Кредо содержанки - Елена Чалова

Есть дома-середнячки, панельные, блочные и кирпичные, постройки 60 – 70-х годов двадцатого века (подумать только, если написать «прошлого века», я начинаю чувствовать себя настоящим ископаемым). Там и квартиры побольше, и если за домом следить, то он не производит слишком удручающего впечатления.

После девяностых появились новые дома – блоки и монолиты с неплохими квартирами. И есть дорогое жилье, со свободной планировкой и недоступными пониманию ценами.

А еще имеется старый фонд. Это самая загадочная часть московского рынка недвижимости. Говорят, до сих пор в старых домах существуют коммуналки. Сама не знаю – бог миловал, – а оттого не стану про это ничего говорить. Но если пройти по улице в пределах Садового… впрочем, можно даже взять шире – то мы увидим массу совершенно замечательных зданий. И не все они заняты под офисы, уверяю вас.

Вот мы идем по Долгоруковской улице. Дома стоят вплотную друг к другу, стена пристроена к стене, и переулочки случаются нечасто. Вот московская классика: светло-желтая окраска стен, три этажа, псевдогреческий портик с белыми колонами. По фронтону идет чудесная лепнина: цветочные гирлянды, изящные розетки над окнами, над дверью – несомненно место для герба. Дальше практически тот же стиль, но чуть строже. Колонны теряют свою выпуклость и округлость и становятся белой условностью, рассекающей и структурирующей неярко-зеленое поле фасада. Белые наличники подчеркнуты неизменными фронтонными треугольничками, а меж ними – женские головки, с пышными, но забранными в строгие эллинские прически волосами.

Переулок дает время, чтобы отдохнуть, и прохожий с любопытством углубляется в его полутень и не находит там ровным счетом ничего интересного, кроме стада машин, дремлющих на тротуарах.

Возвращаемся на улицу и с удивлением видим два невысоких дома, соединенные очаровательным мостиком. Он частично застеклен и декорирован внизу балконной колоннадой, а сверху накрыт этаким каменным резным кокошником. Возможно, я слишком люблю Италию, но почему-то мне кажется, что человек, проектировавший этот мостик, бывал во Флоренции.

Мы двигаемся по улице, словно на машине времени. Только это не очень хорошо отлаженная машина, и потому эпохи иной раз перемешиваются. Вот после милого московского классицизма изящный модерн. Окна в виде перевернутых подков (только форма для подков неправильная), деревянные рамы, мозаика по фризу.

Замыкает этот ряд современный дом. Здесь, на этой улице, у архитекторов хватило вкуса сделать нечто стилизованное под общий визуальный ряд. Они ограничились четырнадцатью этажами, да и дом похож на дом: стены и в них окна, наверху застекленные пентхаусы, но их еще надо разглядеть снизу. А еще на доме есть такие детали, как фризы, карнизы и прочее.

Зданию, стоящему на другой стороне Садового кольца, повезло гораздо меньше. Там мы видим типичный «аквариум». Офисное здание со стеклянными стенами, где нет разницы между поверхностью стены и окном. Вечером, когда в офисе зажигается свет, прохожие с интересом смотрят на несчастных сотрудников, которые сидят за своими столами или передвигаются по комнатам, превращенные в эгсгибиционистов поневоле.

Я была в таком здании зимой. И не знаю, где ребята нарыли такой дурацкий проект, наверное, где-нибудь в Америке, где же еще. Причем не в самых северных штатах. Потому что ни одно стекло не может согреть помещение, если за окном минус двадцать и ветер. Здание греет улицу, а его сотрудники, проклиная свой офис класса А, подставляют к ногам обогреватели и надевают термобелье под белые сорочки.

Но давайте вернемся в дому в стиле постмодерн. Смотрите, там наверху, где фронтон выложен мозаичными плиточками, дом поднимается двумя башенками.

И вот Рина, следуя записанным на бумажке указаниям, попала в такую башенку.

Лифта в этой части дома не имелось, и пришлось идти по лестнице на пятый этаж. Рина про себя решила, что пора сбросить пару-тройку кэгэ. К пятому этажу она решила, что лишний вес у нее – никак не меньше пяти килограммов.

А потом она вошла в квартиру и, позабыв про хозяина (впрочем, она успела отметить, что он так же хорош собой, как и тогда, на юге у моря), принялась оглядываться. «Как-то мне последнее время везет на нестандартные интерьеры», – подумалось ей.

От входной двери открывалась гостиная: два окна, побеленные стены, разлинованный темными балками потолок. Пол дощатый и выкрашен темно-синей краской. Вдоль одной из стен идет сплошная лавка, покрытая коврами. Один из них спускается на пол и доходит почти до середины комнаты. Перед лавкой у окна стоят кóзлы. На них лежат широкие листы фанеры, образуя просторные столы. Здесь были и чертежи, и наброски картин, и фотографии – цветные и черно-белые, и какие-то необычные и забавные предметы. На широком подоконнике птичья клетка – старинная, затейливо выполненная из толстой проволоки медного цвета. В ней почему-то обретается небольшой горшок с невыразительным кактусом.

В углу обнаружился кованого металла стол с витыми ножками. Столешница покрыта матовым стеклом. На полке стоит электрический чайник и микроволновка. Здесь же в открытом шкафчике чашки, бокалы и рядом специальная стойка, где лежат бутылки вина. Видимо, это место выполняло роль кухни. Большую часть стен занимали простые деревянные полки, заставленные книгами. У окна стоит креcло-качалка. Шторы отсутствуют как факт. Больше никакой мебели в комнате не было.

– А где ты спишь? – спросила Рина.

– Вот там. – Дим махнул рукой, и только тогда она заметила, что от входа узкий, закрытый портьерой коридорчик ведет еще куда-то. Мужчина пошел выбрать вино, а Рина отодвинула тяжелую ткань и увидела справа дверь. Толкнула ее, но это оказался до обидного прозаический санузел: унитаз сверкал чистотой, словно в рекламном ролике, душевая кабина, кругом терракотовая плитка и желтые пушистые полотенца.

Она прикрыла дверь и пошла дальше. Опять портьера. Рина отвела тяжелые бархатные складки и ровным счетом ничего не увидела. Поморгав, сообразила, что в этой комнате нет окна либо оно плотно зашторено. Пошарила справа, слева – ничего. Вытянула шею и в ту же секунду лица коснулось что-то. Испуганно протянула руку, и в ладони оказалось что-то пушистое. Рина сжала ладонь и слегка потянула. И в комнате зажегся свет. В спальне не было ничего, кроме кровати, на которой валялся ноутбук. Стены комнаты затянуты были темно-синей бархатной тканью, постельное белье – синее с золотом. То тут, то там в комнате попадались золотые детали: зеркало в витой позолоченной раме, маленький прикроватный столик. С затянутого синим бархатом потолка звездочками сияли лампочки.