Прародитель Магии Том Последний (СИ) - "Swfan"

— Ну как Эрхи, тебе ещё не надоело?

Артур промолчал.

— В смысле, — продолжал Джозеф, — сколько можно его избивать? Это было весело первый час, ну может ещё второй, от силы, но надоело уже как-бы. Давай, смотри какой он уверенный. Самое время. Облей кретина холодной водицей.

Артур наклонил голову и задумался. Потом сказал:

— Пусть.

Он взглянул на Абсолютного совершенно спокойными чёрными глазами,

и произнёс:

— Можешь себя убить.

Абсолютный растерянно моргнул:

— Что ты имеешь в виду?

— Интересно, что Эрхи имеет в виду. Что ж, позволь мне… — заговорил Джозеф, но Артур поднял руку, прерывая его, а потом сказал, совершенно спокойным голосом:

— Я сам.

Джозеф покосился на него и улыбнулся:

— Как пожелаете, мелкий.

Артур кивнул и спрятал руку себе за спину. И вдруг Богу вспомнилось, что именно так в своё время он сам рассказывал этому юнцу истинную правду этого мира. Вскоре это ощущения повторения стало ещё сильнее, когда Артур заговорил:

— Наш мир — это сон… Но не просто сон, а сон Высшей сущности. Она спит, дыба пробудиться. Каждое живое разумное существо внутри этого сна — это одно олицетворение высшей сущности. Поэтому наш мир — это поле боя, где олицетворения сражаются за Пробуждение.

Артур посмотрел в небеса, на которых будто бы детскими пальцами белой краской были размазаны облака, и прикрыл веки:

— Магия не более чем инструмент, один из способов добиться Пробуждения. Это как лестница вверх. То же можно сказать и про силу как таковую… Спящий желает стать новым Богом Войны, а значит… Возможен и самый простой вариант Пробуждения. Не нужно быть Богом, не нужно находить откровение, достаточно лишь победить остальных.

Глаза мужчины вспыхнули ясным голубым сиянием:

— Остаться последним живым во всём мире. Сейчас нас трое. Если мы себя убьём, у тебя не будет выхода, кроме как проснуться. Поэтому, если ты этого не хочешь — убей себя.

— …И поскорее, — добавил Джозеф.

— Потому что ты в любом случае труп.

264. Последнее Откровение 2

264. Последнее Откровение 2

Слова учителя и ученика потрясли Абсолютного, он растерялся, он даже не мог найти себя первое время, а когда всё-таки нашёл, то понял, что они говорили чистую правду. Действительно, если он их сейчас убьёт, для него моментально наступит Пробуждение. Если они сами себя убьют, оно наступит всё равно, это было неминуемо. Мужчина оказался перед дилеммой. Он задумался. Никогда ещё в своей жизни, даже размышляя, как же ему устроить свой Парадиз, он ещё столь стремительно не думал.

Он вспомнил свои мечты, амбиции. Он вспомнил вид с вершины своего мира, с высочайшей башни… Потом же ему вспомнились вдруг слова той девушки, которые она сказала ему внутри башни. Что он вовсе не пытается создать настоящий рай, что всё, что он делает, он делает только для себя, ради своего удовольствия…

Абсолютный отказывался это признавать, но мысль всё равно висела у него над головой, как плаха. Он думал о ней сидя на своём троне, думал и теперь.

Прошла минута, две. Наконец мужчина открыл свои ясные глаза:

— Вы были хитры и сильны, я признаю это и вижу в вас великую силу, — говорил он учителю и ученику.

— Вы меня победили, но раньше меня победила твоя дочь, — его взгляд остановился на Артуре. Бог улыбнулся жалкой, но решительной улыбкой:

— Она была права… Что я делаю, я делаю не ради мира, но ради себя. Даже если мир умрёт, и я проснусь, я обрету великую силу и смогу создать новый… По его образу и подобию, ведь тогда всё равно сохранится самое главное: красота. Вы победили, но и проиграли; я готов принять Пробуждение, — произнёс мужчина величественным голосом.

Артур и Джозеф переглянулись.

— Кретин, — сказал учитель.

Артур сдержанно, но согласно кивнул.

Не успел Абсолютный удивиться, как вдруг Джозеф заговорил:

— Но так даже лучше. Знаешь, мне было бы немного неловко, если бы он не отказался от своего идеала перед смертью. А так мы по сути унизили его во всех возможных плоскостях. Просто в землю втоптали, — мужчина улыбнулся:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Какие мы злые, Эрхи… Эй, кретин. Хочешь кое-что напомню, — вдруг обратился Джозеф к Абсолютному:

— Пробуждение здесь обязательно теперь только для тебя. Кто сказал, что мы с Эрхи будем просыпаться? Сам то я любитель вздремнуть.

— Что? — вдруг Абсолютный вздрогнул. У него разом всё перемешалось в голове.

— Именно то! Сам догадаешься, что это значит? Или тебе подсказать? Ха-ха-ха-ха… — Джозеф вдруг начал заливаться надменным, весёлым, издевающимся смехом. Абсолютный выпучил глаза. Осознание вдруг настигло его подобное хищному зверю. Он заревел, он попытался бежать, и ясное сияние покрыло его с ног до головы. Абсолютный был уже Богом, самым настоящим Божеством, Артур и Джозеф были только полубоги, их присутствие не мешало его Пробуждению.

Но кое-кто другой мог ему помешать, и вдруг прямо в Абсолютного вонзился чёрный клинок. Сияние потухло. Мужчина раскрыл губы, он попытался шевельнуться, но руки его посыпались пеплом.

Артур и Джозеф переглянулись и одновременно щёлкнули пальцами.

И Бог вспыхнул в песчаное облако. Коридоры времени вздрогнули и развеялись, как туманная дымка, когда дует ветер.

А чёрный меч снова исчез, как и не было.

Он убил Маргариту, потому что она хотела убить Абсолютного и могла хотеть пробуждения. Теперь он убил самого Абсолютного, потому что у него не было выбора, кроме как пойти на пробуждение.

Бог исчез, но осталось его пламенное золотистое сердце. Вдруг по нему прошлась трещина, и сердце развалилось на две половинки. Одна вошла в Джозефа, а другая — в Артура.

И снова, спустя словно целую вечность, мужчина ощутил в себе силу Божества. Только если раньше она принадлежала иному, то теперь она была его полноправной. Артур вздохнул, вбирая вместе со вздохом власть над всем миром. Потом он повернулся и взглянул на Джозефа, который стоял у него за спиной. Мужчина словно потерянный смотрел в дальний горизонт.

Артур задумался, сам посмотрел в небо и исчез.

Мгновение спустя мужчина появился на белом песке. Он посмотрел на пылающую раскалённую планету в небесах спокойным, расслабленным взглядом. Потом взгляд его опустился на горы белого песка вокруг. Артур топнул.

Он был на луне.

Осуществилась его мечта.

Чувство было…

— Пресное, — прошептал мужчина и повернулся.

За спиной его сидел Джозеф, на земле, возле великого моря. Он заговорил, сам не оборачиваясь:

— А так всегда с мечтами Эрхи. В любви также. Прекрасно вожделеть, а не иметь. Вожделеешь прекрасное, имеешь — тело. Ха-ха, — мужчина усмехнулся и взглянул на чёрный меч, который висел рядом.

— Кстати Эрхи, поэтому я советую тебе не возвращать к жизни своих родных. По крайне мере пока мы не закончим. Мне неприятно будет их убивать, особенно девчонку. Я к ней привязался, знаешь ли.

— …Ты хочешь пробудиться.

— Да, — кивнул Джозеф.

— Он убьёт тебя, — спокойно сказал Артур, смотря на меч.

— А вот и нет, — ответил мужчина и вскочил на ноги.

— Я кое-что вспомнил Эрхи, кто я вообще такой, — он положил руки в карманы. — Атлант, наш оригинал, создал семь клонов всего. Спящий, Бог Войны, его душа, почивший ныне третий, такой занятной шестой, Управляющий и ещё один. Не у всех их есть шанс стать Богом Войны, далеко не у всех. Большинство из них вынуждены мириться с собственным несовершенством…

— Но спящий этого не хотел, не хотел мириться, понимаешь. Он хотел проснуться любыми силами. Похвально, правда похвально. Он согласился уничтожить свою прежнюю персоналию, лишь бы добиться столь желанного титула. Он молодец…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И был один клон, который тоже молодец. Который решил этим воспользоваться. Он совершил нечто даже более радикальное. Он договорился с управляющим, уничтожил собственное тело, запечатал свою волю и тайно проник в этот сон. Он смешался с ним настолько, насколько это возможно вообще и стал один из его обитателей, лишённый совершенно всех своих воспоминаний. Прошли годы, прошли столетия. По факту этот клон стал местным, но судьба его ненавидела и постоянно мешала, вставляла палки ему в колёса. Но клон стремился, он стремился, пылая безумной жаждой, которую не понимал даже сам. И вот, наконец, он Бог. И перед ним последняя преграда.