Бешеная стая - Михаил Нестеров

И вот маски сброшены, господа бандиты! Теперь это были не безликие преступники, а уже узнаваемые, прославившиеся на всю страну грабители и убийцы; с «запятнанным» лицом остался только Розовый, этакий прототип, этакая помесь реального главаря «Черной кошки» и виртуального бандита из современного кинофильма. Вот генеральский сын с открытым забралом – ни рыба ни мясо. Остальные бандиты были клонами этих двух негодяев. Я смотрел на их лица, но исподволь прикрывал их анимированной маской. Мне было неприятно наблюдать, как и с каким выражением лица одна особь уничтожает другую.

– Я досмотрю кассету позже – когда вернусь, – пообещал я генералу, выключив магнитофон. – Мой напарник с минуты на минуту будет здесь.

– Удачи тебе, – напутствовал меня хозяин дома, вслед за мной покидая комнату.

Мне пришлось подождать Аннинского на пороге дома. Проныра не дал мне закиснуть и сбросил пару сообщений… Наконец во двор въехала грязная «тринадцатая» модель «Жигулей» с парнем из отдела, который скрывает правду, за рулем. Обменявшись с ним рукопожатиями, я спросил, откуда тачка.

– Увел с нашей штрафстоянки, – ответил Аннинский.

– На КПП проблем не возникло?

– Показал значок, и меня пропустили. – Он спросил в свою очередь: – Что в свертке, «пушки»?

– «Пушки», – на полном серьезе ответил я, переложив их на заднее сиденье машины.

– Кстати, о «пушках». – Виталик вынул из бокового кармана пиджака пистолет и протянул его мне рукояткой вперед.

– Не мой, – заметил я, немного оттянув затвор и проверяя, заряжен ли он.

– Своего ты долго не дождешься. Поехали. Дорогой я тебе все расскажу.

– Куда мы едем?

– Район Терлецкого лесопарка. Уверен, там залечивает раны наш мальчик.

Мы ехали на запад – это со стороны Реутова, в районе которого находился дом генерала Приказчикова.

– Кто его опознал?

– Мой стукач. Ты скоро его увидишь. Он приторговывает наркотой, я даю ему «крышу», а взамен получаю информацию. По телефону он сообщил, что видел и знает человека, который получил травмы спины и руки.

– Сотни человек каждый день получают такие травмы, – заметил я.

– Но редкая птица одета в куртку, похожую на «Тринити», – в тон мне продолжил Аннинский. – Только я не получил ответа на вопрос о его байкерских привязанностях.

– Он не байкер, он стрелок, пассажир «Ямахи», – уверенно ответил я. – Ему не обязательно иметь мотоцикл – достаточно крепко держаться в седле и стрелять на ходу. Это пули из моего пистолета вытащили его на улицу… Нет, он не мотоциклист, – продолжал я, – у него даже куртка нейтральная. Если в паре с ней нет шлема, это обычная кожаная куртка. Как у меня, – я подергал себя за рукав куртки. – На месте Розового я бы избавился от порченого товара. Почему он не убрал своего боевика?

– Он не знает, что его боевик засветился дважды. Он считает, что ранения не такие серьезные, как это есть на самом деле, – сказал Аннинский, умело управляя машиной на большой скорости.

– Ты серьезно думаешь, что они не виделись после перестрелки? Это же из ряда вон выходящий случай.

– Сложно сказать. Будь я на месте Розового, не сунулся бы на хату к засветившемуся боевику. Напорешься на засаду, и… Кстати, только вчера нашли «Ямаху», точнее – сгоревший остов. Она была угнана полгода тому назад, засветилась только в Столярном переулке.

Аннинский остановил машину, по его словам, за квартал от дома бандита и точно в том месте, где его должен был поджидать осведомитель.

– А вот и он, – сказал мне Виталик, кивая головой в мою сторону.

Стукач Аннинского походил на бомжующего стилиста: крашеный блондин с черными бровями, пронзенными гвоздиками-сережками; губы его были разбитые и припухшие, как будто над ними поработал пластический хирург-садист. Одет он был в галифе, обут в сланцы, через плечо перекинут ремешок стильной сумочки. Пахло от него так, как будто он трахнулся с моим облеванным паласом.

– Привет, парни! – поздоровался он с нами, забравшись на заднее сиденье. – Что тут у вас?

– Много будешь пукать, мало будешь какать. Подвинь сверток.

– Здесь можно курить?

– Можно, – разрешил Аннинский. – Давай ближе к делу.

– К делу, так к делу, – сказал стукач, стараясь не показать обиды. Начал он с имени бандита – Игорь Куманин, что тот приходил к нему за наркотой. – Рука у него была на перевязи, но ходил он боком и наклонившись. Мне он сказал: «Спину ушиб».

– Большую дозу он у тебя взял?

– Больше, чем обычно. Сказал, что его кумарит и пару дней он проваляется дома. А я смекнул: для обезболивания. Ну и сравнил с твоим запросом: предположительно два ранения – в правую руку и спину. Все сходилось.

– Ты видел на нем куртку типа «Тринити»?

– Пару раз. Классная косуха. Мне бы такую.

– Мотоцикл у него есть? – спросил Аннинский.

– Нет. Но я видел его в компании байкера.

– Такого небольшого роста, сухощавого телосложения? – уточнил я.

– Ну да. У него еще передних зубов не хватает.

– Ты что, ему в рот давал?

Мне показалось, стилист мечтательно улыбнулся.

Мы с Виталиком переглянулись: «Это они». Я во всяком случае мог с уверенностью сказать, что ранение в спину получил Синий, а управлял мотоциклом Оранжевый («Оранжевый потерял в одной из бесчисленных потасовок два передних зуба, и он не собирался устранять эту брешь»).

– Еще раз уточним детали, которые ты сообщил мне по телефону, – чуть нервно и буквально набирая обороты, приступил к блиц-опросу Аннинский. – Дом Куманина – вон та девятиэтажка?

– Да.

– Этаж четвертый?

– Да.

– Квартира двадцать?

– Да.

– Код замка 138?

– Точно.

Аннинский отпустил осведомителя, и мы, выждав пять минут, тоже вышли из машины на ночную улицу. Я плохо ориентировался в этом районе. Мы были где-то между улицей Молостовых, протянувшейся вдоль МКАД (3-й километр), и Свободного проспекта, ближе к железной дороге. С этого места неплохо просматривалась девятиэтажка с хитросплетениями пожарной лестницы, на которой можно было и заблудиться, и попасть в любую квартиру, окнами выходящую на тыльную сторону. Это была старая свечка с единственным подъездом, самое высокое здание в разношерстном ансамбле хрущевок. Квартал, вокруг которого раскинулся целый «неблагополучный» район.

Я снял куртку. Хотел было завернуть в нее оба ружья, но Аннинский покачал головой и расстегнул свой пиджак. Под мышками у него торчали в кобурах два пистолета. Так что я, вооружившись одним ружьем, второе оставил в машине.

Мы подошли к подъезду. Виталик, будто житель этой серой свечки, набрал на пульте трехзначный код и потянул за скобу. Дверь открылась. Мы вошли внутрь. В нос ударил запах общественного туалета. Все углы тамбура были уставлены бутылками. На втором этаже дышать стало чуть полегче. Четвертый этаж. Пункт назначения. С площадки Виталик свернул налево, в карман, в котором было три квартиры. Дверь квартиры номер 20 находилась прямо по ходу. Аннинский нашел место справа от двери и прижался к стене. Обнажив оба ствола, он поочередно снял их с предохранителя. Я освободил ружье от куртки и бросил ее на ларь справа от себя. Воспитанные в армейской среде, мы не привыкли тратить время попусту. Мобильность – сейчас это было название нашей маленькой спецгруппы.

Неожиданно слева от меня скрипнула дверь. Я повернул голову. Из полумрака приоткрытой двери на меня смотрела женщина лет тридцати.

– Полиция, – бросил я ей. – Закрой дверь и не выходи.

Она выполнила бы любую команду, даже если бы я представился бандитом с большой дороги.

Дверь была обычной, деревянной, и нам это сыграло на руку. Я прицелился в район замка и придавил спусковой крючок. Еще не успело отгреметь эхо оглушительного выстрела, а на пол упасть щепки, я с коротким разбегом двинул ногой в дверь. И отступил, давая дорогу напарнику. Подняв пистолеты на уровне плеч, Аннинский шагнул в квартиру. Я – следом, склонив к ружью голову и в любой момент готовый спустить курок. Вразнобой мы выкрикивали: «Полиция! На пол! Бросай оружие!» Прицелившись в светильник на стене, я разнес его и загнал очередной патрон в ствол. Виталик поддержал меня, дважды выстрелив вверх. Налево – туалет, ванная, кухня; беглый взгляд сказал мне, что там никого. Направо – спальня. Прямо по коридору – гостиная. Мы не стали разделяться, чтобы нас не пощелкали по одному: спина к спине, мы прошли в гостиную, не изменяя наработанного ведения боя. И мы снова подтирали за прохудившимся законом.

– Чисто! – бросил Аннинский, доведя меня до середины этой комнаты и обшаривая взглядом каждый уголок. Теперь настала моя очередь вести его за собой.

Коридор. Спальня. Неудобный диван-кровать, масса книжных полок, заставленных чем угодно, только не книгами: модели автомобилей, трансформеры, парфюмерия, коробки из-под наушников и телефонов. Компьютерный стол с включенным монитором и гоночным шлемом с краю, платяной шкаф с раскрытой дверцей, а внутри – кожаная куртка «Тринити» со следами крови. Сердце мое застучало сильнее: это он, Синий; я узнаю его, потому что двумя часами раньше видел его на экране телевизора. Но мы его пока не обнаружили.