Изгнанники - Михаил Михеев

Многоголосый и многоязычный мат был ему ответом. Слова были самые разные, но смысл был един. Да и не могло быть иначе – самый мощный из пиратских кораблей не превосходил по боевым качествам эсминец, лезть в драку для этой разношерстной толпы было извращенной формой самоубийства.

– Молчать, сявки! – голос Соломина легко перекрыл нестройный гомон, царящий в эфире. Все моментально заткнулись, спорить с человеком, стоящим на мостике линейного крейсера, было бы не самым умным поступком. – Я так и знал, что героев среди вас нет. Значит так, слушайте сюда: уйти, если кинемся убегать поодиночке, у вас шансов нет. Я-то отобьюсь, а ваши калоши догонят и расстреляют. А вот если рванем все вместе, есть шанс, что кому повезет – тот оторвется, ну а кому нет... Ну, значит, такова его карма. Так что стартуем по команде. Всем все ясно?

– А тебе что за дело до нас? Ты ведь, говоришь, и так отобьешься.

– Сиплый, твоя недоверчивость – это что, результат застоя в твоих невеликих мозгах? Я лишний раз на ремонт вставать не хочу, потому как деньги не печатаю. Еще вопросы?

Меркантильный аргумент был прост и понятен, во всяком случае, вопросов больше не было. Шкурные интересы есть шкурные интересы, они есть у каждого, это ведь не Родина, долг или честь. Спустя две минуты векторы, по которым будет драпать каждый, были обговорены (точнее, Соломин просто сказал каждому, куда тот должен двигаться, и основным аргументом было "пристрелю, сволочь"), после чего пиратские корабли стали в спешном порядке запускать двигатели, прогревая их перед форсажем.

– Готовы, коммандер?

– Готов, – просто ответил Мэллоун.

– Ну, тогда...

В этот момент его прервали – по резервному каналу раздался знакомый голос, ухитряющийся быть одновременно мрачным и жизнерадостным:

– Сеньор капитан, а в вашей компании прогуляться можно?

– В каком смысле, дон Мигель? – спросил Соломин, стараясь быть вежливым. Время поджимало, политесы разводить не хотелось, но дон Мигель, как-никак, старый знакомый. И не самый плохой знакомый, если уж на то пошло. К тому же никогда неизвестно, как повернется жизнь, и терять подобные связи для пирата – роскошь непозволительная.

– В прямом. У меня здесь яхта, им мне хотелось бы присоединиться к вашей теплой компании. Жить уж больно хочется, а рядом с вами шансов побольше будет.

Как бы подтверждая его слова, на техническом борту станции раздвинулись широченные ворота шлюза, и из них на свет божий выползла яхта. Солидная такая яхта, с легкий крейсер размером. Соломин даже не предполагал, что там может скрываться что-то подобное. Впрочем, толща камня и металла – хороший экран, да и прозондировать станцию насквозь, не вступая в конфликт с ее хозяином довольно сложно. В конфликт же, если за тобой не стоит мощь государства, влезать лишний раз чревато, поэтому Соломин и не пытался просветить базу. А зря, похоже – неизвестно, какие еще сюрпризы она могла хранить.

Тем не менее, внешне капитан остался бесстрастен. Чуть улыбнувшись уголками губ, он спросил:

– Что она может?

– Скорость – чуть выше, чем у ваших... друзей. И пара десятков орудий посовременнее, да и помощнее, чем у них. Заправлена под завязку, запас хода тоже сравним с крейсером.

Соломину оставалось только еще раз улыбнуться. Два десятка тяжелых орудий и приличный ход – все это и впрямь соответствовало, скорее, крейсеру, чем прогулочной посудине. Если еще и защита на уровне... Непрост оказался мелкотравчатый мафиози, ох непрост. Однако думать об этом стоило начинать потом, сейчас же эти орудия вполне могли пригодиться.

– Хорошо, дон Мигель. Встанете к ним в кильватер, дистанция пятьдесят единиц. Меня слушать, как родную маму. Если начнете отставать, ждать никто не будет. Все, закончены разговоры. Всем кораблям – старт!

Это очень красивое зрелище – одновременный старт одиннадцати кораблей. И пусть одни рванулись на миллисекунду раньше, другие – на миллисекунду позже, человеческий глаз все равно не способен заметить разницу. А еще секунд через пять пространство ожило.

Французы, с похвальной оперативностью сообразив, что их замысел раскрыт, спешно врубали двигатели на полную мощность, стремясь как можно быстрее выйти на дистанцию, с которой артиллерия боевых кораблей могла бы дотянуться до пиратских посудин. Естественно, что синхронизация маскировочного поля тут же нарушилась, и атакующие корабли начали появляться на радарах, размытые и напоминающие призраки. Однако момент был упущен – пиратские корабли рванули во все стороны и, пытаясь преследовать всех и сразу, французы разорвали строй. Правда, как разорвали – так и восстановили, но это – время, а значит, лишняя фора пиратам, которые и так имели неплохой задел.

По чести говоря, судьба пиратов Соломина не интересовала совершенно. Ну, посшибают их всех – туда им и дорога, воздух чище будет. Главным для него было то, что перед и так полуслепыми от своих же маскировочных полей французами оказалась куча целей, причем каждая из них идет своим курсом. А учитывая то, что давно не ремонтировавшиеся двигатели многих пиратов давали засветку совершенно немыслимой конфигурации, и при том что для французов, похоже, наличие здесь тяжелого боевого корабля русского производства (если они еще сумеют идентифицировать необычный даже для русского флота крейсер, что представлялось весьма сомнительным) было полной неожиданностью и пренеприятным сюрпризом, проблем у них оказывалось еще больше. Теперь они не только не знали, кого должны атаковать, но и должны были постараться уничтожить всех, иначе рисковали упустить свою главную цель. Последнее, что называется, не могло не радовать – старая русская поговорка про двух зайцев не теряла актуальности никогда.

Три корабля, русский "Эскалибур", английский "Черный принц" и "Колумб" дона Мигеля, подобно крысам из сломанной крысоловки устремившиеся по наиболее безопасному курсу, выгодно отличались от остальных пиратских кораблей не только тем, что несли отменное вооружение, но и тем, что их техническое состояние колебалось от хорошего (для "Эскалибура") до великолепного (для англичанина). А это, в свою очередь, означало не только возможность не бояться, что от корабля что-нибудь отвалится в самый неподходящий момент, но и неплохой резерв мощности, который у них оставался. Этот резерв они сейчас задействовали на поддержку все того же маскировочного поля, которое совсем недавно подвело французов. Разница была лишь в том, что французы прятались, а для беглецов маскировочное поле служило лишь средством затруднения идентификации и мешало противнику прицеливаться. Пока до прицеливания дело еще не дошло, но Соломин не сомневался, что это – лишь вопрос времени. Сам он давно бы ускользнул, но два других корабля связывали его по рукам и ногам. Впрочем, если очень уж прижмет, он готов был дать форсаж и уйти, своя шкура дороже, и никакие деньги не оправдают гибель корабля и людей, но пока что стоило побороться – и он боролся.