей, не сомневайтесь.

– Не смею просить о большем.

Дверь открылась, и появилась Руна с долговязой женщиной – домашней целительницей. Ее волосы вились диким плющом, над нижней губой выступали зубы. Но эта женщина умела отводить боль так, словно в ее руках жила магия хаоса.

Я схватила дневники и спрятала за спину.

– Извините, что прерываю, но Квинне Элизе нужно сменить повязку, – царственным тоном заявила Руна. Она даже не обратилась к Легиону. Ей казалось, что каждый сам должен был знать, когда с ним говорит будущая королева, и не было нужды снисходить до пояснений.

– Тогда я вас оставлю. – Легион слегка поклонился моей сестре, но глаза его не отрывались от меня.

– Да, идите. В любом случае вас хочет видеть Квинн Лисандер.

Легион еще раз кивнул, бросил на меня последний обжигающий взгляд, который одновременно говорил слишком много и не говорил ничего, и вышел за дверь.

Позже, после перевязки, после унылой трапезы с матерью и сестрой и их осточертевших разговоров о свадьбе Руны с противным принцем, я спряталась в своей комнате с королевой, которую никогда не видела.

Первые страницы были истрепаны сильнее всего. Лилианна писала изящным летящим почерком.

Арвад взошел на престол. Два дня прошло с тех пор, как отгорел погребальный костер его матери, и бремя правления легло на его плечи. Он – опора для всего нашего народа. Он станет выдающимся королем. Но как тревожится за него мое сердце, когда в полумраке нашей постели он мне одной доверяет свои страхи и сомнения. Самое большое счастье в моей жизни – быть его спутницей. Той, кому он доверяет, к кому идет за советом, от которой черпает силы и которой дарит свою любовь. Мой уязвимый величественный король.

Я улыбнулась. Любовь.

И все же я ошибалась. Последние король и королева Этты безумно любили друг друга. Я позавидовала бы Лилианне, но темное чувство не смогло даже зародиться в том свете, которым меня затопила ее история.

* * *

Ночь выдалась холоднее, чем обычно. Северный ветер хлестал берег, вздымая черный песок у моих ног. Насыщенный солью воздух обжигал горло. Холод пробирался под кожу, и я плотнее запахнула чужую шерстяную куртку.

Тишина оглушала. Ее нарушал только тихий плеск воды о причал – больше не было слышно ни звука. В другие ночи, даже в самые темные часы ранним утром, со мной были отголоски пивных, игорных залов и борделей. Сегодня – только я и тени.

В темноте я чуть не проглядела привязанную к узкому причалу лодку. Она была пуста, и я нахмурилась. Назначенный час уже близился, и я думала, что остальные заплатившие за прогулку вокруг бухты уже собрались.

По телу пробежала дрожь. Я обняла себя за плечи и вернулась на берег.

Стоило мне ступить вниз с досок и сделать шаг по песку, как сапог чавкнул, попав во что-то горячее и липкое. Я посмотрела под ноги и попятилась, но тут же с криком упала в густую лужу. Сердце колотилось. Пошатываясь, я поднялась на ноги, растопыривая