Влечение - Филип Жисе

Глава 13

Похмелье было тяжелым. Последние три бутылки пива оказались лишними. Так дерьмово, как этим утром, Майкл себя давно не чувствовал. Будто вываляли в коровьем навозе, да не тело, а душу. Даже солнечные лучи, прыгавшие по подоконнику, скользившие по шторам и падавшие на пол, не могли переубедить Майкла в том, что мир – дерьмовое место.

Будильник прозвенел в шесть утра, вернее попытался прозвенеть, успел пискнуть да издох, когда Майкл выключил его. Еще какое-то время Майкл ворочался, пытаясь найти положение, в котором бы фейерверк в голове прекратился, а смрад изо рта не был бы таким зловонным. В конце концов Майкл не выдержал, сбросил на пол одеяло, свесил ноги с дивана и встал. Но тут его повело в сторону. Майклу пришлось поскорее найти задницей мягкую седушку дивана, иначе головой можно было бы найти твердый деревянный пол, в лучшем случае, ну или подлокотник дивана – в худшем.

Минуту-другую Майкл сидел и сверлил взглядом пол, а заодно и пустые бутылки, словно кегли разбросанные по гостиной.

– Холодный душ. Срочно, – вспомнил Майкл о любимом способе борьбы с депрессией и душевной болью.

Он сделал еще одну попытку встать на ноги. Удалось. Шатаясь из стороны в сторону, Майкл побрел в ванную. Холодная вода оказалась как нельзя кстати, помогла прийти в себя и добавила окружающему миру красок. Майкл принял душ, побрился, почистил зубы. Раза три или даже четыре – все ради того, чтобы избавиться от вони, заполонившей его рот. Затем вышел из ванной, пробрался на кухню, открыл холодильник, достал бутылку с водой и приник к горлышку, словно младенец к сиське матери. Напившись, долго смотрел в окно, на воробьев, прыгающих по зеленому газону, небо, сменившее серые одеяния на голубые, машины, мертвыми телами прорезавшие молодое утро вдалеке.

Пустота и тишина царили внутри Майкла. Странными они были. Чужими. Будто бродяги забрались в чужой дом, выгнали хозяев и поселились в нем, стали наводить свои порядки. Не то чтобы Майклу они не нравились. Скорее, пугали. Но в целом Майкл был к ним безразличен. Ему было плевать. На все, включая окружающий мир.

Майкл отвернулся от окна и направился в спальню. Ему хотелось одеться, сесть в машину и как можно скорее оказаться на работе, закрыться в кабинете и послать мир к чертовой матери. В который раз он пожалел о том, что они с Дианой работают вместе. Надо будет учесть на будущее. Никаких серьезных отношений с коллегами женского пола. Работать с тем, кто сделал тебе больно, видеть его лицо изо дня в день – это невыносимо.

– Может, взять отпуск? – думал Майкл, застегивая пуговицы на рубашке. – За неделю-вторую боль утихнет. Только как бы она не вернулась, когда я снова увижу Диану. Будь я на ее месте, подумал бы о поиске нового местаработы. Интересно, хватит ли ей совести смотреть мне в лицо после того, что она сделала?

Майкл натянул брюки, завязал галстук, набросил на плечи пиджак. Теперь можно было ехать в офис. Майкл бросил мобильник в сумку и вышел из дома. Спустя мгновение он уже катил по улицам Биллингса.

– Сафер!

Майкл обернулся и тут же понял, что лучше бы он этого не делал. В дверях банка стоял Ник и скалил зубы. В последнее время улыбка шефа вызывала у Майкла тошноту, сегодня же – сплошное омерзение.

– Ты где улыбку потерял? – Ник двинул к Майклу. – Подарил Диане взамен возможности сделать ей куннилингус?

Веселый смех Ника заставил смолкнуть крики воробьев, купавшихся в луже на стоянке, одной из множества, оставшихся после вчерашнего дождя. Майкл ощутил сильное желание съездить кулаком по лицу Ника, да только как ни крути, а за последствия отвечать придется.

Майкл без энтузиазма пожал протянутую руку Ника.

– Вчера отравился, – соврал Майкл.

– Бывает, но это дело поправимое, сходи к врачу, пусть выпишет тебе слабительное – может, улыбка снова появится на лице, – Ник снова рассмеялся.

Майкл отвернулся, чтобы Ник не заметил желваки на его скулах.

– Что с домом? – поинтересовался Ник.

– Пока не определился.

– Надеюсь, до моего отъезда в Финикс определишься? Я бы хотел еще на новоселье попасть.

– Ехал бы ты в свой чертов Финикс, да побыстрее, – подумал Майкл. Вслух же сказал одно лишь слово:

– Надеюсь.

– Больше активности и надеяться не придется… Я уехал на встречу, буду ближе к обеду.

Майкл проводил Ника взглядом до машины, отвернулся и направился ко входу в здание банка. Вскоре он уже сидел в своем кабинете, не забыв закрыть дверь.

Сквозь прозрачные стены Майкл видел, как пришла Диана, видел, какая она сегодня красивая, в строгом черном деловом костюме, белой накрахмаленной блузке. Слышал, как стучат каблучки туфелек по плитам пола. Слышал и чувствовал, как медленно, но верно его охватывает жалость к себе, как она пускает ростки где-то глубоко в его сознании, чувствовал, как воскресает боль в груди, боль отвергнутого, брошенного человека.

Майкл зарылся лицом в ладони и закрыл глаза, пытаясь совладать с душевной болью силой воли. Нет, сила воли в этом случае бесполезна. Душевную боль можно исцелить только любовью и заботой, только вот у него не было никого, кто мог бы его любить и заботиться о нем. От осознания этого на глазах Майкла показались слезы, но он поспешил их поскорее вытереть, дабы коллеги не заметили и не посчитали его слабаком. И они были бы правы. Мужчинам не пристало лить слезы, ведь слезы говорят о слабости, а мужчины должны быть сильными. Плакать – занятие для женщин, только вот если это так, тогда почему и мужчины наделены этой способностью? Что это? Ошибка природы или знак? Майклу ломать голову над этой загадкой нисколько не хотелось, да и не до этого ему было.

Кресло скрипнуло, когда Майкл поднялся и направился к окну. Ему хотелось занять чем-то голову. Наблюдением за воробьями или размышлениями над причинами возникновения вселенной. Неважно. Лишь бы занять мысли, отвлечься.

Кто-то надавил на дверную ручку. Майкл обернулся. Ручка снова ушла вниз, но дверь не открылась. Тогда в дверь постучали. Майкл испытывал огромный соблазн не открывать дверь, но его пришлось задушить в зародыше. Он находился на работе, а значит, мог кому-нибудь понадобиться из коллег. Характер он будет показывать дома, здесь же ему ничего не оставалось, как смириться с вторжением в кабинет.

Майкл открыл дверь и столкнулся лицом к лицу с Дианой.

– Я подумала… может, я могу вам быть чем-нибудь полезна, мистер Сафер, – смущение появилось на лице девушки.

– Как только ей не стыдно смотреть мне в глаза, – думал Майкл, разглядывая золотой крестик на тонкой цепочке, висевший на шее Дианы. Ему нравилось целовать эту шею, белую и сладкую, как сахар. Нравилось спускаться ниже и покрывать поцелуями груди девушки, играться с ее сосками, острыми и крупными, будто верхушки высоких гор.

Майкл прогнал воспоминания и посмотрел девушке прямо в глаза.

– Мне от тебя ничего не нужно, Диана.

Девушка опустила глаза и уставилась в пол. Словно пощечину получила.

– Ты так ничего и не написал вчера, – услышал Майкл шепот.

– Зачем? – Майкл ухмыльнулся. – По-моему, и так все понятно.

– Что понятно? – Диана подняла глаза.

– Ты сама все знаешь… Извини, но мне надо работать, – Майкл закрыл дверь перед носом Дианы и вернулся к столу.

– Похоже, идея с отпуском актуальней, чем казалось, – прошептал Майкл. – Я не могу находиться с ней в одном помещении. Возможно, надо задуматься о смене секретаря… Но я не могу просто взять ее и уволить, – Майкл уперся лбом в стол. – Не смотря на то, что она сделала, мне с ней было здорово. Я не должен опускаться до ее уровня… Черт! Мне кажется, или я на самом деле поступил с ней грубо, – Майкл почувствовал угрызения совести, вспомнив дверь, закрытую перед самым носом Дианы. – Ну и черт с ней. Она этого заслужила.

В дверь снова постучали.

– Твою мать, – тихо выругался Майкл. – Что она себе возомнила?

Майкл поднялся и быстрым шагом двинул к двери, собираясь высказать Диане все, что он о ней думает. Диана стояла у двери и держала в руках листок бумаги. Едва дверь открылась, она протянула его Майклу.

– Мистер Сафер, вы как мой непосредственный начальник должны подписать заявление, прежде чем я отнесу его на подпись мистеру Райту.

– Какое заявление? – Майкл нахмурил брови, но воинственный порыв растаял, как масло на солнце.

– Я увольняюсь.

Майкл вздрогнул. Он смотрел на лист бумаги в руках и не знал, что сказать, будто позабыл все слова, выученные за неполных тридцать лет.

– Мне надо подумать, – наконец выдавил он, развернулся и направился к столу, позабыв про незакрытую дверь и про Диану, стоявшую на пороге и смотревшую ему вслед, невероятным усилием воли удерживающую слезы, готовые ринуться из глаз.

Майкл опустился в кресло, пробежал взглядом по содержанию листа и снова вздрогнул.