Сэнгоку Дзидай - Алексей Вязовский

   Последнее письмо было самым важным. Я это понял сразу, как только взял послание в руки. Начнем с того, что оно было запечатано с помощью стилизованного изображения 16-лепестковой хризантемы - символа императорского дома Японии. С обратной стороны на бумаге была нарисована цапля танко, держащая в клюве и лапах три королевские ценности, принесенные на землю богом Ниниги-нох-Микото и лично переданные своему внуку Дзимму Тенно - меч, зеркало и бриллиант. Первый земной император в свою очередь передал их сыну, тот внуку - так они дошли до нынешнего монарха Го-нары. Собственно это и было его письмо. Начиналось оно пафосно: "От имени 105-го Императора Япония, Го-Нара, Сына Неба и Земли, Морей и Гор, Мы приветствуем нашего верного вассала Сатоми Ёшихиро сына дайме Сатоми Ёшитака...". Томохито писал о себе в третьем лице, используя самые патетичные иероглифы из всех возможных, но общий смысл послания я понял. Во-первых, я замечен, мои лозунги взяты на вооружение. Во-вторых, Го-Нара завуалировано дал понять, что по всей стране у нашего движения есть сторонники. В-третьих, скоро стоит ожидать больших перемен. В четвертых, наши главные враги - северные и южные регенты, которые пойдут на все, чтобы удержать власть. И последнее. Я должен оказывать любую помощь лицам, предъявившим перстень Го-Нары с изображением хризантемы.

   Последнее требование мне показалось несколько наивным. Кто же такие вещи открытым текстом пишет в письме, которое может перехватить кто угодно? У всех более-менее продвинутых дайме есть специальные службы сокольничих, которые занимаются перехватом чужих почтовых голубей. Впрочем, видимо ситуация у Го-Нары была пиковая, раз он решил организовать заговор таким образом. То, что меня втягивают в мятеж против пока еще законной власти сёгуна, которому кстати, дед Томохито выдал мандат на правление Японии - не было никаких сомнений.

   Все, что я тут делал до сих пор - пока укладывалось в пограничные войны. Ну, да, эксцентричный дайме, носится с идеей реставрации власти императора, поднял его флаг над Эдо. На деле пока лишь замечен в мести за отца (имеет полное право!), да захвате провинции Мусаси (а кто не захватывал чужие провинции?). Но внимание к моей пока еще скромной персоне самого Го-нары все меняет. Это уже не выскочка - прихлопнуть и забыть. Тут на кону стоит вся страна. Ставки очень высоки. Что же мне ответить Томохито? Разумеется, начать с верноподданнических заверений, намекнуть, что все указания государя я выполню неукоснительно. Что же еще? Надо попросить какую-нибудь должность при дворе! Это придаст мне легитимности в глазах сотен японских дайме и они уже не смогут так легко отмахиваться от моих посланий.

   Уфф. Заканчиваю с корреспонденцией, запечатываю последнее письмо и отдаю его Сабуро. День начинается тяжело и тяжело продолжается. Не успеваю закруглиться с каллиграфией, как тут же на меня обрушивается такое количество дел и посетителей, что диву даешься, как вообще дайме тут имеют свободное время. Или они делегируют полномочия нижестоящим чиновникам? И вопросы то все какие-то с подковыркой. Ну, допустим военных я отпускаю быстро. Произвожу глав семей, а также капитанов Мотосуги, Ямадо, Цурумаки в генералы, Хиро-сана в фельдмаршала - Рекугун Генсуи по-японски. Приказываю начать мобилизацию в провинции, найм ронинов в новые полки. Решаем, что численность армии должна достигнуть тридцати тысяч человек. Выделяю на все это средства, доспехи (благо добыча позволяет вооружить почти всех новобранцев). Обещаю обоим Абе - молодому и старому - новые фитильные ружья для экипировки еще тысячи теппо. Согласовываем срок обучения новых аркебузиров (должны быть готовы к августу), места дислокации подразделений, вопросы снабжения. Военные уходят, входят штатские. Это главы семи "кабунаками" - объединений торговцев, руководители десяти "дза" - союзов ремесленников и четыре новых коор-бугё - сити-менеджеров Эдо, назначенных мной вчера. Справа занимает свое место казначей Сабуро Хейко, который все больше выполняет функции главы правительства.

   Пока вся эта толпа рассаживается, отдуваясь пьет чай, поданный слугами - я мысленно вытираю пот. Сейчас они врежут по моей некомпетентности. Надо их чем-то опередить. Объявляю о двукратном снижении налогов. Для всех - крестьян, торговцев, ремесленников всех трех провинций. Бурные аплодисменты. Нет, это я шучу, хлопать тут не принято, но низкий благодарственный поклон я заслужил. Жду минуту пока все вернут свое тело в вертикальное положение, сотрут восторженное выражение с лиц и добавляю ложку дёгтя в эту бочку. В обмен на снижение налогов требую новых методов ведения хозяйствования. Для каждой касты я напишу свои установления, что и как крестьяне, торговцы и ремесленники должны делать по-новому. А пока прошу меня простить - дела! Быстро сваливаю из приемного зала. Надо срочно изучить тему и проехаться по Эдо. Посмотреть чем живет народ, да и что за провинция мне досталась от Нориката.

   Однако тут же возникает новая проблема. Глава моей охраны Эмуро Ясино рапортует, что у ворот замка собралась большая толпа жителей. Кто-то вывесил рядом со стенами текст моей Клятвы и теперь там аж целый митинг образовался. Люди бурно обсуждают прокламацию, спорят и пару раз дело чуть до потасовки не дошло. Около тысячи человек закрывают проезд. Эмуро-сан интересуется, надо ли разогнать этих бездельников или пускай читают дальше мои обещания? Разгонять запрещаю, интересуюсь можно ли выехать из крепости другим путем? Оказывается есть боковые ворота и через них мой кортеж отправляется на инспекцию Эдо.

Глава 18

Если ты уразумеешь одно дело, тебе

откроются также восемь других. Хагакурэ

Первым делом я захотел составить общее представление о городе. Для этого наш кортеж взобрался на взгорок, откуда открывался хороший вид на Эдо. Охрана, а в этот раз помня тибовские приключения, я взял с собой кроме Эмуро Ясино еще пятьдесят гвардейцев, уже ничему не удивляется. Хочет дайме посмотреть на город - кто же ему может запретить? А Ясино-сан так еще со спокойной физиономией взялся меня просвещать, благо он уже был не раз в Эдо. Оказывается, начальника моей охраны здорово помотало по Японии. Был он и на Кюсю, и на острове Сиккоку и даже в столице Киото. Эмуро оказался бывшим ронином, которого приютил мой отец. Интересуюсь его плечом.

- Все зажило, господин, беспокоиться не о чем - благодарно смотрит на меня Ясино-сан - Акитори-сан - очень хороший врач, я надеюсь, что скоро он сможет присоединиться к нам

- Некоторые раненые не могли двигаться с армией, поэтому я приказал им оставаться в Хиросиме. Почему некоторые кварталы Эдо отделены стенами друг от друга? - меняю тему разговора я

- Так распорядился Нориката - пожал плечами начальник охраны - У него была странность, что каждая каста - самураи, монахи, крестьяне, ремесленники, торговцы не должны смешиваться. Каждая дза и кабунаками имеют свой квартал. Самураи живут слева от замка, торговцы - вон те, две центральные улицы, ремесленники сразу за торговцами и так далее.

Наверное, такое компактное расселение помогает собирать налоги, контролировать лояльность горожан - подумал я про себя.

В городе путем умножения я насчитал порядка тысячи домов, принадлежащих воинскому сословию (интересно, где теперь их хозяева?), и примерно пять тысяч построек обыкновенных жителей. Десять кварталов (или мати) - по одному на каменщиков и строителей, кузнецов и оружейников, красильщиков (на отшибе - оно и понятно, запахи), ткачей, варщиков сакэ (их оказалось около ста семей!), купцов и менял. Были свои участки в городе у гейш, рыбаков (на берегу моря) и одно гетто (по другому не назовешь) у париев (эта).

Ну, что ж. Картина ясна. Эдо - город ремесленников и торговцев. Тысяч пятьдесят человек. И как только мы его пятью тайданами взяли? Ведь он в шесть-семь раз больше Тибы!

Осмотр начинаем справа налево. Въезжаем в первый квартал. Он отделен отдельным рвом и стеной. Через ров перекинут аккуратный мостик. Тут живут и работают строители. К ним в Японии относят все сопутствующие профессии - плотников, штукатуров, гончаров (стены делают из глины и соломы), циновщиков и даже специалистов по производству бумаги. Ее кстати, производят из волокон внутреннего слоя дерева под названием шелковица, а вовсе не из тряпок, как это сейчас происходит в России и Европе. Бумаги требуется очень много и в основном не для писем, стихов и книг, а как элемент дизайна домов. Климат тут жаркий и в домах внутренние перегородки сёдзи делаются из бамбука и бумаги. Едем по главной улице. Прямо на нее выходят мастерские камнетесов. Мастера вырезают из камня то ли собак, то ли, если судить по гриве, львов. Подъезжаю, интересуюсь. Все валяться ниц, но я уже привыкший к местным нравам и просто жду. Люди встают, окружают наш отряд и начинается беседа. Вперед протискивается глава местного дза, жилистый старик по имени Лю. Он оказывается корейцем, сбежавшим в Японию после начала междуусобной войны.