Притворяясь нормальной. История девушки, живущей с шизофренией - Эсме Вэйцзюнь Ван
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы Анисса и Морган не напали на Пейтон Лейтнер, у них могли бы и не диагностировать в предподростковом возрасте шизофрению – ни в какой ее форме. Возможно, их называли бы веселыми, жизнерадостными, одухотворенными, фантазерками, пока в какой-то момент в будущем они не дошли бы до расщепления своих реальностей, которое уже невозможно было бы отрицать. Если бы не дружба, сопряженная с общим бредом, если бы не Creepypasta Wiki с ее многочисленными фото, видео и другими документами о Слендермене, их взаимная склонность к нестабильности могла бы увлечь обеих в каком-то менее мрачном направлении. Как и я, они могли бы получить свой диагноз во взрослом возрасте. Они могли бы научиться справляться с шизофрениями. Надеюсь, они это еще смогут.
Экранная реальность
Научно-фантастический экшен-триллер «Люси» вышел в прокат в июле 2014 года. Лента Люка Бессона основана на сюжете, в котором героиня Скарлетт Йоханссон неожиданно получает возможность использовать до 100 % способностей своего мозга, а не те 15 %, которыми оперирует большинство людей. Эта возможность дарует ей суперспособности и в конечном счете умение управлять человечеством. Еще до выхода на экраны «Люси» удостоилась множества похвал, но я сказала своему мужу К., что хочу посмотреть этот фильм, даже если он полностью провалится в прокате. Месяц за месяцем я привлекала его внимание, когда показывали трейлер, пихала его в бок, когда Люси одним мановением руки расправлялась с убийцами или шла по аэропорту, а ее волосы меняли цвет с блонда на черный. Наконец мы купили билеты на пятничный показ.
В тот день мы вчетвером смотрели «Люси» в Metreon в Сан-Франциско: я и К. пригласили в кино наших друзей, Райана и Эдди, которые ради этого отпросились с работы. Месяцем раньше я узнала, что 10 лет назад Эдди поставили диагноз – шизофрения. Мы были не слишком близкими друзьями – как-то раз он появился в моем доме, чтобы поиграть в «Подземелья и драконы», и я узнала в нем того зататуированного и сильно пьяного рыжеволосого парня, с которым познакомилась годом раньше на одном балконном барбекю. Он был первым из известных мне людей, чей диагноз тоже принадлежал к собранию шизофрений. И все же мы с Эдди никогда не разговаривали один на один о своих диагнозах или о переживаниях психоза, и он был не столько моим другом, сколько шапочным знакомым.
Не знаю, в какой момент фильм «Люси» превратился для меня в проблему. Райан потом рассказывал мне, что во время одной из первых сцен, когда наполненный наркотиками пакет в брюшной полости Люси рвется и она начинает остро ощущать трансформацию из обычной 20-летней женщины в сверхчеловеческое существо, он почти решился наклониться и спросить, все ли со мной в порядке. Райан, которого я считаю братом, обычно чутко держит руку на пульсе моего психического состояния, и ему иногда случалось заметить манию или депрессию раньше, чем я осознавала, что они снова заглянули в гости. Зато я знаю, что примерно в середине этого 90-минутного фильма достала свое лекарство для экстренных случаев, предназначенное для покушающегося на меня психоза, и заглотнула его залпом, запив вишневой колой, которую отобрала у К. Я подумывала о том, чтобы уйти, но мне хотелось узнать, что случится с Люси дальше. Я приняла ударную дозу, поскольку чувствовала, что «плыву», ощущала, как меня засасывает в реальность фильма, а собственная реальность остается позади. Я чувствовала, как судорожно дергается мое сознание от уверенности, что я тоже имею доступ к большей части своего мозга, чем простые смертные, и что, если попробую, то смогу с его помощью уничтожать предметы. Когда фильм закончился, я встала и начала вслепую протискиваться в темноте к выходу.
Мы с Эдди первыми из нашей четверки вышли в коридор. Я спросила его, стараясь придать своему тону легкость:
– У тебя сейчас такие же серьезные проблемы, как и у меня?
Он ответил:
– Ну, я точно знаю, что использую двадцать процентов своего мозга.
В фильме доступ к двадцати процентам мозга давал способность к эхолокации.
Во время психотического эпизода предыдущей зимой мы с К. смотрели вместе «Доктора Кто». К тому времени как серия закончилась, я уже заблудилась.
– Это происходит где-то еще? – спрашивала я. – Это только что случилось где-то в другом месте?
К. стал объяснять мне концепцию телевидения. В этом фильме снимались актеры, которые снимаются и в других телешоу и фильмах. У них есть жизнь, никак не связанная с тем, что показывают на экранах. Актеры живут в реальности, которая отличается от нереальности телепрограмм и фильмов. К ним пишут сценарии люди; они тоже живут в реальности и создают истории, которые затем превращают в телешоу и фильмы. Эти люди – писатели, как и я. Я оставалась расстроенной и потерянной, пока мы не включили «Мастер-Шеф», кулинарное реалити-шоу – более близкое отражение мира, в который мне полагается верить.
Но этот инцидент случился, когда я была больна, во время эпизода активного психоза. Мы интуитивно понимали, например, что не стоит смотреть «Голодные игры. И вспыхнет пламя», который шел в кинотеатрах в то время – и который мне страстно хотелось посмотреть, – потому что мир «Голодных игр» не был нашим, и просмотр в кинотеатре был бы слишком глубоким погружением в экранную реальность, чтобы с ним мог справиться мой искаженный мозг. Мы понимали, что, сидя лицом к огромному экрану в звуковом коконе Dolby Surround Sound, я, вероятно, слишком разволнуюсь. Я поверила бы в «Голодные игры». Я стала бы переживать из-за того, в каком дистрикте я оказалась бы в своих фантазиях. Я гадала бы, достанет ли у меня интеллектуальных и физических сил, чтобы победить. Мы решили посмотреть «Люси», полагая, что я смогу выдержать силу ее альтернативной реальности.
Я не всегда распознавала ощущение наступающего психоза, потому что не всегда понимала, что значит быть психотиком – но, оказываясь в этом рассыпающемся ландшафте снова и снова, теперь я знаю сигналы, которые предшествуют моим психотическим эпизодам. Я не могу говорить от лица людей, которые, возможно, следуют иным маршрутом или летят, вместо того чтобы идти пешком. Но ощущение, что мое сознание входит в состояние быстрого дробления, достаточно знакомо мне, чтобы я могла его описать.
Одно дело быть способной сказать «Я видела, как кровь текла по стенам» или «Хозяин установил камеры в моей квартире», но совсем другое – говорить о
