Самая страшная книга 2024 - Дмитрий Александрович Тихонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но что, если нет? Что, если тот кошмар не был кошмаром и проклятый Чернобог и правда посетил их душный кабинет?
Что, если он мог сразу, уже сто лет назад, проникнуть в Логово, наплевав на их тогдашние жалкие попытки защититься и самодельные обереги? Что, если он мог добраться до всех и без предательства Кощея?
А потом лишь делал вид, что не мог войти, чтобы просто подольше помучить ее, Шишигу?
Что, если все, абсолютно все с самого начала было напрасно?!
«Родила царица в ночь… – вновь и вновь крутилось в болящей, безвременно поседевшей голове. – Не то сына, не то дочь…»
Девка снова сидела в окружении соли, на цепи, словно собачонка. Снова дико ее боялась.
«Не мышонка, не лягушку…»
Как проверить, что этот ребенок чист? Как понять, что не угроза?
«А неведому зверушку…»
Шишига не знала. Рассудок ее ослабевал, мало-помалу затапливаемый липкой, как смола, паникой. Не помогали даже витамины, которые она продолжала усердно колоть и себе, и девке.
Но вскоре закончились и они.
* * *
Ребенок пинал ее в живот. Нестерпимо давил на желудок и легкие.
Найденка не понимала, за что ей все это. Плакала и плавала в тумане, проклиная Шишигу, которая, несмотря ни на что, продолжала за ней ухаживать. Дни переходили в ночи, ночи – в дни, кошмар следовал за кошмаром.
Что есть прошлое, а что – настоящее? Она не знала. Беспомощная, как невезучая муха в паутине, Найденка валялась на голом полу, все реже и реже приходя в себя.
А потом хмарь в голове стала исчезать.
В какой-то из мучительных дней Найденка проснулась и поняла, что осталась одна. Более того, у нее будто прибавилось силы: тошнота прошла, да и зрение, кажется, начало проясняться…
Она не спеша села, чуть морщась от тяжести в утробе, и, моргая, уставилась на свою руку.
Крохотные следы синяков от уколов исчезли. Свежих следов не было.
Найденка сглотнула. Заново огляделась в помещении, чувствуя, как мало-помалу ускоряется пульс.
Трещины в стенах пропали. Да и плесени на обоях не видно.
Как и цепи, что прежде мучила ее лодыжку.
Осознав это, она истерично расхохоталась. Что это, прощальная милость от Шишиги? Какой-то злой розыгрыш?
В конце концов Найденка поднялась, не зная, сколько длилась ее истерика. И, дрожа, цепляясь за стенку, открыла дверь, чтобы выйти в коридор.
Она застыла через пять шагов, увидев, как из окна льется приятный, вовсе не желто-коричневый свет. Ощущая, как сердце стучит в ушах, несмело прошла к разбитому окну. Снова замерла.
Пейзаж изменился. Перестал быть пугающим. Небо поголубело, а близкие небоскребы, эти чертовы пальцы, что прежде грозили небесам, обрели лоск зеркальных шпилей.
Никакого ядовитого плюща на кирпиче стен. Никаких огромных, опасных трещин.
Найденка сглотнула. Медленно пошла по коридору. Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь…
Страх еще гнездился в ней, как второе дитя, но осознание, шестое чувство чего-то неправильного, росло все сильней.
Вот первая дверь. Открытая, а за ней – залитое светом, пыльное помещение. Исцарапанная доска на стене, рядок парт, а на полу – сломанный глобус, похожий на чью-то разбитую голову.
Вторая дверь. Россыпь листовок и брошюр на истоптанном линолеуме. Рваная азбука. Русские народные сказки и книги по славянской мифологии с засаленными от частого чтения страницами.
Третья дверь…
Указка. Портрет мужчины на стене. Кудри, бакенбарды… Как же его зовут?
«Пушкин», – вспомнила Найденка.
И тут же забыла, увидев на залапанном подоконнике раскрытый альбом с фотографиями.
Пальцы тронули первое фото, глаза расширились.
Школа №… города… Пятый «А», 202… год. Классный руководитель – Шишигина Л. К.
– Не может… быть! – выдохнула Найденка, глядя на миловидную, совсем не старую женщину с пышной копной красиво уложенных волос и знакомым цепким взглядом, в котором не было ни искры нынешней беспощадности.
Шишигина Л. К. Классный руководитель. И тридцать три свеженьких личика, тридцать три пары ясных глаз, что смотрят в камеру рядом с ней.
Найденка выронила фото. Голова резко разболелась, а ноги вновь понесли ее в коридор. А потом и дальше – вниз, по лестнице, что была не такой уж и ущербной и страшной, на первый этаж, и дальше, дальше…
Неизвестно, что бы она натворила, если бы не тот стон. Найденка запнулась, схватившись за живот, и замерла. Звук донесся слева, до поворота коридора.
«Кощей плененный… Усекла, девчулька?»
Найденка дрогнула от воспоминания.
А затем, постояв, приняла решение. Тише мыши двинулась на звук.
И вот очередная дверь, таящая за собой незнамо что. Сглотнув, Найденка сжала ручку и медленно, страшась, потянула ее на себя.
Мгновение – и в нос ударил смрад давно не мытого тела и крови. Сквозь заколоченное окно почти не проходил солнечный свет, но Найденка все равно смогла разглядеть его: измученного, скрюченного в три погибели человека, который был обвязан цепями.
Новый стон перешел в хрип, а после – в вой. Найденку заметили. К ней рванулись, и в свете, шедшем из коридора, она смогла разглядеть безумное, перекошенное лицо, голый истерзанный торс и кровавые махры ниже пояса.
– Воды! Умоляю!..
Заорав от ужаса, Найденка отпрянула и побежала куда глаза глядят. К горлу вновь подкатила тошнота, ребенок отчаянно запинался, словно до срока просясь наружу, а глаза захлестнул водопад слез.
Рыдая от ужаса, не понимая, куда несется, она ворвалась в первый попавшийся кабинет – и…
Мир съежился, почернел, оставив в освещенном центре лишь ряд исчерканных грязью парт. Парт, за которыми в изломанных кукольных позах сидели тридцать три явно мертвых, похожих на бурые мумии, ребенка.
Найденка зажала себе рот. Но вой все равно прорвался, как и новые слезы.
А затем за спиной раздался шорох. И безмерно усталый, но до жути знакомый голос спросил:
– Ты как освободилась, сука?
* * *
…С памятью опять творилось что-то неладное. Что-то нехорошее.
Могла ли она снять с пленницы ржавую цепь? Пожалеть ее? А забыть закрыть столь важные двери? Да все-таки или нет?
Шишига не помнила. Просто не могла вспомнить. Ну а девка – девка тупо глазела на нее, раззявив дрожащий рот, и пятилась, пятилась, пятилась, пока не забилась в угол. Несуразная, брюхатая. До смерти перепуганная.
Почти как ее тридцать три. Тогда, в проклятые черные дни после первого Дня Тенет.
– Его звали Славик, – внезапно сказала Шишига, шагнув к партам. Опустила руку на тощее, в изодранном пиджачке, плечо маленького мертвеца. – Отличник, спортсмен… А
