НЛО майора Казанцева (СИ) - Рясной Илья

В Италию вернулась народная власть. США заплатили массовыми черными беспорядками и отделением четырех штатов, где теперь находится какое-то первобытное, но очень самолюбивое государство освобожденных негров. После этого так нагло и масштабно «заморыши» в европейские дела не лезли, предпочитая делать мелкие, хотя и бесконечные, пакости.

В память о том времени Ламберто всегда поднимает тост за Советскую Армию. Ей обязан жизнью не только он, но его сестра и мать, ныне мирно и в почете живущие в Палермо. И то, что он сейчас бороздит космос, тоже ведь заслуга советского десантника. Ну и всего советского народа.

- Я рад, Анатолий, что лечу с тобой. И вообще – это ведь большое счастье попасть в экспедицию, о которой барды будущего будут слагать оды и саги, - расчувствовался Ламберто.

- Главное, чтобы конец у этой саги был хорошим, - произнес я не слишком оптимистично. - Многие недооценивают опасность нашей экспедиции. Но это не увеселительная прогулка. Мы ступаем на неизведанную территорию. И не факт, что нас там будет ждать то, на что мы рассчитываем.

- Брось, Анатолий, кликушествовать, - беззаботно отмахнулся итальянец. – Хуже, чем на Венере, не будет.

Ламберто мой старый боевой товарищ. И нас накрепко в жизни сцепила Венера. Тогда смерть нам дышала уже даже не в затылок, а смыкала зубы на наших шеях. И тогда, на самом обрыве, мы продемонстрировали, что в этой жизни значит быть правильными и стоящими людьми.

- Это будет отличный полет, - заверил Ламберто. - И о нем сложат отличные песни.

- Ну да. Итальянские. Под гитару.

- В том числе. За то и выпьем, - он долил вина в свой хрустальный бокал.

- Выпьем, - согласился я, поднимая свой ежевично-безалкогольный бокал…

Глава 10

Комплекс Москва-Сити был и в этом мире. Назывался он немного странно - «Спектр. Вертикаль». Но это всего лишь отголосок модного учения философа Артемьева о вертикальном прогрессе и цветах его спектра. Жизнеутверждающее учение. А комплекс зданий, возведенный на пике увлечения архитектурными безумствами, когда считалось, чем выше, тем лучше, назвали в его честь.

Самое высокое здание, соответственно самому агрессивному цвету спектра, называлось алым и включало соответствующие красные декоративные элементы конструкции. Оно достигало семисот метров в высоту и острием пронзало облака. В народе его прозвали «шомполом». На его верхушке и располагалось по традиции логово Звеньевого.

С верхних этажей «шомпола» открывался просторный вид на Москву - город инженеров, рабочих, ученых. И административный центр мировой социалистической системы. Здесь располагались союзные наркоматы, центральные партийные и государственные структуры. Здесь крепко держали в руках нити мировой жизни.

Каждый раз, бывая в кабинете Звеньевого, я не уставал смотреть сверху на эту Москву. Кремль, основные храмы и монастыри были на месте. Город рассекали прямые проспекты со сталинскими монументальными домами – здесь их было куда больше. Гордо возвышался на месте Храма Христа Спасителя Дворец Советов, который все-таки достроили после войны. Когда-то он был грандиозным и замыкал визуально весь город на себе, но теперь, по сравнению со «Спектром», как-то увял, потускнел, устарел и постепенно переходит из разряда свидетельства величия в разряд памятника архитектуры.

А на окраинах была массовая застройка шестидесятых-восьмидесятых, активно идущая на слом. На ее месте возводились новые районы, вроде нашей «блинной». Получив в последние полтора десятка лет такие фантастические по прочности материалы, как синтетик-нити, легкие биоинженерные каркасы, объемные многослойные конструкторы, архитекторы, раньше ограниченные несовершенными технологиями, сейчас бросились воплощать свои нереализованные фантазии. И возводят утопающие в зелени футуристические жилые кластеры, одновременно полностью решая проблему с комфортабельным жильем для населения. Да и демографического перегрева, какого-то отчаянного размножения, будто в преддверии массового геноцида, как на прошлых Землях, здесь не было. Население планеты застыло на уровне четырех миллиардов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Между домами-улитками, гроздьями, воронками, изогнутыми стрелами и ступенчатыми пирамидами тянулись тросы с лихо двигающимися вагончиками струнного транспорта. Асфальтовые дороги сужались, уступая место зелени. Транспорт все больше воспаряет ввысь или зарывается туннелями в глубину. Парят над столицей дирижабли и коптеры, обеспечивая контроль среды и присматривая за чрезвычайными ситуациями. Все здесь под колпаком и контролем, что вызывает ужас у западных соседей. Хотя, если это на пользу общества, то у нормального человека, наоборот, от такого контроля возникает чувство защищенности. Он знает, что о нем думают. Ему помогут. В ответ он должен вести себя достойно. И это нормально.

В кабинете царил странно сочетавшийся с панорамными окнами от потолка до пола ретро-стиль. Пол покрывал ворсистый красный ковер. У стены стоял покрытый зеленым сукном двутумбовый стол. Центр кабинета занимал длинный овальный стол для совещаний. На стене висели гербы СССР и Социалистического Содружества, а также портрет мудрого Генерального секретаря ВКП(б).

Звеньевой сразу же, как только я устроился в тяжелом кожаном кресле напротив него, объявил, что Правительственной комиссией я утвержден руководителем экспедиции по установлению Близкого Контакта. И протянул мне красиво, с вензельками, распечатанный список, украшенный самыми могучими подписями.

Я бегло просмотрел его, приподняв бровь от удивления. Итак, летят двадцать шесть человек, из них одиннадцать – дипломатические представители от различных политических организаций Земли. Среди них индус – член Парламента и ведущий микробиолог мира. Два китайца - из китайской Академии Наук и ЦК КПК. Сумасшедшая австралийка, а заодно вице-президент своего парламента. Двое русских – руководитель координационного научного совета АН СССР и заведующий сектора ксенологии, который вдруг стал одним из главных после обнаружения базы на Марсе. Еще были француз, немец, из научных и политических элит. Англичанин и американец – о них разговор особый. И самая большая и символическая шишка - второй директор СОН.

СОН – это Совет объединенных наций. Почти как ООН в соседних мирах, но пожиже. Поскольку рычагов силового давления эта организация не имеет, то ограничивается декларациями за все хорошее против всего плохого и создает ощущение единства раздираемого противоречиями человеческого мира. По поводу аббревиатуры покуражились наши люди хорошо. Саму СОН прозвали «сонным царством», а ее устав «сонником».

- Народу полно, - улыбнулся Звеньевой. - Но главное то, кто первым взойдет на борт звездолета Иных. Ты помнишь, кто это?

- Открыватель замков, - ответил я.

- То есть полковник Казанцев.

- И двое закрытых, - добавил я. - А кто это такие, вообще?

- Экий ты непонятливый, братец. Закрытые – это непричастные к «Фракталу».

- Откуда там, в столицах Галактики знают, что в нашей деревне имеется какой-то доморощенный «Фрактал»? – недоверчиво поинтересовался я.

- Они не знают о «Фрактале». Они просто ощущают нашу Волю и Действие, - пояснил Звеньевой так доходчиво, что все стало еще непонятнее.

- Все чудесатее и чудесатее, как говаривала Алиса в Стране Чудес… А вы уверены, что правильно разгадали ребус?

- Уверены.

- Теперь вопрос. Если нужно только три человека, то на черта тащить с собой всю эту дипломатическую шушеру? – я положил руку на список.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Политика. Пропаганда, - дал исчерпывающий ответ Звеньевой.

- Прям не экспедиция у нас, а круизный пароход. Только кордебалета с оркестром не хватает!

- Главное, чтобы он не стал «Титаником», - нахмурился Звеньевой, и я напрягся.

- Чего я не знаю?

- На корабле будет враг. Скажем так, Доппельгангер.

- Кто? – не понял я.

- В западной мифологии так называют двойника человека. Который собрал в себе все самое темное. То есть, это не тот, за кого себя выдает, - проговорил Звеньевой. - Внешне – свой в доску. Внутри – темная вражина.