Свет во тьме (ЛП) - А. Мередит Уолтерс

Руби покачала головой и ждала, пока сварится ее кофе. Тишина на кухне заставила меня нервничать. Я наблюдал, как моя тетя, казалось, едва функционирует, и больше не мог с этим мириться.

Я покинул ее, уставившуюся на кофейник, и вышел на задний двор. Воздух был холодный и начало моросить. Я втянул воздух в легкие и задержал его, пока мою грудь не начало жечь от потребности в дыхании.

Медленно выпуская воздух, я пожалел, что не развил вкус к никотину, потому что мне надо было что-то делать со своими дрожащими руками. Я не могу этого сделать. Черт, просто не могу. Я знал, я не мог быть нигде, кроме этого места, но в данный момент, оно казалось чистилищем.

Боже, я желал вернуться обратно во Флориду. Я вытащил телефон и набрал прямой рабочий номер доктора Тодда. Я все звонил и звонил. На одиннадцатом гудке я повесил трубку. Была суббота, конечно, его нет в офисе. Где-то в чемодане у меня был его личный номер, но у меня не было энергии искать его. Думаю, я мог бы позвонить по главному номеру и поговорить с другим членом персонала, но мне было не очень удобно.

Я стоял там, боролся с собой, когда почувствовал руку на плече. Я посмотрел вниз и с удивлением увидел Руби, стоящую во дворе, ее рука сжимала мой рукав.

— Спасибо тебе, Клэй. За все, что ты сделал, — прошептала она, ее голос звучал хрипло.

Я закрыл глаза. Я мог это сделать. Руби нуждалась во мне. Я должен перестать быть таким чертовски слабым. Я поднял руку, накрывая ее, и мы так и стояли на холоде. Два едва справляющихся человека, но отчаянно пытающиеся поддерживать друг друга.

— Мы должны начинать готовиться, — сказала Руби, сжимая мои пальцы, прежде чем отпустить. Кажется, она пыталась взять себя в руки, и я был несправедливо благодарен за это. Потому что снова, эта ужасная, эгоистичная часть меня нуждалась в ее силе для себя. Я был напуган, как ад, потому что если она будет так сильно зависеть от меня, я потяну ее вниз.

— Хорошо. Вероятно, в ближайшее время мы должны будем отправляться в церковь. Посмотреть, надо ли нам заняться завершающими деталями, — сказал я. Руби кивнула и зашла обратно внутрь. Я простоял там еще несколько минут, наконец, сфокусировавшись на собственных чувствах грусти и скорби.

Эта печаль была до боли знакомой. Тишина, страдание с открытым ртом - это было то, что я чувствовал большую часть своей жизни. Едва управляемое желание, избавиться от печали лезвием бритвы, было подавляющим, его сладкий поцелуй на моей коже. Я почти могу слышать темный шепот у себя в ухе, насмешливое поддразнивание потенциального освобождения.

Я знал, что в моем возвращении назад был риск. Я знал, что при этом воскреснут тысячи инстинктов причинять боль, калечить и уничтожать все, что есть во мне. Все, что я так усердно восстанавливал. Но прогресс был хлипкой вещью. А желание разорвать все в пух и прах, было сильным противником.

Покинуть центр - это как покинуть теплый и безопасный кокон и броситься с головой в полный и абсолютный хаос. С того момента, как мой самолет коснулся Вирджинии, я изо всех сил боролся, чтобы напоминать себе, что я был под контролем этих предательских чувств. Что это мой выбор - справляться здоровым способом. Доктор Тодд вбил мне это в голову. Это мой выбор. МОЙ!

Но возвращение в Дэвидсон, особенно при таких обстоятельствах, доказывало истинное испытание моей новоприобретенной решимости. Таблетки помогали. Я принимал их по графику. Так что мог отметить это в списке ответственного Клэйтона Рида.

Все что я выучил на терапии, гремело в моей голове, напоминая мне дышать. Перестраиваться. Отводить себя от обрыва, если я был в опасной близости к падению.

Но, как я сказал раньше, Руби нуждалась во мне. И даже если из-за этого мое беспокойство становилось более острым, я должен это помнить. Но я всегда был тем, кто нуждался. Правда в том, что я нуждаюсь в Руби. Мэгги. Лисе. Даже если я всегда это отрицал.

Но теперь я был тем, на кого опирались, и не уверен, что мог справиться с давлением. Чем дольше это продолжится, тем тяжелее станет. Я был хрупким и чувствительным, и знал, опасения доктора Тодда насчет моего возвращения, были оправданными.

Я был на опасно скользкой дорожке. Неправильное движение, неправильная мысль, и я упаду на задницу. И приземление будет болезненным.

Но это не меняло того факта, что у меня были обязанности. И это превосходило все остальное. Должно превосходить.

* * *

Я делал это в течение дня. Едва. Дождь сменился на ливень. Даже погода была в трауре. Все ощущалось мрачным. Я сфокусировался на своем чертовом дыхании, даже если мои внутренности стянулись во мне узлом.

Вдох. Выдох. Клянусь, я мог написать собственную книгу обо всех способах дыхания.

Я должен был взять себя в руки. Должен был быть мужчиной, на которого Руби может рассчитывать, а не тем, кто впивается в прочность остальных. Твоя заслуга доказана в момент кризиса? Ну, у меня было чертовски много возможностей, чтобы доказать это себе и всем остальным, кто сомневался, могу ли я быть кем-то большим, чем сумасшедшим ребенком, готовым перейти черту.

Я был поглощен этим бешеным внутренним диалогом. Перескакивая туда-сюда между веселой зажигательной речью, которую я внушал себе, и мысленными криками на себя: быть мужчиной. Я был полностью поглощен этим, стараясь урезонить нервы, войти в церковь и сесть с Руби на скамью, где она тихо рыдала.

Я был в состоянии потерять себя во время последних приготовлений, когда мы приехали, но теперь начало службы уже близко, и я немного сломался. Хорошо, не немного... сильно.

Я наблюдал, как люди останавливались около Руби и разговаривали с ней. Она пыталась быть вежливой, но была так поглощена собственным горем, что не могла сделать ничего, кроме кивка. Я должен встать там и помочь ей, но я стоял как вкопанный.

Все это было слишком. Но я, правда, должен пройти через это. Было нечестно оставлять ее одну. Не сейчас. Она никогда не отказывалась от меня, когда я нуждался в ней. Но была часть меня, которая боролась за самосохранение, и я знал, вся эта сцена была началом моей собственной катастрофы.

Я был очень близок к тому, чтобы убежать через боковую дверь и никогда не оглядываться назад. Ехать прямо в аэропорт и запрыгнуть на первый возможный самолет, чтобы покинуть дерьмовую Вирджинию.

Я почти уговорил себя на это, когда почувствовал вибрацию в воздухе. Это был интенсивный гул, который застал мое тело врасплох. Волосы на шее встали дыбом, и я просто знал.

Она была здесь.

Мэгги.

И просто так, нечеткая темнота исчезла, и все встало на свои места. Мое сердце забилось, и ладони начали потеть, так что я вытер их в карманах своих серых штанов.