В погоне за ним (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

Чарли быстро замечает это: — Как? Когда? Начни с самого начала.

Она поддерживает себя, и я начинаю рассказывать ей о том, как я впервые посетила встречу поддержки. Я подумываю о том, чтобы опустить часть о причинении себе вреда, но если Чарли действительно хочет понять, как мы с Джулианом стали близки, она должна знать всю историю.

— Адриана, — задыхается она, ее тон дрожит от моего признания, — Почему ты не пришла к нам?

— Мне было стыдно, — склоняю голову в отвращении, вспоминая то время, когда я достигла самой низкой точки. При мысли о том, какой вред это могло бы нанести Энди, сердце разрывается, — Джулиан был там, он видел, в какой темной дыре я была. Он был со мной в одной яме, и он просто взял меня, понимаешь?

— Я понимаю. Джулиан всегда был заботливым, в нем есть эта воспитательная сторона.

Я киваю: — Мы были прежде всего друзьями, и он поощрял меня смотреть в лицо своим страхам. Видит Бог, у меня их было предостаточно.

— Ты расскажешь мне о них?

Я делаю затяжной глоток кофе, позволяя жидкости плыть по горлу, пока она не оседает в желудке.

— Я так скучала по Элайдже, и в то же время я была так зла на него за то, что он оставил нас, — выплеснув свое разочарование и гнев, я с трудом продолжаю, пока Чарли терпеливо ждет. Я едва нахожу в себе мужество, но знаю, что пришло время наконец отпустить своих демонов, — Вступление в группу поддержки позволило мне выплеснуть гнев без осуждения и попыток исправить ситуацию. Джулиан видел все это, но самое главное, он поощрял меня говорить об Элайдже в позитивном ключе. Чем больше я это делала, тем больше это позволяло мне двигаться дальше.

— В этом есть смысл. Я чувствую себя ужасно из-за того, что не помогала тебе больше, — признается она.

— Ты не смогла бы мне помочь, даже если бы попыталась, — кладу свою ладонь поверх ее руки, — Джулиан знал мою боль, он сам жил ею.

Телефон снова начинает танцевать по столу. Чарли быстро игнорирует это и продолжает наш разговор, — Адриана, так вот почему ты поехала в Сидней?

— Да, — признаюсь я.

— Хорошо, эм… насколько это серьезно?

— Я… э… — тихонько вожусь с ободком кружки, обводя круги указательным пальцем, — Серьезно, Чарли… думаю, я… неважно.

— Ты любишь его? — она ошеломлена, ожидая подтверждения.

— Я не знаю. Он заставляет меня чувствовать себя такой живой, что это пугает меня. Я не привыкла к этому. Элайджа был другим. Иногда я чувствую себя такой виноватой за то, что живу дальше, но если я думаю о том, чтобы оставить Джулиана, я просто не могу.

— Адриана, ты была с Элайджей с семнадцати лет. Будь это Джулиан или кто-то другой, ты бы чувствовала себя виноватой независимо от этого. Для меня последние несколько недель были счастьем видеть тебя такой счастливой. Я снимаю шляпу перед любым, кто может вернуть улыбку на твое прекрасное лицо и свет в твои глаза. Я знала, что это парень, просто никогда в миллион лет не думала, что это будет Джулиан. Извини за мой язык, но, черт возьми, это просто невероятно!

Я тихонько смеюсь, ища хоть какое-то комическое облегчение: — Боже, это так похоже на «Дни нашей жизни», правда?

— Нет, — она ухмыляется, чуть не выплевывая свой кофе, — Больше похоже на «Дерзких и красивых».

Мы оба хихикаем, вспоминая Риджа и Брук в сериале «Дерзкие и красивые», считая, сколько мужей было у Брук и сколько раз она выходила замуж за Риджа. Господи Иисусе, вот это была мыльная опера.

— Мы говорили о тебе и Лексе, о том, как мы собираемся рассказать вам. Никогда не было подходящего времени или места. Боже, Лекс просто ужасен, не так ли?

Ее сотовый вибрирует, как по команде.

На этот раз Чарли хватает его в расстройстве: — Звонить, как ненормальная сумасшедшая, я не собираюсь.

Наступает тишина, а затем Лекс разражается ругательствами на другом конце. Гаттермут! Это один из тех моментов, когда лучше вымыть рот с мылом. Он роет себе еще более глубокую яму, это точно.

— Ты закончил? Сегодня я остаюсь у Адрианы. Тебе нужно протрезветь до того, как я завтра вернусь домой, — она не ждет ответа и бросает трубку, прежде чем он успевает сказать еще хоть слово.

Выключив телефон, она поворачивается ко мне лицом: — Извини, на чем мы остановились?

— На том, что Лекс — ужасен, — напоминаю я ей.

— О да, ну, ты же его знаешь. Он будет сидеть на своей ревнивой лошадке какое-то время, так что не жди двойного свидания в ближайшее время.

Это подытоживает Лекса, все верно. Я не ожидаю, что они станут лучшими друзьями, но, конечно, они оба могут быть достаточно вежливыми, находясь в одной комнате друг с другом.

На какой планете находится мой мозг? У свиней больше шансов летать.

— Чарли, тебе неловко?

Она придвигается ближе ко мне, кладет голову мне на плечо: — Честно говоря, немного, но я не виню тебя, Адриана. Джулиан — это… ну, Джулиан.

— Умный, сексуальный, заботливый, веселый… — понимаю, что произношу слова вслух.

— Адриана, ты сражена наповал.

— Мне есть чем быть сраженной, — поднимаю на нее брови.

— О, могу я спросить?

— О чем бы ты хотела спросить, Чарли? — озорно ухмыляюсь.

— Неважно. У тебя ухмылка женщины, которая выглядит очень довольной.

— Ну и ну. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Чарли выглядит разочарованной, но она достаточно умна, чтобы понять, что сексуальную часть наших с Джулианом отношений лучше с ней не обсуждать: — Все в порядке. Думаю, это одна из тех частей ваших отношений, о которых ты можешь поделиться с Эриком всеми сочными подробностями.

Я бросаю на нее сочувственный взгляд. Она меняет тему, спрашивая меня о Сиднее. Я рассказываю ей обо всех удивительных местах, куда водил меня Джулиан, и немного о вечеринке по случаю выхода его книги. Я уже собиралась упомянуть о своем срыве в тот вечер, когда нас застал громкий взрыв. Через несколько секунд в моей гостиной стоит взъерошенный Лекс. За два часа, прошедшие с тех пор, как я видела его в последний раз, он стал похож на убитого на дороге. Вооруженный бутылкой виски, его налитые кровью глаза говорят мне, что он не переставал пить.

— Надеюсь, ты не был настолько глуп, чтобы сесть за руль, — говорю я вслух.

— Я не такой глупый, как ты, Адриана. У меня есть здравый смысл.

Раздраженная его оскорблениями, я быстро открываю рот, пока Чарли не перебивает меня: — Я же сказал тебе, что я здесь. Что тебе нужно?

— Чего я хочу? — зловещий смех возвращается, — Чтобы моя жизнь продолжалась как прежде, и мне не приходилось беспокоиться о том, что моя жена тусуется со своим бывшим у моей сестры. То есть, блядь, повезло парню с двумя цыпочками, да?

— Ты такой придурок! — кричит Чарли.

Я кладу руку на плечо Чарли: — Чарли, не беспокойся. Я собираюсь приготовить себе что-нибудь поесть и лечь спать. С тобой все будет в порядке?

Она кивает, и я направляюсь на кухню. Мои стены не звуконепроницаемы, и подслушивания невозможно избежать, пока я делаю себе быстрый сэндвич.

Первым доносится голос Лекса: — Что с тобой, черт возьми, не так? Почему ты их защищаешь?

— Потому что она счастлива, Лекс. Если только ты не слепой, даже ты видел, как сильно она изменилась.

Шум прекращается, остается только тишина.

— Я не хочу, чтобы он был рядом с тобой. Ты меня понимаешь?

— Тебе нужно уйти и протрезветь.

— Ты меня понимаешь?

— Завтра мы поговорим об этом, но сегодня не жди меня дома. Не жди от меня ничего после того, как ты вел себя со мной сегодня.

— Шарлотта… — слышу, как смягчается его голос, — мне нужно, чтобы ты вернулась домой.

— Лекс, пожалуйста, просто уходи. Я буду дома через несколько часов. Выспишься, и тогда мы поговорим об этом, — отвечает Чарли, потерпев поражение.

Звук захлопнувшейся двери эхом разносится по коридору. Чарли заходит на кухню и садится рядом со мной. Она не делает сэндвич, а лениво хватает кусок хлеба и запихивает его в рот целиком. Я наливаю ей сок, и она выпивает его одним глотком. Как и я, она выглядит разбитой.