Любовники по наследству - Анна Малышева

– Ложись, – показала она на диван, застеленный мятым бельем. – Оно чистое, только неглаженое. А это прими перед сном.

Она протягивала Марине стакан с водой и две таблетки.

– Что это? – Марина взяла их в руки.

– Не бойся, – холодно заметила та. – Это для сладких снов. Я бы и сама не прочь…

Марина с трудом проглотила их, запила водой. Сбросила халат и легла, укрывшись до подбородка одеялом. Тамара шумно зевнула и уставилась на экран. После паузы спросила, не повернув головы:

– Выставил?

– Да, – не вдаваясь в подробности, ответила Марина.

– Что так?

– Сказал, что всегда спит один.

– Так и есть. – Тамара задумчиво вертела в руке незажженную сигарету. – Не любит, чтобы рядом кто-то дышал. Отец у него такой же был…

– А… где он сейчас?

– Не знаю. Где бы ни был, мне все равно. Такой же дурак, как сын. Мучение мое… – Она снова зевнула. – Были у него причуды… У него-то, – она кивнула в сторону двери, – тоже выверты всякие. Может, потому ни одна баба с ним долго не удерживается. Да что я тебе рассказываю, на себе, конечно, испытала. Разве нет?

Марина кивнула.

– Не подарок, – согласилась Тамара. – Но он хотя бы простой… У него все как на ладони – помучит и отпустит. И все, гуляй, больше он тебя не тронет. А есть такие… С виду – ласковые, а тронь… Сама не заметишь, как сожрут… – Тамара помрачнела. – Таких не люблю. А бабы как раз таких и любят. Мой-то просто ангел по сравнению с ними.

Ее слова звучали все глуше, словно кто-то убавлял звук. В голове у Марины возник легкий шум, наступающий и отступающий, как морской прибой. «Это уже сон, – подумала она. – Я сплю…» Но она еще не спала, потому что видела Тамару, все так же сидящую неподвижно перед телевизором, экран которого бросал на ее лицо и белый атлас кофты цветные тени. Та щелкнула зажигалкой, выпустила клуб дыма. Лицо у нее было усталое и, как показалось Марине, печальное. «Почему?» – вяло подумалось ей. И она уснула.

На следующий день Делон исчез с утра. Марина, проснувшись довольно поздно и лежа в постели, слышала в коридоре голос Тамары. Та, видимо, сидела в кресле под самой дверью и говорила по телефону. «Куда же она его все-таки прятала?» – подумала Марина. Она прислушалась. Тамара говорила громко, совершенно не заботясь о том, что Марина все слышит. Но толку от этого было мало – Марина не понимала ровным счетом ничего. Тамара названивала разным людям, и только изредка Марине удавалось определить пол собеседника. Имен Тамара не называла. Марине пришло в голову, что она до сих пор не знает даже имени ее сына. Нежная мать звала его в разговорах со знакомыми не иначе как «мой дурак» или «этот недоумок». О Марине не было сказано ни слова. «Что сейчас происходит в квартире Володи? Есть у него родственники? Как мало мы были вместе! У кого-нибудь могут быть ключи… Кому-нибудь он назначал деловую встречу… Тогда его скоро найдут… Если нет – трупы пролежат пару недель… А то и больше. Сергей… Кто будет искать его? У него отпуск. Да и меня тоже искать не будут. Ах, зачем я не обзавелась болтливой подругой, которая ударила бы в колокола, если бы я пару дней подряд не отвечала на телефонные звонки! Ирина Алексеевна?» Ее подбросило на постели. Девять дней со смерти Лены! Она быстро подсчитала числа, сверившись с календарем, висевшим на стене. «Да, это как раз сегодня! Ирина Алексеевна не иначе как уже со вчерашнего дня обрывает у нас телефон! И не может понять, куда мы делись! Она-то будет нас искать! Но только как? И где? Вряд ли она поднимет милицию… Решит, скорее всего, что мы, бессердечные, куда-то умотали. Нет, она баба дотошная, поищет пару дней и заявит о нашем исчезновении… Искать нас будут также и те люди, у которых Лена занимала деньги… Машина Сергея… Она осталась там, во дворе… Кто-нибудь обратит внимание… Ирина Алексеевна сообразит, что пропали мы вместе с машиной… Номера она не знает, но описать цвет и модель сможет. Решит, что мы валяемся где-то в кювете. Подключат автоинспекцию, начнут искать машину… Нет надежды, что нас вспомнят гаишники, которые встретились на обратном пути из „Севастополя“… Что они, обязаны помнить каждый „Москвич“? Но машину, в конце концов, найдут… Опросят соседей… Баба со спаниелем из того же подъезда, где квартира Володи. Она вспомнит двоих мужчин и женщину, которые садились в эту машину. А то, что она нас не забыла, могу поклясться – она тогда прямо обалдела, разглядывая Делона. Опишет его. Опишет нас. В конце концов откроют квартиру Володи… Найдут два трупа. Установят личность моего мужа. И… и станет ясно, что я вместе с Делоном прикончила его! Его и Володю! Мужа – чтобы соединиться с этим красавцем. Володю… Может, по тем же причинам… Тогда им покажется подозрительной смерть Лены… Кто был в пансионате среди ее знакомых? У кого были мотивы убийства? У ее сестры! Если я пошла на убийство мужа, спокойно могла и сестру прикончить! Ведь в живых осталась только я! Черт, неужели, чтобы оправдаться, мне надо тоже умереть?! Тамара во многом права, говоря, что мне некуда идти… С одной стороны, заманчиво, перечеркнуть прошлое, заваленное трупами… Оказаться чистой и невинной, заново родиться. С другим именем, с другими документами. С другой… Не в рай же меня поселят после этого! Да я запачкаюсь еще больше! И тогда, мне уже точно конец… Ни за что не докажу, что подчинялась против своей воли…»

«Все будет выглядеть так, словно я была сообщницей Делона. Вот если бы мне удалось бежать со Светой… У нее был дерзкий, безумный план… Его продиктовало отчаяние… Расчета в нем было маловато… Но именно такие планы удаются в пиковых ситуациях… Если бы я убежала, на мне не было бы ни смерти Сергея, ни соучастия в получении контрабанды… Я имела бы возможность обратиться в милицию… А как обратиться сейчас? Человек на крыльце видел, что Делон развернул меня назад, он смог бы сказать, что мне не дали убежать… Но кто этот человек? Я даже его лица не помню! Да ведь это гостиница, он мог давно уехать куда-нибудь в Петропавловск-Камчатский… Нет, не может быть все так мрачно! – оборвала она себя. – А если даже и так, нельзя расслабляться. Сбежать, и как можно скорее… Только бы связаться со Светой…»

Дверь открылась. Тамара заглянула в комнату.

– Проснулась? Тогда вставай. Ты мне нужна.

Марина натянула халат и прошла за Тамарой на кухню. Возле мойки на полу стоял бумажный пакет с картофелем. В раковине размораживалось мясо.

– Отбивные делать умеешь?

Марина кивнула.

– Мясо нарежь, отбей. Вон топорик. Картошку надо запечь. У нас будут гости.

В этот раз на Тамаре была фантастическая кофта из серого шелка на подкладке из стриженой нутрии, едва доходившая до колен. На ногах – громоздкие сабо. Блестящая от лака прическа, яркий макияж. «Она похожа на бандершу, – подумала Марина. – Что за невероятное существо! Вульгарная и обаятельная, жестокая и добродушная одновременно!»

– Двигайся! – велело обаятельное существо, поудобнее устраиваясь в кресле. – Покажи себя с лучшей стороны…

«Так это из-за меня такой парад! – догадалась Марина. – Кажется, мне устраивают смотрины…»

– Не посрами нас! – заметила Тамара.

– Это как?

– Да так. Веди себя прилично. Никаких шуточек…

– И не собираюсь.

– И не собирайся. Для тебя же стараемся.

– Это ко мне гости придут?

– Может, и к тебе…

– А если я не хочу?

– А кому это интересно, хочешь ты или нет? Расслабилась ты, как я вижу…

– У вас расслабишься, – заметила Марина, принимаясь колотить по мясу топориком.

Тамара рассмеялась:

– Ну ничего, потрудись немного… Уйдешь – опять я одна останусь, на себе все потащу…

– Горничную заведите!

– Были у нас горничные… Да невозможно держать – молодые дуреют от моего красавца, а постарше – воруют… Никому нельзя верить.

– А мне разве верите?

– Тебе, меньше всех, – отрезала Тамара. – Уж очень гонору в тебе много…

Марина закусила губу.

– Надеть тебе нечего, ну ладно, что-нибудь придумаю, – продолжала Тамара, разглядывая ее.

– А мои вещи где?

– В помойке.

– А документы? – Воспользовавшись моментом, Марина решила выяснить все.

– Там же.

– Как же так… – растерянно сказала она.

– А кому ты их будешь предъявлять? – осведомилась Тамара. – Господу Богу? В рай и без документов пустят. Другими обзаведешься. Ох, влипнем мы из-за тебя, чувствую… Не нравишься ты мне…

– Скажите правду, Тамара. – Она решилась. – Это меня смотреть придут?

– Ну хоть и так. Человек отменный, я тебе его рекомендую… Подлец, конечно, но не больше, чем все мужики…

– Чем занимается?

– Это он сам тебе расскажет. А я скажу одно: будешь вести себя прилично – не пожалеешь. Мука в шкафчике.

Марина остервенело рванула на себя дверцу шкафа. Оттуда поднялось облако пахнущей пряностями пыли.

К трем часам пополудни обед был готов.

Глава 9

Угловую комнату наполняли запахи жареного мяса и картофеля. Крабовый салат, зелень, яйца, фаршированные лу-ком и рыбой… Делон громко жевал, то и дело берясь жирными пальцами за бокал с вином. Тамара ела неторопливо, без видимого аппетита, позвякивая ножом и вилкой, нарезая на мелкие кусочки подрумяненные куски мяса. А гость, которого привел Делон, отведал понемногу от всех блюд, как будто только для того, чтобы иметь повод расхвалить кулинарные способности Марины. Теперь он сидел откинувшись на спинку стула, изредка поднося бокал к губам, с которых даже в то время, когда он, пил, не исчезала приветливая улыбка. Улыбка слишком постоянная, чтобы быть настоящей, как подумала Марина. Она сидела прямо напротив него, отодвинув стул подальше от стола, тесно сдвинув колени под белым, слишком широким для нее халатом, в который ее вырядила Тамара. Ворот халата был отделан лебяжьим пухом, и он щекотал ей шею всякий раз, когда она наклоняла голову. А наклоняла она ее часто, стараясь не смотреть на гостя. Он, напротив, глаз не сводил с Марины. С того самого момента, когда он вошел в квартиру, он только на нее и смотрел, только с ней и разговаривал, как будто она была самой важной персоной в этом доме. Говорил много, не останавливаясь, но все как будто ни о чем. Его речи казались Марине фальшивыми, как его любезная улыбка. Любезности, комплименты, ничего не значащие слова… Марина едва отвечала, отделываясь короткими «да» и «нет». Ей не понравился этот человек, которого она успела рассмотреть, взглядывая исподлобья. Ему было лет тридцать пять. Темные волосы, худощавый, нервного сложения. Очень высокий лоб, подвижные брови, яркие блестящие карие глаза навыкате. Одет неброско, но со вкусом. Речи и манеры обнаруживали совсем другое воспитание и образование, чем у Делона. И руки… Тонкие, белые, почти сверкающей белизны руки с длинными искривленными пальцами, находящимися в постоянном движении. Этим пальцам словно необходимо было что-то мять, трогать, комкать. Эти руки произвели на нее неприятное впечатление. Она старалась на них не смотреть и отшатнулась невольно, когда он, увидев, что она поднесла к губам сигарету, перегнулся через стол с зажигалкой.