Лёд Апокалипсиса 2 - Тимофей Кулабухов

темноте кажутся практически серыми, но с таким успехом могут быть и кислотно-яркими. Угол занесён почти до третьего этажа. Окна, как на зло, целы. А, нет, подъездное любезно распахнуто, Кабыр тычет пальцем, шепчет. Слов не слышу, но ежу понятно, к окну ведут следы.

В кровь немедленно вспыхнул охотничий азарт. Хакас берет инициативу на себя, извлекает из своего нагрудника ВСС винотрез, который обладает встроенным глушителем (ему Майор ещё патронов отсыпал), крадется осторожно, заглядывает в глубину окна. Замирает. Мы тоже интуитивно столбенеем. Пауза затягивается, я уже хочу тронутся вперёд, когда Кабыр внезапно стреляет и стремглав ныряет внутрь. Чертыхнувшись, ломимся за ним, я чуть не налетел на Дениса.

Хакас прижал вспыхнувший фонарик рукавицей, света почти нет, мы щуримся, но видим в самом темном углу лестничной клетки бесформенное пятно тела. Труп.

Кабыр не знает сомнений, может это был не враждебный человек? Искатель нейтральной группировки? Впрочем, в скупом свете, перед трупом на мерзлом бетоне лежит АКСУ с глушителем. А покойничек-то был не прост.

Пока Кабыр выцеливал, изучал темноту лестниц, мы обшарили свежевыжатого покойничка.

Десяток метательных ножей, несколько странных склянок, шикарный кожаный ремень, пистолет Макарова с добротным самодельным глушителем, алюминиевый кастет, грязный охотничий нож, почти пустая упаковка пластиковых стяжек, две банки шпрот, маникюрный набор и, неожиданно, импровизированно аптечка. Примитивная, собранная из чего попало, но функциональная. Однако.

Переглянулись, Кабыр погасил свет, чуть постояли, чтобы привыкнуть к темноте, двинули по лестнице. Неизвестным мне образом, потому во тьме даже хакасский охотник не мог видеть следы, он всё же упорно вёл нас куда-то. Пару раз сбивался, возвращался, еле заметно сопел от досады. Всё это в гробовом молчании.

Четвертый этаж. Наконец, мы оказались около входа на неостекленный общий балкон. Такой казённый, подъездный, как правило грязный, на котором курят, бросают бычки, царит пыль и хламятся старые облезлые диваны неопределенного цвета, вынесенные кем-то из жильцов в качестве сомнительного удобства.

Выход был за полуоткрытой деревянной дверью, и я на физическом уровне ощутил, что Хакас прав, там кто-то есть. Инстинктивно втянул носом воздух, принюхался. Вообще, я каким-то образом очутился в хвосте «колонны», Кабыр пёр вперёд, выцеливая прямо и налево, Денис за ним, его «сектор обстрела» прямо и направо, мой — то, что позади. Поэтому, когда дверь без скрипа отворилась и мои спутники как по команде метнулись влево, для меня стала неожиданностью вспышка с балкона и удар в грудь. Впрочем, рефлексы вещь прекрасная. Левая рука цапнула стену, чтобы не упасть, правая моментально выхватила вальтер и, практически не целясь пустила пулю в стреляющего с балкона. Одновременно со мной выстрелили Хакас и Сёгун. Фигура стрелка дернулась, внезапно из-за её спины раздались ещё два почти беззвучных выстрела, я чуть присел. Твою мать! Грудь от удара ломило, перехватило дыхание. Неожиданно на пределе зрения от первой фигуры отделилась вторая и метнулась через грязное бетонное ограждение в темноту.

Сквозь сжатые зубы закашлялся. Во мгновение ока ноги вынесли меня на балкон. Присел, чтобы не стать хорошей мишенью, если снаружи остался кто-то живой. Разбился? Фонарик с четвертого ничего не осветит (кроме меня как мишени). Щурясь во тьму, был вынужден предположить, что последний из могикан не суициднулся. Нихерабль. Тут огромные сугробы, откуда, в свете луны — удалялась еле заметная полоска следа.

— Я за ним, — бросил через плечо, не озаботившись тем, услышат ли меня.

Дернул плечами, щелкнул фиксатором, скинул рюкзак. С трудом вздохнул. Нагрудник, конечно, вещь! Пулю поймал, собака Калин. Ребра болят, горят раскаленным свинцом, будто меня ногой ударили. Но, некогда ощупываться. Перехватил топор двумя руками острием вперёд. Нога на ограждение, чуть пригнулся, бесстрашный шаг вперёд. Кажется, раньше я не осмелился бы прыгать, но после безумного похода — стал слегка отмороженным.

В полёте хладнокровно и быстро группируюсь, нас этому учил Альпинист. Стопы плотно сжаты, ноги полусогнуты, подбородок к груди. Ухнул в сугроб. Первое касание в ноги, развернуло и ударило мордой о снег. Мгновенно проломил собой тонкий в этом месте наст, оттолкнулся топором, с трудом встал.

Шумный выдох. Рожа горит, но, вероятно, цела. Проверил автомат на груди, пистолет в кармане, нож на поясе. Всё на месте, куда ему деваться.

Погнали. В сторону от ряда полузанесенных хрущёвок, после нового дома по неравномерному полю из тёмного льда и лежалого снега.

Бегу по чужой колее быстро, зло, уверенно, короткими частыми шагами. Минута, две. Догоняемого не видно. Притормозил, чуть пригнулся, задержал дыхание. На пределе слуха еле заметный шум. Мельком глянул на небо. Скоро снова появится луна. Как догнать того, кто вооружён? Он уже выстрелил дважды, из пистолета, надо думать патроны ещё есть. Вот подбегу я поближе и что? Дуэль в стиле Пушкина?

Нет. Превосходить надо интеллектом и неожиданными финтами. Рывок чуть влево, к скелету недостроенного кирпичного дома, рядом с которым валяется почти занесенный упавший башенный кран. Тем не менее махина возвышается под полем. Птичкой взлетаю по металлическим ребрам, уваливаюсь брюхом на кабину, достаю АКСУ. Не самый точный прибор. Но, другого нет. Моргнул, отгоняя назойливую снежинку. Вот и луна. Есть визуальный контакт! Фигура недалеко, метров сто — сто пятьдесят. Закрываю один глаз, стараюсь унять дыхание. Предохранитель на одиночный. Целик, мушка. Ориентируюсь в нижнюю часть силуэта.

«Бгауф» — гавкнул АКСУ, в войсках любовно называемый «ублюдок». Силуэт дернулся, а я изобразил миниатюру «Антон Александрович играет в биатлон с калашом и живыми мишенями».

Впрочем, мой оппонент изволил не дождаться меня и срулить в туман. На месте падения я обнаружил отпечаток его филейной части и несколько капель крови. С учетом тёплого снаряжения большая её часть впитается, но даже пара капель показатель что — «есть пробитие». Воодушевившись этим фактом, продолжил погоню. Луна снова скрылась за тучи, следы на плотном снеге считывались с трудом, зато определенно угадывалось направление — спальный район из безликих пятиэтажных панелек. Может из них какая-то определенная. Или сложнее, хочет пройти сквозь скопление, использовав как лабиринт, в котором хорошо ориентируется.

Хитрожопый. Вот только я не дам ему такой шанс.

Темп бега моего живчика упал, что подтверждало ранение. Сократив расстояние и бдительно следя за тем, чтобы он не развернулся и не принялся в меня палить, убрал топор, который занимал руку, извлёк левой светошумовую петарду, в правую — вальтер. Не целясь, выстрелил поверх головы догоняемого, а когда он со страху метнулся вправо сторону и залёг (возможно, чтобы показать, что не только я ковбой в этой прерии) швырнул возле него пиротехнику. Секунда, вторая, третья. Выстрелил ещё раз, снова не целясь, а «в