Решальщики. Перезагрузка - Андрей Константинов

Таранущенко свернула в Апраксин переулок и метров через двадцать вошла под арку. Несколько секунд спустя следом за ней вошел Петрухин и осмотрелся: Лены под аркой уже не было, но в глубине замкнутого четырехугольника двора отчетливо хлопнула дверь подъезда.

А вот теперь — быстро! Из шести подъездов интерес могли представлять только два ближних — до остальных Лена просто не успела бы дойти. Дмитрий наугад сунулся в правый… Угадал. Металлические набойки каблуков стучали по бетону на втором этаже… цок-цок-цок… третий этаж. Определенно — третий. Остановилась. Шорох встряхиваемого зонта. Звяк ключей… Петрухин даже не особо вслушивался: встряхнувши зонт, Лена облегчила ему работу.

Когда дверь за ней закрылась, Дмитрий поднялся на третий этаж, посмотрел на веер мелких брызг перед дверью квартиры номер одиннадцать. Вполне возможно, что именно за этой дверью и живет их ненаглядный Саша Матвеев. Всё! Как любил приговаривать один его знакомый опер из УСТМ: «Дело сделано, Билли!»

Основательно промокший Петрухин возлежал в раскинутом в просторном салоне микроавтобуса шезлонге (вот, прямо с ходу и пригодились!) и согревался остатками кофе из купцовского термоса. Сам хозяин термоса, разбудив ноутбук, колдовал с «цельно-стыренной» адресной базой жителей Санкт-Петербурга.

— Какая, говоришь, квартира?

— Одиннадцатая. Третий этаж.

— Ну такие подробности нам ни к чему… Во, есть такое дело! В адресе прописаны Ихлова Татьяна Сергеевна, 1951 года, и Евницкий Денис Анатольевич, 1992 года.

— А телефончик?

— Имеется.

— Отлично, — Дмитрий отставил термос и потянулся за мобилой. — Диктуй номер.

— Семьсот десять. Сорок. Пятнадцать… Погодь! А ну как там, у них, АОН установлен?

— На-пле-вать. На классовых врагов мы завсегда выходим с открытым забралом!..

После пятого гудка стационарный телефон откликнулся мужским «Алё?». Голос Саши Матвеева? По крайней мере сейчас очень хотелось в это верить!

— Будьте добры Татьяну Сергеевну, — попросил Петрухин.

— Она не живет здесь, — ответил голос.

— А вы, простите, муж?

— Если вы по объявлению…

— Да-да, именно по объявлению.

— Опоздали. Квартира уже сдана. Больше не звоните, — сказал мужчина и положил трубку.

Петрухин сбросил звонок и ухмыльнулся:

— А больше, Саша, я и не буду звонить. Я в гости к тебе приду… Ну что, Лёнька, сходим? На чаёк?

— А стоит ли так рисковать? — засомневался осторожный Купцов. — Может, позвоним Брюнету? Пусть пришлет взводик своих охранников-архаровцев?

— А смысл? Саша все равно посторонним не откроет. А вот…

— А участковому, думаешь, откроет?

— Участковому откроет… может быть. Ты вот, к примеру, знаешь тутошнего околоточного? Вот и Саша с Леной не знают. Раз уж они сюда недавно вселились. Логично?

— Авантюрист ты, Димка.

— Есть маленько, — согласился Дмитрий и подтянул к себе принесенный из дома баул. В котором, помимо прочего, оказался его старый милицейский китель. — Э-эх, давненько я не брал в руки шашек!..

Форму Петрухин и в самом деле не надевал лет эдак пять — с того самого дня, когда получал наградные именные часы из рук начальника ГУВД. Посему опасался, что может не влезть в китель. Но оказалось — в самый раз. Ну а подходящие красные «корочки» он загодя прикупил в ларьке возле метро. Обложкой, к слову, те ничем не отличались от настоящих. Ну а «внутренности»… Да кто их там, в полумраке лестничной клетки, сумеет разглядеть?..

«Раз пошли на дело, выпить захотелось… мы зашли в шикарный ресторан», — фальшиво насвистывал Петрухин, преодолевая лестничные марши, ведущие к квартире номер одиннадцать. Купцов шел следом, морщился, но молчал. «Авантюра! Классическая авантюра, — клокотало в нем следацкое рацио. — Рассчитанная исключительно на наглость, на натиск, на… ОПЫТ». Впрочем, последнего его коллеге было не занимать.

Площадка. Дверь. Глазок. Неяркий свет лампочки. За дверью — однозначно молодая продавщица пива. И не вполне однозначно — Саша Матвеев и укороченное помповое ружье, которым он пользуется безо всяких сомнений и которое на близкой дистанции дырявит не хуже автомата.

Петрухин посмотрел на Купцова, Купцов — на Петрухина… В принципе, сейчас еще можно было плюнуть на эту дурную затею, повернуться и уйти. Вызвать наряд. Позвонить в убойный отдел. Пусть решают вопрос. Можно… но нельзя.

— Он сказал: па-а-а-ехали! — тихонько произнес Петрухин, одернул китель и потянулся к кнопке звонка.

— Всё! Пошли в комнату! — прохрипел Матвеев, обнимая Елену и по-хозяйски прихватывая ее чуть пониже груди. — Я не могу больше — у меня там, внизу, щас лопнет все! Целые сутки ждал.

Тяжело задышав, девушка прикрыла глаза и сделала слабую попытку отстраниться:

— Сашенька, хороший мой. Давай попозже? Я так замерзла, что до сих пор не могу согреться. И устала как собака — целый день на ногах.

— Вот и погреешься. Опять же — полежишь. Я ведь не предлагаю тебе заняться этим стоя?

И тут — раздался звонок в дверь.

Раз, другой, третий.

Требовательно.

Властно.

И всё, что еще секунду назад в Сашиных штанах рвалось «лопнуть», мгновенно съежилось-сдулось.

— Кто это?! — напряженно спросил он.

— Не знаю.

— Сходи посмотри. Дверь не открывай!..

Лена, отчего-то на цыпочках, прошла в прихожую, открыла внутреннюю дверь и всмотрелась в глазок внешней: взгляду ее предстали искаженные оптикой двое мужчин — один в милицейской форме, другой — в штатском.

— Кто? — донеслось из-за двери.

— Милиция. Брр! В смысле — полиция! — ответил Петрухин. — Откройте!

— А в чем дело? Мы не вызывали.

— Вы, гражданка, откройте.

— Зачем?

— Вы, гражданка Ихлова, не анализируйте, а дверь открывайте. И «уклонисту» вашему скажите, чтоб собирался. Хватит, набегался! Уже третий призыв, понимаешь, партизанит.

— Ихлова здесь не живет. — Голос Лены звучал растерянно. — И никакого уклониста у нас нет… Я… я не открою. Может, вы бандиты какие-нибудь?

— Вот, смотрите! — Петрухин небрежно засветил солидную красную «корочку» и в развернутом виде на пару секунд прижал ее вплотную к дверному глазку. — Убедились?! — Интересно, в чем? — Я ваш участковый. А это товарищ из военкомата. Или ему тоже удостоверение предъявить?

За дверью было тихо. Очень ТИХО.

— Открывайте, Ихлова, некогда нам тут с вами лясы точить! У нас имеется сигнал: мы обязаны проверить и доложить.

— Вот честное слово! Мы здесь одни… с мужем… Больше никого…

— Слышь, подруга! Ты форме не веришь, ты удостоверению не веришь… звони в полицию, кричи: дверь ломают! Убивают, грабят, насилуют. Они быстро приедут. Ну а мы пока делом займемся… — Петрухин обернулся к напарнику: — Тащи-ка ты, товарищ прапорщик, ломик и кувалду. Будем дверь ломать. Как в прошлый раз.

— Понял. Они в багажнике лежат? — подыграл-уточнил Купцов.

— Ага… под брезентом.

По былому своему опыту Дмитрий знал, что такой аргумент действует безотказно. Никакой грабитель не предложит жертве вызвать ментов. Да ситуация-то, в сущности, простая: полиция, на пару с армейцами, ходит по адресам, ищет уклонистов. Но произошла накладка, и никакого «беглого» в квартире нет. Добропорядочный обыватель в такой ситуации обычно дверь открывает. Не очень охотно, но открывает.

— Подождите! — заволновалась за дверью Елена. Во всей красе представив себе церемонию объяснения с квартирной хозяйкой по вопросу вывороченной с корнем двери. — Я… Я неодета… Подождите…

Партнерам стало ясно: решила посоветоваться с Сашей. Навряд ли барышня знала что-нибудь о его художествах. И, скорее всего, сейчас останавливало Лену только то, что живут они в чужой квартире без регистрации. Хотя… как знать?..

Лены не было значительно дольше, чем требуется женщине, чтобы надеть халат. И тогда Петрухин снова требовательно позвонил в дверь.

Он звонил, не снимая пальца с кнопки звонка…

…Медленно, с четкими металлическими щелчками, повернулся ключ…

…Звякнула скинутая цепочка.

Дверь отворилась…

На пороге в алом шелковом халате до пят и в домашних тапочках стояла Лена Таранущенко.

— Вот так-то лучше, — «для порядку» проворчал Петрухин. — А то: «Не открою». Беглых укрывать не надо, не придется и нам шастать… Вот ведь война какая.

Петрухин ворчал, молотил какую-то ерунду, гнал пургу. Он уже видел сквозь узорчатое стекло кухни силуэт Саши и пятно мерцающего экрана телевизора. И главной задачей Дмитрия было разрядить обстановку. Показать, что менты и «военкомы» — туповаты, самоуверенны, а потому не представляют никакой опасности. Главное сейчас было — говорить…