Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну ничего себе! – воскликнула Таня, когда он закончил свой рассказ. – Выходит, меня пасли специально для того, чтобы подставить и превратить всю мою жизнь в кошмар!
– И кровь, выходит, сюда налили и размазали, чтобы после того, как Ирина исчезнет, на меня повесили ее убийство. Докажи потом, что это не ты ее убила. Да и кровь-то наверняка этой Кречетовой, – закончила она с брезгливым выражением лица.
– Это плохо, конечно, что вы тут все отмыли, но если нам повезет и обнаружим хотя бы каплю крови, если окажется, что это кровь Кречетовой, то…
– …меня арестуете, да? – усмехнулась Таня.
– Да никто тебя не арестует! – нахмурилась Соня. – Дело-то не в этом. Ирину кто-то убил. Тот, кто знал об этом ее дурацком плане, хотел подставить тебя. Она же реально должна была бы исчезнуть на то время, которое понадобится, чтобы полиция всерьез этим обеспокоилась. Тот же Сигареткин, или как его там…
– Табачников, – подсказал Журавлев.
– Да, и Табачников устроил бы анонимный звонок в полицию, сообщил бы, что Ирину убили. И тогда бы сюда нагрянули с обыском, нашли бы море крови здесь, на полу, и нас бы с тобой арестовали… Да страшно представить себе, что могло бы случиться! Но ее действительно убили, да только никакого звонка в полицию не было, так? – Она набралась смелости и посмотрела в глаза Стрелку. – То есть Табачников никуда не звонил.
– Да он просто не успел. Вероятно, должно было пройти хотя бы какое-то время после ее так называемого исчезновения, – ответил Журавлев, окончательно теряя голову.
– Но кому же понадобилось ее убивать? Кому выгодна ее смерть? – воскликнула Соня, да так громко у нее это получилось, что птица, сидевшая на ветке яблони, вспорхнула и улетела.
– Мне, кому же еще, – пожала плечами Таня, уже почувствовавшая себя обреченной стать миллионершей.
– Мне надо осмотреть дом, – стряхнув с себя мутную сладость мечтаний, сказал Журавлев. – Может, эта парочка оставила еще какие-то улики?
– Да постойте вы! Скажите, я должна бояться или нет? – Таня даже топнула ногой, желая как можно скорее определиться в своем статусе, понять, жить ли ей по-прежнему в страхе или же можно позволить себе расслабиться, помечтать о какой-то новой и фантастической жизни.
– Это вы, Таня, орудовали топором в квартире Кречетовой, желая расчистить себе дорогу к наследству или же просто…
– Да вы что, с ума, что ли, сошли?! – вскричала Таня. – Никого я не убивала! Можете вон у Сони спросить. Мы постоянно были вместе с ней!
– Хорошо. Тогда поступим так. Вернемся в дом. Вы, Таня, сварите нам всем кофе, а мы с вашей подругой Соней, то есть со свидетельницей, побеседуем в одной из комнат.
– Но вы не ответили. Мне бояться или…
– Таня, вас никто не подозревает. Но мне понадобится время, чтобы во всем разобраться и найти убийцу Кречетовой.
Они уже подошли к дому, поднялись на крыльцо.
– Я бы на вашем месте, – увлеклась размышлениями Таня, – нашла и встретилась с теми людьми, которые работали здесь до нас. Уверена, они бы многое могли вам рассказать.
– Так помогите следствию, – вырвалось у Журавлева, который на миг вдруг представил себе, что вот прямо сейчас Таня, этот хрестоматийный третий лишний, вдруг исчезнет отсюда, покинет дом, надолго, оставив их с Соней двоих! И он уже не мог остановиться: – Вы в первую очередь в этом заинтересованы. Пройдите по поселку, поговорите с людьми, но только очень аккуратно. Постарайтесь узнать их фамилии и адреса.
– Да я и без того могу вам их назвать! – просияла Таня, победоносно оглядывая Соню и Журавлева. – В доме же есть договоры с их данными и контактами! Соня, ты же помнишь?
Соне показалось или губы Стрелка тронула едва заметная улыбка?
– Да какая разница, что мы знаем их фамилии? Ты сходи в тот магазин, помнишь, где мы с тобой были, поговори с той женщиной, кассиршей. Вот она точно все знает или, во всяком случае, подскажет тебе, кто в поселке мог бы рассказать о домработнице, садовнике…
Только тогда до Тани дошло, что ее просто выпроваживают из дома. Что они хотят побыть вместе. Уже успев взлететь на вершину своего нового мироощущения, мысленно представив себе, как изменится ее жизнь через пять месяцев, и глотнув огромную порцию счастья, она и сама в этой своей эйфории была очень даже не прочь остаться одной и спокойно помечтать. К тому же было приятно заранее продемонстрировать самой близкой подруге свое желание сделать и ее счастливой. «Пусть поворкуют без меня, голубки», – великодушно подумала она.
– Да, ты права… Вот прямо сейчас и отправлюсь в магазин и постараюсь все выведать… Ну а кофе уж сваришь сама, Сонечка!
И Таня, быстро собравшись, схватила свой телефон и побежала по дорожке к воротам. Не оборачиваясь, она помахала стоящим на крыльце Соне и Журавлеву рукой и вскоре исчезла за зарослями.
Журавлев, едва она скрылась, открыв тяжелые двери, схватил Соню за плечи и втолкнул в дом, там, в прохладном полумраке холла, впился губами куда-то ей в теплую душистую шею, застонал, нашел ее губы и поцеловал долгим поцелуем. Она не отвечала, но и не сопротивлялась. Ему даже показалось, что она перестала дышать.
Соня же, испытав сильнейшие чувства, которые и без поцелуя переполняли ее, внезапно обмякла, и Стрелок едва успел подхватить ее.
– У меня голова закружилась, – прошептала она, все еще не веря в случившееся, что она находится в объятиях этого синеглазого парня.
– У меня тоже. Знаешь, – жарко зашептал он ей в ухо, держа и поглаживая ладонями ее щеки, словно она могла вырваться или сопротивляться, – вот как увидел тебя, так все! Только о тебе и думаю. Я не напугал тебя? Нет?
Он вдруг отстранился от нее, чтобы повнимательнее посмотреть на ее лицо, понять, что она чувствует. А она все стояла перед ним с закрытыми глазами, готовая к новому поцелую, и тихо, чуть слышно, дышала.
– Я не умею целоваться.
– А я научу.
– Думаешь, у меня получится?
– Обязательно.
– А ты не выдумал эту историю с Таниным наследством? Ты пошутил?
Она открыла глаза и засмеялась, понимая, что на самом деле ее все это и не интересует. Что ей вообще все равно, что вокруг нее происходит, главное, что он приехал сюда и теперь крепко держит ее своими сильными руками.
Он отпустил ее. Она высвободилась из его рук и
