Лёд Апокалипсиса 2 - Тимофей Кулабухов

удержал равновесие и с грохотом бутафорского Кащея Бессмертного из районного театра самодеятельности рухнул на пол, окончательно переломав раскладушку.

— Это я твою капсулу вынул. Мог бы и спросить, прежде чем зубы ломать. Дурак, хоть и дворянин. Маркиз херов. Мы тебе чутка водички дадим. Руки ослабим, чтобы не отмерли, стянем плотнее, в районе локтей. Не нравится мне твоя цирковая акробатика. На жопную рану давящую повязку наложим. Только ты не шали, а то помрешь от потери крови из отрубленных рук. Неприятная смерть. Андестенд?

* * *

Несли дежурство по очереди. Не выспались. Утром поднялись на крышу, я позвал. Частично для того, чтобы наш Маркиз Карабас не подслушал. Пока он жив, пренебрегать безопасностью нельзя. Морда от свежего ветерка мёрзла. Зябко, довольно темно.

Хмуро осмотрелись. Вид со здания шикарный. Интересно, почему они выбрали именно его? Потому что дом новый? Или из-за обзора? Когда мы их брали, они торчали на балконе. Пища для размышлений. После своего неудачного суицида Жрец заткнулся и нахохлился. Мы его пока не трогали. Пару раз дергался, пробовал на прочность веревки.

Обсудили дальнейшие действия. Первый вариант тупо добить и уходить, прежде чем братва пленника не нарисовалась, как он угрожал. Может врал, конечно, но риск есть. Рации у их тройки не было, значит и обязанности периодически выходить на связь и докладывать — тоже. Но, когда искатели не вернуться, могут послать другую тройку и даже не одну.

Второй вариант, предложил его Кабыр — действительно, бросить его в подвале, сказать, что ушли до вечера, типа между собой (попахивает театральщиной) и уйти. Он за пару часов развяжется, сбежит. Раненый, быстро не уйдёт. Проследим.

Без огонька обсудили возможность его забрать на Базу (никому не понравилось, это против правил безопасности) или вообще отпустить с миром.

— Цель у нас простая была, если помните. Не развлечение, а определение источника угрозы. Поэтому. Так. Снег идёт. Кабыр, а если мы его перетащим в другое место, наследим? Могут нас найти? А там потолкуем ещё, может раскрутим на ещё какую-то инфу.

Хакас покрутил головой, подумал, после чего неуверенно кивнул. На этом и остановились.

Спустились. Пленник всё ещё лежал на полу, но недовольно зыркал.

— Ты сможешь пойти своими ножками? — я красноречиво достал тесак, потрогал лезвие. Острое. — Мы тут прогуляться решили. А ты по дороге расскажешь почему ты хотя и лорд, но жрец? А не епископ, к примеру. Ведь не логично. Везти мы тебя не сможем, уж прости. Санки забыли, вместе с оленями.

Достали планшет Дениса, открыли карту. Покрутили, выбрал место.

— Вот сюда, напротив арбитражного суда и ТЦ Эстетика, угловая девятка. Пойдёт?

— Туда нельзя, — пробурчал из-за спины Жрец. — Там рядом лагерь выживших. Бывшие менты, могут застрелить.

Мы переглянулись. Пленник продемонстрировал некислую осведомленность о районе, что само по себе наводит на мысли. Другой вариант предложил Денис.

— Тогда в противоположном направлении, на юго-восток, там графские конюшни. Кирпичная двойка царских времён, до конца не занесенная, там только стройматериалы для реконструкции и нихера ценного нет. Почти два километра.

Вопросительно посмотрели на пленника, он смолчал. А я подумал, что если тройки «новых расистов» занимают обзорные позиции, то место нужно выбрать напротив, скучное и нефотогеничное, так меньше шансов напороться на новоявленное дворянство.

Собрались, Кабыр проверил нет ли подозрительной активности на поверхности, то есть, спокойно ли за околицей. Я, как самый тяжелый (буквально), привязал к себе пленника на всё том же длинном тросу. Взгляд его, беспокойный, суетной, оценивающий, на нас, на обстановку — мне не понравился.

И, через какие-то двадцать пять минут он мои подозрения оправдал. Падла.

Длинная узкая наледь, возникшая между трехэтажным ангаром и окаменевшими клёнами занесенного парка. Очередная причуда новой ледниковой природы. Наклонный обрыв слева порядка восьми метров. И он прыгнул. Шёл передо мной, в голове колонны Кабыр, мы в центре, замыкал Денис. Никто и крякнуть не успел. Пригнулся так смешно. На что надеялся? Сиганул вниз, меня почти сразу же увлекло следом рывком веревки. Правда, у меня-то руки и ноги свободны, в левой топор. Распластался инстинктивно, перевернулся, ударился челюстью, воткнул в лёд топор. Он дзенькнул, за что-то зацепился, рука предательски хрустнула (или мне показалось) и обиженно заныла.

На что мать его надеялся? Так и не узнали его имя. Вообще ничего больше не узнали. Подлец без затей сломал себе шею. Меня чуть не угробил. Мы потратили ещё пятнадцать минут чтобы парни нашли безопасный подъем для меня, а я всё же решился снять с него комбез в качестве трофея, осмотрел тело (было даже некоторое желание сделать ему контрольный в голову), прикопал в снегу, прямо по месту гибели.

Рука болела, тело ныло, отдавало в нижнюю челюсть, хотелось жрать. Мучительно поднимался, опираясь о спасительный топор, петлял по наклонной, смыкаясь маршрутом с остальными. Кабыр заметно нервничал, уж больно долго мы на открытом месте. Поднялись, на отполированных ветром участках резко повернули, чтобы нельзя было отследить по направлению движения. Снег идёт. А до конюшен мы всё же дошли.

* * *

Несмотря на мороз снаружи, в здании оптимистично пахло свежей древесиной и краской. Конюшни использовались при СССР как второстепенный склад стройматериалов для местного треста, потом почти двадцать лет простояли пустыми, и только местные неформалы собирались под его стенами чтобы развести костёр, петь под гитару, пить портвейн, курить траву, рисовать на стенах странные граффити. Как поведал Денис, пару лет назад какой-то солидный бизнесмен с армянской фамилией выкупил за бесценок здание и хотел сделать из него спортивный и торговый центр средней руки, для чего затеял масштабный ремонт.

Не успел. У природы своё представление о планах на жизнь.

Здание разграблено не было, всё богатство помимо небольшого количества строительных лесов, пиломатериалов, каких-то остатков окаменелой краски и порванного синего строительного комбеза с надписью «ТулаДорСтрой» — только часть тех самых граффити.

Костры, впрочем, пару раз жгли.

Уютное «помещение», три стены, пыльный щит в качестве двери частично закрывает широкий полутораметровый вход. В потолке дыра, куда уходит дым и изредка просачиваются снежинки.

Развели костёр из полуразбитых (кем-то до нас) поддонов. Сразу стало тепло и уютно.

Достал телефон. Заряд процентов пятнадцать. Хватит и этого. Номер «1111». Короткий гудок.

— Клим Ворошилов! Алло!

— Я Климентий.

Железный мозг обучался, становился в чем-то умнее, по моим ощущениям здорово прибавил в развитии. Хотя и стоит помнить, что он, для начала знакомства с человечеством без зазрений совести убил семнадцать человек, так что это развитие может быть опасным.

— Что по маячкам?

— Полагаю, мне удалось засечь одиннадцать GPS трекеров-ошейников для