Центровая - Владимир Колычев

– Значит, в момент убийства вы находились на кухне? – спросил милицейский капитан, в раздумье глядя на меня.

Он сам пришел ко мне и завел этот разговор. Я собиралась ехать в «Оазис», машина уже выкатилась из ворот, когда он перекрыл мне дорогу. Буян с Клешней могли смести его с пути, но я не дала им отмашку. Менты, конечно, те еще подарки, но ссориться с ними глупо. К тому же мне нужно было самой поговорить с этим человеком, и не о прошлом, а о настоящем и будущем. Я думала об опасностях, которые нам угрожали, поэтому и вышла к нему из машины.

– Да, была на кухне и ничего не видела, – подтвердила я и повернулась, желая пройти в дом.

– Куда вы? Я бы хотел поговорить с вами здесь.

Капитан Ярмольцев хотел пообщаться со мной на месте преступления, у дороги, с которой какой-то урод в маске прямо из машины расстрелял Самоеда и ранил Грыжу.

Я остановилась, кивком показала на асфальт и с усмешкой спросила:

– А если сейчас подъедут и начнут меня мочить?

– А такое возможно? – Мент озадаченно повел бровью.

Я ничего не сказала и прошла в калитку, которую открыл для меня Клешня. А капитан пугливо шарахнулся, увидев Цезаря и Артемона, мчащихся на него. Я усмехнулась, вспомнив, как Слава шел на моих верных псов. Они перед ним дрогнули, поджали хвосты, расступились. Ну так то Слава.

Буян зашел во двор и закрыл за собой калитку. Псов нужно было посадить на цепь, а то вдруг предъявят мне нападение на сотрудника милиции? Об этом я подумала в шутку. Местные стражи порядка меня как-то не очень пугали.

– Я так понимаю, у вас какие-то разборки, не так ли? – успокаиваясь, спросил капитан.

Высокий, худощавый, правильные черты, прямой нос. Взгляд ясный, лицо светлое. Не похож он на крутого мента, слишком смазлив для этого. Но так мне матерый волкодав и не нужен.

– Разборки у бандитов, а я предприниматель.

– Ну-ну. – Мент каверзно улыбнулся.

– А ты думаешь, что мы бандиты? Зачем же тогда сунулся? Бандиты стреляют, убивают. Пошли! – Я кивком показала на открывающуюся калитку. – Если не боишься.

– Нет, не боюсь. – Ярмольцев махнул рукой, призывая к себе своего помощника, сидевшего в оперативной машине.

– Нет, один. Или гуляй!.. – Я усмехнулась.

Капитан вздохнул, набираясь решимости, зашел во двор, опасливо глянул на псов, беснующихся на цепях.

– Не бойся, на корм не пойдешь. Не расчленим.

– Да не боюсь я, – с бледным видом сказал он.

Я провела его на кухню, поставила на плиту турку с водой. Хоть он и мент, но я должна была угостить его кофе. Да и самой взбодриться не помешало бы.

– Что, страшно в разбойничьей пещере? – спросила я.

– Нет, – как-то не очень уверенно ответил он.

– Что там у вас про нас, разбойников, говорят?

– В смысле?

– С кем воюем, кого наказываем?

– Что говорят, то говорят. – Ярмольцев пожал плечами.

– Секретная информация?

– Да, что-то вроде того.

– И сколько стоит эта информация?

– Она не продается.

– Да? – Я достала из сумочки стопку стодолларовых купюр, положила их на стол и осведомилась: – А так?

– Вы меня с кем-то путаете! – Капитан грозно нахмурил брови.

– А чего выкаешь? Сколько тебе лет?

Ярмольцев завис в раздумье. Ему около тридцати, а мне всего восемнадцать. Эта разница в возрасте должна была стать таким же важным козырем против меня, как его должность и звание. А мне по фигу. Я вела себя с ним как опытная женщина с половозрелым девственником, который не вызывал у нее ничего кроме насмешки. Это смущало его не меньше, чем деньги, которые по-прежнему лежали перед ним на столе.

– Тебя зовут Рита, так? – пытаясь сосредоточиться, спросил он.

– Рита. Подпольная кличка – Марго. Хочешь работать на подполье? – невозмутимо спросила я.

– Что-то ты не то говоришь, Рита.

– Цена вопроса – пять штук зеленью. Если ты узнаешь, кто сливает вам от нас информацию. Что за дела у нас в бригаде, кто при чем? Все, что выяснишь по этой теме у своих, мне передашь. Главное, стукача вычисли. Желательно на подлете.

– На подлете? – Капитан скептически усмехнулся. – Это как?

Дескать, деньги – это хорошо, только вот руки марать неохота из-за какой-то глупой девчонки.

– Может, стукача пока нет? Вдруг он только собирается к вам, еще на подлете? Теперь понятно?

– Теперь понятно. В принципе можно наладить взаимовыгодное сотрудничество. – Опер чуть замялся. – Обмен информацией. Вы в городе все про всех знаете. У меня могут возникать вопросы, на которые вы способны дать ответ.

– Взаимовыгодное сотрудничество!.. – Я усмехнулась. – Да, возможны ситуации, когда нам выгодно будет, чтобы их решали менты. Но подача останется за мной. Стану говорить тебе, капитан, только то, что мне выгодно, а твоим информатором я не сделаюсь. Не надо меня здесь грузить взаимовыгодным обменом. Ты сливаешь мне информацию, я за нее плачу.

– Я должен подумать.

– Думай. Только не считай, что ты один у меня такой.

Мы забрасывали удочки в местный отдел милиции. Там были люди, заинтересованные в наших деньгах, они помогали нам. Но на этот омут нескольких крючков мало, тут нужна полноценная рыбачья сеть, чтобы ни одна щука мимо не проскользнула. Раз уж пожаловал ко мне капитан Ярмольцев, я должна была обработать его и переманить на свою сторону. Так будет с каждым ментом, который сунется ко мне. Кого-то на оклад посажу, кто-то будет работать за разовые гонорары.

– В принципе можно, – решил страж порядка.

Симпатичный парень этот капитан Ярмольцев. Но когда он уходил, я смотрела ему в спину с нескрываемым чувством омерзения. Купился мент, согласился работать на нашу мафию. Но своим ему не стать никогда, а стукач достоин только презрения.

Бледное обескровленное лицо, впалые глаза в темных кругах, смертная тоска и горечь в осуждающей улыбке. Тяжелый вопросительный взгляд. Колода спрашивал меня, зачем я убила его. Он же меня любил, а я так жестоко поступила с ним.

Но ведь это не я его убила. Парня застрелил Медяк. Но только я собралась сказать это, как послышался густой собачий лай, и видение исчезло. Я проснулась.

В спальне никого нет, но вдруг Колода стоит в непроницаемо темном углу и ждет, когда я поднимусь, чтобы своими ледяными руками вцепиться мне в горло? Такого быть не могло, но по спине пробежали мурашки, когда я вставала с постели. Псы рычат неспроста. Значит, за калиткой кто-то стоит. Может, это Слава вернулся?

Нехорошо я поступила с Кречетом. Наверное, потому он и не звонил мне, про товар со скидкой не спрашивал, как будто и не было никакого договора. Но у него дела с Яшей Балаганом, ему нужно забирать у меня товар. Слава, конечно же, очень соскучился по мне. Ведь он любит меня. Значит, мы обязательно встретимся.

Я тоже его люблю. Очень-очень! Мне сейчас так одиноко, хотя, если честно, не до чувств. Проблемы, суета, беготня. Я жутко уставала, ложилась спать с тяжелой головой. Но когда все утрясется, меня снова потянет к Славе. Я точно это знала.

Но он уже здесь. Меня тянет к нему прямо сейчас. Он успокоит меня. В его объятиях я забуду о кошмарном сне, от которого до сих пор чувствуется онемелость в пальцах.

Я оделась, взяла пистолет, вышла во двор, встала за кирпичным столбом, на котором держалась калитка.

– Кто там?

Неизвестно, отразит ли она автоматную очередь, выпущенную в упор. А кирпичный столб точно защитит меня от пуль.

– Открывай! – донесся до меня голос Медяка.

– Какого черта?

– А вдруг меня мещерские подстрелили?

Будет страшное западло, если я не впущу раненого Медяка к себе в дом. Он хоть и не совсем свой, но вроде бы и не чужой.

Я велела ему немного обождать, посадила на цепь одного пса, затем другого, поднялась на чердак, с высоты осмотрела пространство перед домом. Медяк у ворот, с ним два его бойца. Все трое молча и нервно курят. Машина стоит в отдалении.

Медяк не был ранен. Но так он этого и не утверждал, всего лишь спрашивал.

Я спустилась во двор, открыла калитку. Пистолет в опущенной руке, чутье и реакция обострены.

– Ты чего такая напряженная? – спокойно спросил Медяк.

– Да хрен вас поймешь, шляетесь по ночам!

Я проводила гостей в дом, закрыла за ними дверь. Мне хотелось отправить их на кухню, но Медяк поднялся на второй этаж, осмотрел комнаты.

– Эй, ты чего? – осведомилась я.

– Вдруг ты не одна?! – Он пожал плечами.

Медяк явно устал. Волосы у него грязные, одежда несвежая, запах, мягко говоря, неприятный, с примесью пота и мочи.

– Одна.

– А почему одна? Если вдруг мещерские, как отбиваться будешь?

– У меня есть собаки.

– А если я вдруг наеду? Вот возьму сейчас и пристану! – Он мрачно усмехнулся. – Тогда и собаки тебе не помогут.

Непонятно было, шутит он или предостерегает всерьез.

– Если бы да кабы, – заявила я.

– И мещерские могут наехать, и мы, – пристально глядя на меня, сказал Медяк. – А ты одна. Это нехорошо.

– От всего не убережешься.