Этногенез и биосфера Земли. В поисках вымышленного царства - Лев Николаевич Гумилёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реликтовых этносов довольно много, причем часть из них вымирает, часть ассимилируется другими этносами, а часть, подобно ирокезам, сохраняет свое самосознание, более или менее стабильную численность и занимаемую ими территорию. Эти этносы мы называем персистентными, т. е. пережившими самих себя и находящимися в фазе гомеостаза. Этнография знает очень много этносов-изолятов, благодаря географическому положению не втянутых в общение с другими этносами или вовлеченных в него только за последние 100 лет. Таковыми были многие племена Канады до появления там меховых компаний; индейцы внутренней Бразилии до начала каучуковой лихорадки; австралийцы, пока там не появились европейцы; некоторые горцы Кавказа (даже после захвата Гуниба русскими войсками). Есть много других народов и племен с большей или меньшей степенью изолированности в Индии, Африке и даже в Европе. Но, что самое важное, изоляты возникают на глазах историка. Таковы исландцы, потомки викингов, заселявшие остров в IX в. и за триста лет утерявшие воинский дух своих предков. Потомки норвежских, датских и шведских викингов и рабынь, захваченных в Ирландии, уже в IX в. составили небольшой, но самостоятельный этнос, хранящий некоторые традиции старины и брачующийся в пределах своего острова.[121]
Отсутствие частого общения с иноплеменниками неизбежно ведет к стабилизации отношений внутри этноса. Возникает структура, которую мы называем «застойной», а в этносе происходит «упрощение системы». Поясню на наглядном примере.
В Древнем Египте объединенные хамитские племена сложились в могучий этнос и создали разветвленную социальную систему. Там были фараон и советники, князья номов и воины, жрецы и писцы, торговцы, земледельцы и нищие батраки. Система усложнялась по мере возникновения столкновений с иноземцами. Завоевания в Нубии и Сирии производили профессиональные воины, договоры с Вавилоном заключали опытные дипломаты, а каналы и дворцы строили специалисты — инженеры, обучавшиеся с детства. Разветвленная система пережила вторжение гиксосов и возродилась, как бы налитая обновленной мощью. Но с XI в. до н. э. пошел процесс упрощения, и сопротивляемость системы упала. С 950 г. до н. э. власть над Египтом попала в руки ливийцев. В 715 г. до н. э. господство перешло к эфиопам, которые проиграли войну с Ассирией, и азиаты оккупировали Египет, который сам уже перестал защищаться. Саисская династия освободила страну, но держалась на копьях ливийцев и эллинов. В 550 г. до н. э. пала и она, после чего в Египте последовательно господствовали персы, македоняне, римляне, арабы, берберы, мамлюки и турки. Из всех социальных групп уцелели к I в. н. э. только земледельцы-феллахи и небольшая кучка эллинизированных горожан-коптов, феллахи стали изолятом. Хотя вокруг них кипела активная историческая жизнь, им до нее не было дела. Они жили в обществе, этнически им чуждом, но оставались две тысячи лет сами собою. Это мы можем назвать этнической статистикой или покоем. Это означает, что развитие замедлилось настолько, что оно может при описании не приниматься во внимание.
Статика и динамика
Условимся о терминах. «Статическими» или «персистентными» мы условно называем те народы, у которых жизненный цикл повторяется в каждом поколении без изменений. Это, конечно, не значит, что такие народы не испытывают внешних воздействий. Часто они даже гибнут при изменении окружающей среды, как, например, были уничтожены тасманийцы или выбиты арауканы в Патагонии. Иногда стабильные этнические группы, племена или народы уклоняются от заимствований у своих цивилизованных соседей, но чаще они легко перенимают то, что им подходит, не меняя при этом привычного ритма жизни. Например, алгонкинские племена еще в XVII в. приняли на вооружение мушкеты и научились стрелять не хуже французских и английских колонистов; патагонцы за одно поколение в XIX в. превратились из пеших охотников в конных; тунгусы освоили спички и железные печки, весьма удобные в чумах. Но этнический облик этих народов до XX в. оставался прежним. Французами и испанцами не стали ни алгонкины, ни арауканы.
У «динамических» народов всегда возникает проблема «отцов и детей». Молодое поколение не похоже на прежнее. Меняются идеалы, вкусы, обычаи, появляется категория «моды». Наряду с появлением нового идет забвение старого, и эти-то перемены именуются развитием культуры.
Динамические народы тоже не вечны. Они либо исчезают без следа, либо, по прошествии определенного цикла развития, превращаются в статические, которые, в свою очередь, после различных трансформаций становятся динамическими, но уже другими. Исчезновение бывает иногда связано с гибелью людей, составляющих этнос, а чаще — с раздроблением этнической общности, причем уцелевшие ассимилируются соседними этническими общностями, люди остаются, но этнос как системная целостность исчезает. Если же часть этноса сохраняется как реликт, то это и будет изолят.
Это примеры яркие, но ведь есть сколько угодно градаций традиционности, и если расположить все известные нам этносы по степени убывающей консервативности, то окажется, что «нулевого уровня», т. е. отсутствия традиции, не достиг ни один этнос, ибо тогда бы он просто перестал существовать, растворившись среди соседей. Это последнее, хотя и наблюдается время от времени, никогда не бывает плодом целенаправленных усилий самого этнического коллектива. И тем не менее этносы гибнут, значит, существуют деструктивные факторы, благодаря которым это происходит. И поскольку нет этносов полностью изолированных от внешних воздействий, то следует полагать, что все этносы смертны. И самое любопытное — этносы иногда предпочитают гибель не приемлемому для них существованию. Почему?
Пожалуй, именно это право на смерть отличает этнос, находящийся в фазе гомеостатического равновесия со средой, от популяции того или иного вида животных. Смерть этноса — это распад системной целостности, а не поголовное истребление всех особей, в нее входящих. Хотя история сохранила позорные страницы истребления отдельных индейских племен американцами и небольших этносов хуннов — китайцами, но гораздо чаще члены погибшего этноса входят в состав новых, соседних этносов. Поэтому этническая экстерминация — явление скорее социальное, чем биологическое.
Согласно диалектическому материализму, смерть — необходимый момент и закономерный результат жизнедеятельности организма. «…Отрицание жизни, — писал Ф. Энгельс, — по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно
