Свояченица - Татьяна Эльдарова

Видимо, всё-таки там было ДТП, две машины стояли, прилипнув друг к другу, как собаки в случке. BMV упирался "ниве" в правое заднее бедро.

Осветив этот "акт", Марья Павловна увидела две фигуры: мужскую и женскую (не тётю Люсю), которые торчали возле иномарки. Самой кастелянши что-то видно не было...

- Может, помощь нужна? - закинула она вопросик наудачу.

- У вас троса, случайно, нет? - раздался в ответ мужской голос.

- Есть, конечно! Мне на моём драндулете без троса нельзя! - капитан нарочно тянула время, пытаясь понять, что это за парочка, которая так активно преследовала беглянку-продюсершу.

Алексей передал Анне фонарик:

- Подойди, возьми у неё трос и пусть проваливает!

- Лёш, а как он выглядит? - спросила начинающая "водила".

- Провод такой длинный. Бери, что даст, некогда мне тебе лекцию читать! - поторопил он её.

Анна, собравшись с духом, пошла к женщине, запасшись приветливой улыбкой:

- Просто не знаю, что бы мы без вас делали! Где он у вас?

Что-то в облике подошедшей женщины показалось Марье Павловне знакомым.

Луканенкова продолжала тянуть время.

- Пострадал кто-нибудь?

- Нет, просто завязли слегка, а так - ни одной царапины, к счастью! Вы дайте нам трос, а мы уж дальше сами...

Марья Павловна, недоумевая, с какого боку им понадобился трос и что они с ним будут делать (завхозихе, что ли, на шею накидывать?), полезла в багажник. Анна встала рядом.

"Не удосужилась вовремя сактировать и передать на хранение - таскай теперь с собой!" - Чтобы добраться до свернутого в кольцо троса капитану пришлось приподнять кое-как сложенные там картины.

- Ой, что это у вас, вы художница? - любопытство "ожидавшей помощи" женщины было неподдельным.

- Да нет, это не мои! - постеснялась присвоить себе авторство Луканенкова. - Должна художнику вернуть, но его самого - как корова языком слизала!..

- А можно посмотреть?..

- Да, но не отходя от машины: я за них отвечаю!

Фонарный круг желтым блином осветил часть лежащего вверх ногами холста...

Анна вдруг позабыла, зачем тут стоит, развернулась и бегом бросилась к мужчине:

- Лёшка! Там твои картины! Они оказывается не сгорели! Пойди, сам убедись...

"То, от чего становится неловко... Попросишь слугу доложить о твоем приезде, а к тебе из глубины дома выходит кто-то другой, вообразив, что пришли именно к нему. И совсем конфузно, если у тебя в руках подарок."

Марья Павловна увидела, что мужчина приближается огромными семимильными шагами. Женщина кричала ему вслед:

- Лёша, не надо! Она так их отдаст! Она сама тебя искала!..

- Замолкни, жалельщица! - рявкнул через плечо Алексей. - Сам разберусь! За той стервой лучше следи!

Он подошел к багажнику "москвича" и пистолетом (теперь капитан разглядела у него оружие) велел ей поднять крышку.

Переставшей удивляться Марье Павловне такой оборот дела показался даже забавным:

- Арин, что ли, Алексей Анатольевич? - фыркнула она, стараясь не замечать металлического предмета в его руке.

Он круто развернулся к ней лицом:

- Собственной персоной! С кем имею честь?

- Собственной персоной капитан милиции Луканенкова! - отчеканила она. - На отдыхе! Была бы при исполнении, храбрый ты мой, давно бы уже землю целовал с дыркой в ноге. Это у тебя что, - она указала на пистолет, - кисть или палитра?

- Поллитра! - гаркнул художник. - Показывай!

Марья Павловна снова распахнула перед ним багажник.

- На, любуйся. Награда нашла героя!

Ей было удивительно, с маской какого холодного равнодушия он разглядывает повреждения на холстах.

- Здесь не все...

- Чем богаты... - пожала она плечами. - И так я вот уж двое суток ношусь с ними, оплакивая автора.

Алексей прищурил глаза:

- Ты же говорила, что на отдыхе?..

- Отдохнёшь тут в вашей Солотче, как же... - Она вздохнула. - Пушку-то спрячь, не игрушечные ведь ни она, ни я. Да Анну зови. Поговорим... Юрка у неё - забавный пацан, быстро с моей Маринкой общий язык нашел.

Челюсть у Алексея отвисла, а он-то думал, что его уж точно теперь ничем нельзя удивить!..

Марья Павловна закрепила успех:

- Тётю Люсю-то зачем обездолили?.. Сейчас я её тачку прижму, чтобы не рыпалась!

Она с молчаливого согласия ничего не понимающего Алексея, но под надзором "всевидящего ока" пистолета села за руль и, демонстративно не захлопывая левую переднюю дверь, аккуратно уперлась в задний бампер BMV. Потом вышла, вынула ключи зажигания и протянула их Анне:

- Будем знакомы! Луканенкова Марья Павловна - наследница следователя Колоскова Николая Васильевича. Теперь уже, правда, покойного.

Анна отшатнулась от неё, кинулась к Алексею, спрятала лицо у него на груди:

- Лёш, спаси меня, мы же ещё не всех вытащили! Я не хочу снова в тюрьму!..

Он мягко отстранил Анну.

- Не паникуй, Анюта, Пышку упустим. Их двое и нас двое.

- Пока вы будете ворковать, голубки, вы её действительно упустите! раздался язвительный резкий окрик Марьи Павловны.

Она спокойно прищемила дверцей выползающую из заблокированной тачки кастеляншу.

Анна как с цепи сорвалась и бросилась на эту дверцу всем телом.

- Падла! Сволочь! Сука белесая! Ты мне за Катьку ответишь! - рычала она. - Лешка, забери меня, я убью её, а она нам нужна живая! - вопила, теряя последние остатки разума...

Алексей растерялся. Он ещё не видел Анну в таком состоянии: мимо его глаз прошло то, как она душила бывшую подружку Бориса, и как воевала за дочь в подвале у Пышки. Он помнил только тумаки, которыми она наградила его по дороге в Солотчу, и предостережение Евгении Осиповны: "Присматривайте за ней, девочка - на пределе!"

Как ни странно, помощь снова пришла от капитана Луканенковой:

- Арбузова! - раздался её грозный окрик. - Номер камеры!

Несчастная Анька затравленно посмотрела на неё и, опустив голову, сжавшись, как от удара, пробормотала:

- Не помню...

Марья Павловна обняла её, ещё раз пришибла каменным бедром торчавшую в двери, но уже обмякшую Пышку, и улыбнулась:

- Вот и хорошо, что не помнишь. А скоро и навсегда забудешь... Алексей, чего стоишь столбом, помоги!

Он подхватил свояченицу под руки, опустил прямо на землю.

- Что ж ты делаешь, изверг! - возмутилась Луканенкова. - Она же придатки застудит, балда! Есть что-нибудь подстелить?

- Там, в машине, - он кивнул в сторону "нивы".

Марья Павловна залезла в незапертый багажник и крикнула, чуть погодя:

- Это в сумке с арсеналом, что ли?

Алексей только крякнул, досадуя на свою тупость:

- Ну, давай быстрее, раз нашла!

- Не запрягал! - одернула его милиционерша, выныривая из машины с армейским одеялом. Оно пришлось как нельзя более кстати: Анну трясло такой мелкой дрожью, что зуб на зуб как раз попадал - и очень громко!

- Эх, ей бы сейчас глотнуть чего-нибудь...

- Удивляюсь я на мужиков: как выпить - это они первые, а чтобы заранее позаботиться - всё на нас рассчитывают, - вздохнула Марья Павловна и полезла под сиденье "москвича", пока художник закутывал побледневшую, спавшую с лица Анну в тёплую колючую шерсть. - Уж не обессудь: посуду не припасла! Ваше счастье, что хоть водку сегодня успела купить. Видишь, местная, "Сергей Есенин" называется!

Капитан Луканенкова чертыхнулась, открыла бутылку и, поддерживая голову Анны, влила ей в рот несколько хороших бульканий. Та, естественно, закашлялась, начала отфыркиваться, как щенок, попавший в воду, потом порозовела, открыла глаза...

- Плохо твоё дело, подруженька! - констатировала Марья Павловна.

- Чем это моё дело плохо стало? - слабо возразила Анна. - Я своё отсидела, теперь надо как-то жить.

- Чтобы хоть как-то дальше жить, надо сначала отлежаться!

Анна замотала головой:

- Просто у меня аллергия на сволочей... - Она всё ещё тяжело дышала, потому говорила через паузу. - Слушай, чего привязалась?.. Хочешь показать, какая добренькая?.. Видала я таких добреньких...

Марья Павловна усмехнулась:

- Ну, всё сказала? - она повернулась к Алексею: - Ты такой запасливый, может, там браслеты найдутся?..

- Найдутся.

Он попытался бережно прислонить к темной, почти черной полированной стенке машины Анну, но она всё время заваливалась на бок.

- Не дёргай ты её, - остановила его Луканенкова, - я уже свои нашла.

Как великий маг и волшебник, она достала откуда-то из сарафана наручники, покрутила их на одном пальце, подошла к ошалевшей от страха Пышке, велела перебраться назад.

- Поза новая: может, слегка непривычно, но достаточно сексуально, громко объявила капитан и пристегнула её правое запястье к левой дверце.

Дебелую руку, с трудом преодолевшую равнины и взгорья холмистого торса жутко резал браслет. Кастелянше пришлось поджать под себя левую ногу и перевернуться лицом к окну, чтобы ослабить натяжение.

- Ну вот. А теперь послушайте меня... - Луканенкова заговорила с выражением благородного негодования на челе. - Это - моя благодетельница! Вчера в неурочный час поселила она меня в шикарный номер с бассейном. (Бедная Маринка, как она там без воды? Одна надежда - нижние соседи, на которых, наверное, уже сыплется штукатурка.) Так вот, запомните: я её в обиду не дам! Да, тётя Люся? - та судорожно закивала головой, как норовистая лошадь. - Правильно, не дам! Она женщина в возрасте, положительная, не раз премирована почетными грамотами (я правильно говорю, тёть Люсь? - "лошадиный аттракцион" продолжался). Она ведь понимает, что сейчас лучше всего - рассказать Марье Павловне всё, что ей известно. Верно, тётя Люся? Ведь она человек подневольный! Ей велели: работай в пансионате, - пожалуйста! Назначили директором киностудии, - как скажете. В министры выберут - и там справится. Да вы - что, обижать тётю Люсю?! Такие люди - на вес золота! Да ведь она открывала новые перспективы начинающим дарованиям!