Свояченица - Татьяна Эльдарова

- Он про Машеньку сказал? - сразу догадалась Аня. - Говори. Я теперь крепка, как Ахиллесова пятка!

- У Ахилла пятка была как раз самым уязвимым местом! - возразила Марья Павловна. - По себе знаю!

- Я думаю, после того, как в неё попала стрела, она стала самым твердым местом на теле. Так что он узнал?

- Он сказал, что твою Машу потеряли в пути. После того, как все прилетели и погрузились в автобусы, обнаружили, что её в группе нет, только рюкзак без ремней остался...

Анна затрепетала.

- А в самолете она была?

- Никто не может сказать наверняка, - ответила Марья Павловна.

- Ничего, я её отыщу! - вдруг уверенно сказала Анна, глядя на задремавшего Алексея.

Знаком она попросила Юрку не вертеться.

- Я рада твоему оптимизму, - изумлённо-недоверчиво протянула капитан Луканенкова.

Анна сказала просто, как о чем-то само собой разумеющемся:

- Сегодня ночью Саша с нами прощался... Он дал мне понять, что мы найдём Манечку...

- Но как ты, интересно, собираешься попасть за границу? На какие шиши?

- Придёт время - найдутся и "шиши".

Марья Павловна со вздохом позавидовала:

- Я бы тоже с тобой за компанию смоталась. Ведь всё-таки отпуск! А меня завтра вместо этого вышестоящее начальство опять на ковер вызывает. Размечтались! Уже всё говорено-переговорено! Я всё равно не пойду: больничный взяла из-за производственной травмы. Пусть сами себя отчитывают, придурки!..

С похорон Саши Трегубова поздно вечером вернулись в квартиру Алексея, убранную накануне Анной и Женой Рустама, которая по просьбе капитана Луканенковой привезла Двойника.

Катя вначале просилась пожить в монастыре у матушки Варвары, но когда увидела мать, изменила своё решение...

Настоятельница благословила их на прощание...

Дети крепко спали...

- Ань, где ты? - Алексей безнадёжно, не надеясь на отклик, побрел по квартире. Перед закрытой дверью кухни остановился. Анна тихо пела.

Он вслушался в незамысловатую песенку.

- Младшенькой Машке

Наденем рубашку,

Машеньке-душке

Подложим подушку...

Лишь Мурка заснёт

Подушка вздохнёт,

Зашепчет на ушко:

"Не хочешь ли сушки, ватрушку и плюшку?"

Но Маша зевает

Она засыпает...

Подушка вздыхает,

Её обнимает:

"Маруся, Маняша, сокровище наше!.."

Алексей вошел, сел на табуретку.

- Леша, зачем ты встал?..

Алексей посидел с ней рядом молча, потом в сердцах брякнул:

- Аня, я тебе её откуда хочешь!.. Только ты!.. Почему ты!.. Когда ты не веришь... У меня...

- Я знаю, знаю, - остановила его Анна, - не надо много говорить. - Она продолжала тихо: - Что же делать, Лешенька? Просто она была уже так близко...

* * *

Дети подросли. Их у меня пятеро - три мальчика и две девочки (младшей уже одиннадцать лет).

Муж - писатель-сказочник. Каждая его сказка - жемчужина. Но не печатается. Время не приспело.

Между службой (сто звонков, сто посетителей, капризы босса), детьми (сессии, отметки, одёжки, стирка, психология), мужем (набор, перепечатка, дискеты, вся его писательская кухня, а еду у нас готовят мужчины) поездками в метро, усталостью и сном - написан этот роман.

"Сердце радуется, когда пишешь на белой и чистой бумаге из Митиноку..."

Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"

*** Все цитаты, набранные в тексте курсивом, взяты из книги Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья".