Ночь Стилета - Роман Канушкин

Хотя сумасшедший Манукян, когда дело касалось мести за своих, предпочитал действовать сам. За несколько дней до свадьбы прошла такая вот непонятная сумма. Поэтому Кацману было сейчас очень страшно.

— Не знаю, Роберт, — проговорил Монголец.

— Миша, мы его возьмем теплым. Да. Решай, ара.

Монголец выдохнул и какое-то время следил за дорогой. Он был мрачен, и опять его глаза стали очень темными. Потом он произнес:

— Ну-ка, звони ему, Роб…

— Кому? Лютому? Я его папу…

— Звони прямо сейчас на мобильный.

Монголец все ж не удержался от улыбки. Роберт Манукян очень давно жил в Москве, хотя и был родом из Карабаха. Говорил он на великолепном русском языке в его московской версии и совсем без акцента. Однако, когда нервничал, начинались эти кавказские пироги.

— Звони, Роберт. И дашь мне трубку.

Но этого не случилось. Скажи Монголец об этом минутой раньше, они бы успели. Но теперь этого не случилось. Мобильный телефон Миши Монгольца опередил их. Мобильный телефон Миши Монгольца принес ту самую роковую весть.

Миша слушал молча. Лицо его стало очень белым. Потом он хрипло произнес:

— Где это случилось?

Ему что-то ответили. Миша как-то обмяк, казалось, что лишь сейчас осознал услышанное. Он протянул руку сидевшему на переднем сиденье Роберту Манукяну и неожиданно беззащитным голосом произнес:

— Тигран…

Роберт вздрогнул. Краска отлила от его лица. Он с силой вцепился в руку Монгольца и что-то попытался прошептать.

— Тигран, Роберт, Тигран, — произнес Монголец, и от страдания, окрасившего его голос, людям стало не по себе. — Тигран… Его больше нет.

— Ай-я… — Роберт Манукян сжимал руку Монгольца, — Миша…

Все, кто был в автомобиле, казалось, замерли. Это продолжалось несколько секунд. Несколько бесконечных секунд. А потом все решилось.

— Сегодня, Роберт, — произнес Монголец леденящим тоном. — Я хочу его крови. Найди Лютого и похорони эту тварь. Сегодня.

«За смерть брата Лютый мстит смертью брата», — подумал Лева Кацман, почти физически ощущая ледяное молчание, заполнившее салон движущегося автомобиля.

И сейчас они находились на даче Монгольца и ждали вестей от Роберта Манукяна.

Монголец молчал. Он сидел на полу и неподвижно глядел на фотографию.

Кацман нашел эту фотографию очень странной: Миша Монголец и его брат Тигран, пляж, морские волны, они строят какой-то замок из песка, оба смеются, и оба еще дети.

«Ну вот и началось, — думал Кацман. — Самое плохое из того, что можно было ждать. Они оба начали это».

5. Все меняется

— Черт тебя побери, Лютый, — говорил Игнат. — Так же не делается!

— Ну послушай…

— Нечего мне слушать!

— Ворон, ну я же тебе говорю…

— Лютый, я все понимаю, случилось горе. Кто угодно мог бы потерять голову. Но так не делается. Ты просил меня помочь, и мы решили сначала со всем разобраться. Ты же, не ставя меня в известность, начинаешь не поймешь что…

— Знаешь, если ты не хочешь слушать… Я тебе говорю: это не я!

— А кто?!

— Почем мне знать! Монголец… Я бы первым зарыл эту падлу, еще утром, но говорю тебе, это не я.

— Володь, покушение на него и убийство брата, и все в один день. Ты в своем уме?! Да мы с тобой уже живые мертвецы.

— Игнат, я клянусь собственным здоровьем, понимаешь меня?

— Лютый, если ты хочешь, чтобы мы вместе довели это дело, ты должен быть со мной честен. А ты устраиваешь криминальные разборки! И мы при этом торчим в больнице, как мишени в тире!

Лютый вдруг устало откинулся на спинку движущегося кресла и тихо произнес:

— Игнат, я ничего не устраиваю. Я потерял брата и найду того, кто это сделал. И если я пойму, что это Монголец, я не буду тебя спрашивать, как мне поступить. Но сейчас клянусь тебе, что это не я. Ты можешь мне поверить?

Братан… Игнат…

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я матерью клянусь, что не делал этого. Понимаешь? Страшней клятвы нет.

— Что же происходит?

— Не знаю. По-моему, меня кто-то решил очень крупно подставить.

— Володь, извини, но если бы тебя решили подставить, то не пытались бы предварительно взрывать.

Лютый лишь очень крепко сжал зубы, и Ворон продолжил:

— Если бы тебя хотели столкнуть с Монгольцем, они сделали бы это. Не забывай, Монголец ушел звонить и есть версия, что все это организовал он. Но если Монголец тут ни при чем, тогда пытались вас взорвать вместе с ним. Такова логика. А это вовсе не называется «подставить».

— Я не знаю, что происходит.

— Я тоже не знаю. Но посмотри телевизор. Уже полдня они твердят, что в Москве началась крупнейшая криминальная война. А сегодня произошел обмен ударами, как в пинг-понге. И все вокруг уверены в этом. Хуже не придумаешь.

— Это ты прав, брат, — выдохнул Лютый, — хуже некуда.

— Получается все очень гладко: сперва Монголец, теперь ты.

— Так внешне получается. Только это не так.

— Конечно, и что мы теперь со всем этим будем делать?

— Не знаю. Но я до них доберусь.

— До кого?

— Ворон, я говорю тебе правду. Мне надоело оправдываться…

— Получается странная логика, Лютый. Взаимоисключающие варианты.

Верно? Ведь так?

— Верно, — согласился Лютый.

— Смотри: вариантов несколько. Первый — на поверхности, самый простой. Все, что произошло на свадьбе, организовал Монголец, а сегодня — твой ответный удар, и тогда ты просто водишь меня за нос. Второе: свадьба не на Монгольце, но ты этого не знаешь, и сегодня…

— Игнат, я уже устал.

— Подожди, я просто рассуждаю. Третье — свадьбу «устроил» не Монголец, и тогда он выжил чисто случайно. Действует кто-то третий. Некто Икс.

— Просто одним ударом можно было убрать всех. В том числе и меня, и Монгольца. — Лютый безразлично пожал плечами.

— Верно. Поэтому к операции были привлечены семь профессионалов. Но тогда получаются взаимоисключающие вещи, понимаешь меня?

— Понимаю. По этой логике выходит, что я, как ты выразился, вожу тебя за нос. Если я уверен, что это Монголец, то все сегодняшнее — на мне.

— Конечно. Потому что если сегодняшние события заказал не ты, а этот Икс и вас с Монгольцем решили столкнуть, то… Видишь ли, если свадьбу «организовал» не Монголец, то он выжил случайно, как, собственно говоря, и ты.

Но тогда что произошло сегодня? Скажем, если это все заказала какая-то абстрактная Вика…

— Я сомневаюсь. Скоро у меня будет информация об убитых киллерах. С этим возникли неожиданные проблемы, но насчет Вики я сомневаюсь…

— Правильно, сомневаться здесь надо во всем. Но я говорю «абстрактная Вика», Лютый… Так вот, если свадьбу заказала она, то она заказала вас обоих вкупе с остальными. И уж явно там никто никого не подставлял, там действовали решительней.

— Но тогда…

— Понимаешь? Кто-то одним ударом мог уничтожить вас всех, а точнее — новый альянс, который вы создавали. Альянса больше нет, точка. Кто сегодня включился в дело? Почему? Но во всей этой логике есть по крайней мере один позитивный момент.

— Ну-ну…

— Конечно. Потому что если ты говоришь правду, то Монголец здесь абсолютно ни при чем. К тому же он единственный человек, о котором такое можно сказать наверняка.

— Это очевидно. Я это понял, как только услышал сообщение о покушениях.

— Да. Только он будет искать нас, чтобы содрать кожу живьем. Но это еще не все. Потому что дела намного хуже. Потому что этой «абстрактной Викой», этим иксом, заказавшим свадьбу, тоже кто-то крутит. Кто-то совсем другой, кто знает всю игру. И вот когда я думаю о нем, у меня, Лютый, немножко, совсем чуть-чуть, но холодеет все внутри.• — Что ты хочешь сказать?

— Что мы у кого-то пляшем прямо на лезвии ножа. И ни хрена не понимаем. И самое полезное, что мы можем сделать, — это попытаться сберечь свою шкуру.

— Это был Лютый, — сказал Лева Кацман, складывая трубку мобильного телефона.

— Заплясал, сука, — произнес один из охранников Монгольца. — Что ж, иногда приходит время потанцевать.

Монголец даже не повел бровью — казалось, все происходящее не имело к нему никакого отношения. Он сидел на полу все в той же позе, словно каменный Будда, только тот созерцал внутренний свет, а Монголец — свет угасающий, что дарила ему старая фотография.

— Я только хотел сказать, — осторожно произнес Кацман, — может, стоило с ним поговорить?

— Лева, — ответили ему, — по-моему, с этим все ясно.

Монголец сидел не шелохнувшись; в какой-то момент Кацману даже показалось, что он не слышит его дыхания.

Что ж, яснее не бывает. Сказано однозначно: Монгольца ни для кого нет. Вообще! Пока с Лютым не будет покончено.

Кацман давно не видел Роберта Манукяна таким деятельным. Казалось, Манукян тосковал о том времени, когда был одним из лучших солдат Монгольца. В свое время Роберт был командирован в Карабах. Монголец неплохо заработал на той войне, имел нужных людей в генштабах всех вовлеченных в конфликт сторон.