Почему нет в жизни счастья - Санечкина Ольга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Элла, что же делать, а?
– Что делать, что делать? Разыскать вора и устроить публичное наказание, чтобы другим неповадно было.
– Я что, по-твоему, – Пинкертон или Шерлок Холмс? Я в жизни преступников не искала! И даже с какого конца за это дело браться, не представляю.
– Ну а я тебе зачем? – лукаво улыбаясь, спросила Элла.
– А ты зачем? – не понимая, спросила Ксения.
– О боже, вот тупица! Я кто? Я – Пифия! Я тебе любого преступника на блюдечке выложу. Войду в транс и увижу, кто спер камушки. Я только, может, имя сказать не смогу. А в лицо узнаю, факт. Так что давай вернемся во дворец. Ты изобразишь серьезное расследование. Будешь сидеть в тронном зале и выслушивать показания свидетелей. А потом соберем всех перед крыльцом, я укажу преступника, и ты его сурово покараешь. После такого показательного примера они решат, что ты их насквозь видишь, и никогда больше у тебя даже сосновой иголки не сопрут. Главное – наказать построже.
– А получится? – с сомнением спросила Ксения.
– Еще как получится! Ты только не переживай. Сейчас все жители острова будут смотреть, как ты себя поведешь. Иди как ни в чем не бывало. Ты на отдыхе, и волноваться о подобной мелочи тебе не пристало. А потом как шарахнем им по башке! Вот это будет эффект!
За неимением другого выхода Ксения согласилась с вариантом Эллы, и они отправились во дворец. Народ, и правда, с интересом наблюдал за своей Хозяйкой. Ксения с самым безмятежным видом прошла по улицам и, даже поднимаясь по ступеням крыльца, сохранила беззаботную мину. Чему был безмерно удивлен управляющий Никодим, ибо не ожидал от Хозяйки такого спокойствия. Войдя в дом, Ксения прошла в тронную залу. Отдала Элле корзинку, подмигнула ей и уселась на трон. Никодим встал перед троном, явно желая что-то доложить. Ксения помучила его минуту-другую, сохраняя молчание, затем смилостивилась и велела говорить.
– Я всех опросил, никто ничего не знает, Хозяйка, – изрек немногословный Никодим.
– А что сторож говорит?
– Говорит, что на минутку уснул, будто леший его попутал, а когда проснулся, изумрудов уже не было.
– А почему же он сразу крик не поднял?
– Так говорит, что все еще спали, а чего народ будить, если изумруды уже все равно пропали?
– Замечательно. Все спали, никто ничего не видел? – с усмешкой спросила Ксения.
– Так точно.
– Ладно, зови сюда этого сторожа.
– Зачем? – опешил Никодим.
– Я что, перед тобой отчитываться должна? – подняла левую бровь Ксения. – Ты, голубчик, кажись, забылся. – Голос Хранительницы начал звенеть от гнева. – Если мне не изменяет память, то именно ты у нас управляющий. И именно ты отвечаешь за порядок на моем острове. И лично несешь ответственность за все происходящее. И сторож тобою на то поставлен был, чтобы добро мое охранять, а не спать. Значит, раз он проспал кражу, а ты его нанял, с вас и взыщу убытки. А то ишь, разбаловались. Вам Нептун отцом родным по сравнению со мной покажется! Так что быстро исполняй, что велено. А то я тебя с удовольствием отправлю в места весьма отдаленные.
Побледневший как полотно Никодим мигом исчез из поля зрения, а Ксения смогла перевести дух. В школе в театральных постановках ей участвовать не приходилось, поэтому роль Хозяйки давалась с большим трудом. Она с большим удовольствием заперлась бы сейчас в спальне и ревела, думая о том, какая она несчастная. В тронный зал зашла хмурая Ася.
– Привет. Слушай, я так расстроилась, когда мне все это рассказали. Ты отдохнуть приехала, а тут такой геморрой. Да, удружили мы тебе с папенькой. Подарочек еще тот, с гнильцой. Ты уже решила, что делать будешь?
– Найду преступника и покараю всех виновных, – тоскливо ответила Ксения.
– Ну что ж, подход правильный.
– Ась, а как здесь карают за воровство и разгильдяйство? Я так понимаю, что деньгами их не накажешь. У них тут натуральное хозяйство. Им эти деньги на фиг не нужны. Милиции и суда, я думаю, здесь тоже нет. А уж о тюрьме даже думать не приходится. Я просто ума не приложу, какие тут наказания применяются.
– Тут отработанная форма наказания: порка плетью – пятьдесят ударов, после чего в яму на хлеб и воду суток на десять. Еще они ежемесячно оброк платят, можно его в наказание увеличить. Процентов эдак на десять – будет очень существенно. Больше ничего и не придумаешь.
– Я надеюсь, про порку ты шутишь? – недоверчиво спросила Ксения.
– Какие уж тут шутки. Телесные наказания – обычное наказание при такой системе. В принципе максимально – это сотня ударов. Но после такого очень мало кто выживает.
– Кошмар. А пороть я сама должна буду?
– Ха! Нет, выберем двух мужиков покрепче да позлее.
– Я не смогу, – совсем сникла Ксения.
– Еще как сможешь! Ты несешь ответственность за этот остров и за его народ. Я понимаю, для тебя эти изумруды – тьфу, мелочь. Но ты подумай о том, что до сегодняшнего дня на острове преступность, как таковая, отсутствовала. И спровоцировала ее появление ты. Если ты сейчас оставишь этот проступок без наказания, и причем серьезного наказания, то покажешь им, что теперь все дозволено. А там, где сегодня украли, завтра изобьют, послезавтра изнасилуют и убьют. И ответственна за это будешь ты.
– Ну спасибо.
– Ксень, да ты не обижайся. Я понимаю, что ты ни в чем не виновата, но это – жизнь и надо учиться смотреть вперед и предугадывать последствия своих действий или бездействий. Даже без этого чертова острова в твоей жизни теперь будет полно подобных ситуаций. Твой дар – это не только возможность шляться из одного места в другое. Придет время, и ты начнешь его использовать на благо общества. И тогда тебе очень серьезно придется взвешивать, что благо, а что зло.
Ася замолчала, а Ксения задумалась, стараясь понять услышанное. В зал вошла Элла.
– Я знаю, кто украл. Зовут его Иван. Совсем молоденький парнишка. Вчера в трактире орал, что все бабы дуры и теперь, когда над ними баба стоит, творить можно что угодно, ничего за это не будет. Совсем сопляк еще. Так что, если соберешь народ, я тебе укажу на него. А изумруды он у себя дома спрятал, под половицей в верхнем правом углу кровати. Можешь не сомневаться: я собственными глазами видела, как он у спящего сторожа из-под носа камушки увел.
– Ясно. Спасибо тебе! Будем разбираться. Ася, ты как считаешь, во время разборок тебе со мною рядом лучше не маячить, да?
– Мудро говоришь, мать. Я рада, что ты это понимаешь.
– Что ж, похоже, пора самой поднимать хозяйский авторитет, – с тоской в голосе произнесла Ксения.
Вошел Никодим со сторожем.
– Вот, привел, Хозяйка. Сторож Федор.
– Ну что, Федор, ты мне расскажешь? – ледяным тоном спросила Ксения.
– Да что уж тут сказать, матушка! Заснул я не в добрый час! Старость, она, знаешь ли, свое берет. Как ни креплюсь, а сон все побеждает.
Ксения присмотрелась к Федору и отметила, что возраст у мужика был не шибко дряхлый и старость тут совсем ни при чем, а вот частое употребление горячительных напитков было налицо.
– И ты ничего не видел и не слышал?
– Ничего, матушка. – Федор переминался с ноги на ногу и не отрывал глаз от пола.
Ксения выдержала зловещую паузу. Ситуация начала ее раздражать. Ее, похоже, здесь все за слабохарактерную идиотку держат. Ну что ж, если они думают, что смогут вить из нее веревки, то они ошибаются.
– Никодим, собери всех жителей острова, от мала до велика! Детей, подростков, взрослых, стариков – всех.
– Так на работах же все, день еще, – промямлил Никодим.
– Я недостаточно ясно приказала? Или ты что-то недопонял? Не советую гневить меня дальше. Ты приказ слышал?
– Слышал, госпожа.
– Понял?
– Понял, госпожа.
– И если хоть один не явится, хоть больной, хоть умирающий – посажу в бочку, законопачу и брошу в море. Иди исполняй! А ты, Федор, иди на улицу, жди со всеми.
– Слушаюсь, матушка!
Девушки снова остались одни. Ксения сидела на своем жестком троне, а подруги стояли и изумленно глазели на нее.