«Самый полный STOP!!!» - Железнов Валерий

А дело было так. Павлик, как и многие, тоже изъявил желание сходить в гости к пингвинам. Что ж желание понятное, дело занятное. Пошёл и пошёл, ну и ладно. Посмотрел, полюбовался, покормил хлебушком и хорош. Так ведь он захотел их ещё и потрогать. Вот дурень! Они же дикие. Они этого не любят. Смотреть, смотри. Это они не против, а вот руками трогать не моги. Обидятся. Вот первый же пингвинчик и приложил ему клювом по ладони. Да так долбанул, что насквозь пробил. Павлик взвыл как оглашенный и помчался на пароход, оставляя за собой кровавый след. Примчался и навёл панику. Пингвины, мол, на него напали. Понять сразу невозможно. Он орёт. Больно ведь. Кровь хлещет. Фильм ужасов, да и только!

Ну, кровь мы ему уняли. Залили рану перекисью, йодом обработали и забинтовали потуже. Влили в него пол стакана обезболивающего. И только тогда он, успокоившись, рассказал, что и как. Вот тебе и птички. Добрые и ласковые. Но дикая природа не прощает фамильярного к ней отношения. И пусть ты человек - венец творения, а руки нечего распускать!

Эталон тупости

А теперь я расскажу весьма правдивую историю про человека, которого можно считать эталоном морской тупости. Про таких говорят: «С пулей в голове». Поэтому ума в его голове не много, так как пуля очень большого калибра занимает там слишком много места.

Когда у нас на «Академике Карасёве» умер старпом Потапыч, руководство не сочло нужным продвинуть на эту должность своих, а взяли со стороны. Старпомом стал Савин Георгий Викторович. Худощавый, среднего роста, под пятьдесят, с редкими бледно-рыжими волосами на лысеющей голове. И сам он весь был какой-то блёклый. Лицо бледное, глаза светло-серые и мутные. Ходил он быстрой семенящей походкой, слегка сутулясь. К тому же на поясе у него всегда висели какие-то футлярчики. В которых, как он утверждал, находились чудодейственные приборы, защищающие его от всех напастей. Они как бы создавали вокруг него защитное поле. Вот дурость! Кстати, он такие же приборчики пытался продавать и нашим. Поддался на его россказни только капитан. Тоже ещё тот кадр!

Кликуху свою, «Блёклый», он получил сразу же, как только появился на судне. С первых же дней он решил быть строгим и требовательным начальником. Так сказать, поставить всех на свои места и показать кто хозяин на палубе.

А пришёл к нам Савин из конторы, увольняться из которой считалось верхом глупости. За последние пять лет из этой конторы уволился только один судоводитель, и это, конечно же, был он. Как потом выяснилось, там он был всего лишь третьим помощником капитана на ледоколе, имея на руках диплом старшего помощника. Да и то, капитан ему намекнул, что нужно написать заявление по собственному желанию. Казалось бы, чем мог так насолить капитану человек непьющий, некурящий, не опаздывающий на работу, и уж тем более не прогульщик? И мы это потом поняли. Задолбал он там всех своей тупостью.

И вот такой человек был взят в нашу контору сразу на должность старпома. Естественно, ему это назначение понравилось, и он старался показать себя, оправдать, так сказать, доверие руководства. Начал он свою деятельность с бумаги. Стал вызывать всех к себе в каюту и собирать подписи в разные журналы инструктажей. Конечно, инструктажи он не проводил как таковые, а если кто и возникал по этому поводу, он давал сборник инструкций и требовал его изучения. Выучишь, мол, и ответишь мне завтра на все вопросы. Ну, а кому охота зубрить надоевшие инструкции, расписывались и уходили. В общем, подписей он собирал кучу за всё, что бы ни делалось на борту. Даже за элементарные работы, такие как швартовка, все участвующие расписывались по нескольку раз. Можно сказать, инструкция для него была как святое писание. А что касается своей работы, то он иногда нарушал так почитаемые им инструкции. Так, например, положено приходить на ходовую вахту за 10 минут до принятия. Он же, не только не приходил заранее, но и частенько опаздывал на смену вахт. А смена вахты - это святое. Я ему как-то попенял на его опоздания, а он наивно ухмыльнулся и сказал: «Ну и что тут такого? Подумаешь, 5 - 10 минут перестоял». Или ещё придумал примочку. Приходил на вахту вовремя и тут же убегал вниз снова со словами: «Ой, подожди немного, я сейчас вернусь!» Как будто что-то забыл. Какого ты хрена думал перед вахтой, спрашивается? Если не успеваешь, начинай готовиться к вахте заранее.

А не успевал он везде. Очень не организованный человек. Не знаю, какой он дома, а на работе «Блёклый» лез во все дела, даже его не касающиеся, и везде вносил сумятицу. Во время стоянки на ремонте, приходил на работу раньше всех и уходил на час, а то и два позже. Но постоянно ничего не успевал сделать. А почему? А потому, что лез везде, где не нужно. Пытался выполнять не свои функции. Хватался сразу за несколько дел. Мало того, что он не умеет организовать свою работу, он не может организовать и работу своих подчинённых. Более того, Викторович постоянно мешает работать другим. Он может полчаса стоять над матросом и смотреть, как тот красит или за спиной сварщика наблюдать за ремонтом вьюшки (барабан для намотки троса или кабеля). Его ли это дело? Дал задание, а в конце проверил выполнение. Если плохо сделано, раздолбай и прикажи переделать. Да он и приказать-то не умел как следует. Так что б твёрдо и безапелляционно. Он постоянно нудил, гундел и ныл. Ну, а так кому же это понравится? И работа не спорится, и настроение падает. Боцман Алёха, задёрганный постоянными вызовами его в каюту старпома и разными тупыми указаниями, стал просто издеваться над тупостью Савина. Сначала втихаря, за спиной, а потом в открытую, при всех и в глаза. Весёлый был парень. Но переборщил. Издеваться над начальством опасно. Старпом нажаловался капитану и Лёху списали. Другой боцман Митяй, был постарше и поопытнее. Он понимал силу власти. И поэтому в открытый конфликт со старпомом не лез. Грубил иногда, когда очень надоедал, но дальше этого не шло. Зато ходил постоянно злой, срывал раздражение на матросах или жаловался мне на дурость чифа в приватной беседе за рюмкой. А старпом продолжал свою тупую деятельность. Атмосфера раздражительности и неприязни окружала его и присутствовала там, где он находился. Когда он был нужен, его невозможно было найти, он носился где-то в лабиринтах коридоров, и в то же время он появлялся там, где совершенно был не нужен. Возможно, он считал, что обязан всё контролировать лично. Но ведь это не так. У старшего помощника капитана и так работы по горло, а если ещё брать на себя чужую, так совсем завал. Кстати, свою-то работу он как раз и запустил. Постоянно не успевал вести регулярную судовую документацию. И эту работу переваливал на других помощников.

Опять же о помощниках. Его дурость распространялась не только на рядовых подчинённых, но и на командный состав. Придя впервые на судно, он, ещё не приняв, как положено своих дел, полез проверять ведение дел другими помощниками. Ну да, конечно это его обязанность. Но уж так сразу и так рьяно? Это уж слишком. Короче, когда он поднимался на мостик, шутки затихали, а появлялась нервозность. Какую ещё тупость выскажет чиф? Между прочим, и судоводитель он был никакой.

Штурман он был слабый. Навигация, как наука, была для него запредельно сложной. В карту он смотрел как в «филькину грамоту». Элементарные вещи как прокладка курса и обсервация (определение места судна в море различными способами) давались ему с трудом. Навигационных приборов он просто боялся. По-английски говорить почти не умел. Не понимаю, как он работал на других судах? Даже после трёх рейсов в нашей конторе не умел правильно пользоваться ни САРПом (система автоматической радиолокационной прокладки), ни GPSом (глобальная спутниковая система определения места судна в море), а уж нести радиовахту на GMDSS (глобальная международная система связи и безопасности) для него бал «тёмный лес». Вот вам пример его судоводительской бестолковости. Дело было около Антарктиды, в море Содружества. Принимает он у меня вахту в четыре часа ночи. Заглянул в радар, а позади нас отметка. Только что прошли айсберг. Он увидел отметку вблизи судна и спрашивает: «Это что такое? Судно какое-то появилось?» А я решил приколоться: «Да» - отвечаю - «Он нас обгонять собрался». Тут он засуетился и «наехал» на меня: «А ты с ним связывался? Говорил ему, что мы буксируем подводное оборудование? Чего он жмётся к нам по корме? Ему что, места мало для обгона? Он что, наших сигнальных огней не видит?» Он даже не понял, что на экране радара высвечивается неподвижный объект, а между тем каждый штурман может отличить стоячую цель от приближающейся. Ну, судоводителю это ясно как божий день, а уж старшему помощнику капитана должно хватить только короткого взгляда на экран. И подобные случаи были не единичны. А когда мы становились на якорь на рейде Парамарибо, он брякнул: «Надо тормозить кормой на ветер». Ни тогда, ни сейчас я не понимаю, что он имел в виду.