Зара. Счастье вопреки - Лия Рой

— О чем ты? — Я отшатнулась, потому как поняла, что мы находимся непозволительно близко друг к другу.

Нет, я не была готова к подобному. Не после стольких лет. Не с чужим Святославом.

— Запретишь? — он кивнул в сторону дочери, которая внимательно следила за нами, сжимая в руках маленький пакет с листьями салата, отданный ей потому, что она не угоманивалась в желании помочь маме донести тяжелые пакеты до дома.

— Общаться? — уточнила я. Шевченко кивнул.

— И в мыслях не было. Ты ее отец. Она заслуживает родительской любви.

— Тогда… — я отчетливо увидела непонимание в его глазах.

— Идем в дом. Я имела в виду, все вместе. Ты в том числе, — бросила я на ходу, отворачиваясь от собеседника и спеша к входной двери.

Нет, у меня совершенно не было сил стоять рядом. Так близко.

Так близко, что можно было рассмотреть все оттенки стали в его глазах.

Так близко, что можно было услышать давно ставший родным запах одеколона, которому он остался верен куда больше, чем мне. Пользовался им спустя три года после нашего расставания.

Так близко, что я могла коснуться его, если бы протянула руку.

Убежать стало выходом и спасением.

Единственным.

Глава 18

Я не знала, что будет правильным чувствовать. Злость? Обиду? Тоску? Негодование? Может быть, радость?

Что ж. Я чувствовала. Всего понемногу.

Возвращение Святослава многое объясняло. Например, от него я узнала, что он действительно пробыл все эти годы в Америке. Открыл там частную практику и не собирался возвращаться. До тех пор, пока не зашел в мои соцсети и не увидел там изображение своей дочери.

На резонный вопрос о том, неужели ему никто не рассказал об этом раньше, Шевченко коротко ответил, что разговоры обо мне были под строжайшим запретом. На них было наложено табу.

Вот как.

Настолько сильно он меня возненавидел и попытался забыть. Вычеркнуть из своей жизни раз и навсегда.

Стало ли мне обидно после этого признания?

Стало. Очень сильно.

А потом стало страшно от того, что спустя три года я все еще так остро реагировала на все, что делал и говорил мой бывший.

Стало ли это самым страшным из всего, что сделал Святослав?

Нет.

Даже его уход, его неожиданный разрыв, его исчезновение, а затем внезапное возвращение, все это вместе взятое, не могло причинить мне стоило боли, сколько он причинил сегодня.

Забрав нашу дочь.

Ожидала ли я этого?

Нет. Совершенно. Я не была к этому готова, я не думала, что он может выкинуть нечто подобное. Я даже не рассказала о его возвращении кому-то из друзей. Попросту не успела! Прошло очень мало времени, буквально считанные часы.

Шевченко провернул все быстро, молниеносно, я бы сказала. Объявился бывший в вечер воскресенья, а исчезла Лиза на следующее утро, в понедельник, сразу после занятий в детском саду, откуда мне позвонили.

— Ты спятил?!

Я напала на него сходу. Ударила в грудь, заталкивая внутрь квартиры и проходя следом.

— Где она? Где моя дочь?! В садике меня заверили, что ее забрал именно ты! — Я начала кричать и колотить бывшего кулачками в грудь и делала бы это еще долго, если бы он не перехватил их у запястья.

— Угомонись! — прозвучало резко и сердито. Так, словно я была надоедливой мухой.

— Ты в своем уме?! — пуще прежнего начала я. — Где она? Где? Где моя дочь?!

Я залетела в нашу прежнюю квартиру, сметая все на своем пути.

Господи, кто бы только знал, что я вернусь сюда! Через столько лет! Да с таким поводом!

— Ее здесь нет, можешь не искать, — заявил Шевченко, стоило мне только достигнуть гостиной.

— Что ты творишь? — Я схватилась за голову, не веря в то, что происходит.

— Ты спрашиваешь, что? Серьезно? — В отличие от меня Святослав был чертовски спокоен. Собран, холоден, беспристрастен. — Ты впрямь думала, что я оставлю своего долгожданного ребенка с такой матерью, как ты? — Он скрестил руки на груди и окинул меня презрительным взглядом. Ровно таким же, как три года назад.

— Что? Откуда ты вообще можешь знать, какая я мать?! Что ты вообще понимаешь в родительстве?!

— Я знаю, какая ты женщина. Этого достаточно, чтобы понять, какой ты воспитаешь нашу дочь, оставь я ее тебе.

Я резко выдохнула сквозь плотно сжатые губы.

Опять двадцать пять. Я плохая, но в чем именно, догадывайся, как можешь. Ничего не изменилось с тех пор, как Святослав решил со мной порвать.

— Послушай, ты меня ненавидишь, презираешь, я поняла, отлично. Ты за что-то обиделся три с половиной года назад и тебя до сих пор не отпустило. Имеешь право, мне уже давно плевать. Но дочь! Ты не имеешь право вторгаться в нашу жизнь вот так и забирать ее себе, будто это вещь!

— Да неужели? — протянул Шевченко, делая ко мне несколько шагов. — И кто же меня остановит?

Я открыла и закрыла рот, не найдя, что ответить.

Да, действительно, кто?

Я всегда была никем. Ноль без палочки. Ни имени, ни влияния, ни денег, ни власти. Против Святослава не смог пойти даже Алан, а он был покруче меня.

Я же была простой женщиной, не имевшей каких-то сверхвозможностей.

Реши Свят сделать то, о чем он сейчас так спокойно говорил, и все, никто бы мне не помог.

— Почему ты так со мной поступаешь? — взмолилась я.

Я действительно не понимала, что происходит.

Вот уже много лет.

Почему он внезапно исчез, расторгнув нашу помолвку? Почему ненавидел все эти годы? Почему сейчас говорил обо мне, некогда