Бог и человек - С. Верховской

«Нужно действительно упраздниться, чтобы разуметь Бога». Не уничтожить себя, но обладать величайшим смирением перед Богом и Его откровением, перед Истиной, открытой Христом и апостолами. Христианин не выдумывает истину, но познает ее и покоряется ей, не создает Бога по своей мерке, но ищет Сущего. Обращаясь к Богу, надо освободиться от всякого произвола и эгоизма. Наша идея Бога должна быть покорена самой Истине Божьей, а не Бог — нашему представлению о Нем. Бог есть Благо не потому, что Он нам нужен или «нравится»; напротив, наше блаженство зависит от того, приобщены ли мы сами Божественному Благу.

«От Бога всякий исшел и к Богу идет, чтобы совлекшись плоти и противоборствующей дебелости, соделаться богом и духом, стать в чине светозарного ангельского лика… Такова цель жизни… Они (достигшие Царства Божия) видят Бога; Бог их и они Божии». «Награда твоих испытаний будет то, что ты станешь богом, правда сотворенным богом, но исполненным высшего света, которого только начатки, и при том в малой мере, мы получаем на земле». Причастие вечной жизни ожидает праведников сразу после смерти. «Всякая добрая и боголюбивая душа, как только по разрешении от сопряженного с ней тела освободится отселе, становится способной чувствовать и созерцать ожидающее ее благо;… она услаждается чудным каким–то услаждением, веселится и радостно шествует к своему Владыке. Потому что избегла здешней жизни, как несносного узилища и свергла с себя лежавшие на ней оковы, увлекавшие ее ум к земному, которыми отягощались крылья ума. Тогда она в ведении как бы пожинает уготованные ей блаженства…» Недостаточно, однако, умереть, чтобы достичь совершенной жизни: надо сделаться новым человеком, «измениться Божественным изменением». Начало пути обожения в таинствах и вере; путь обоже–ния есть любовь и богопознание. «Наш ум и наше слово соединятся со сродным себе, когда образ взойдет к Первообразу, к Которому теперь стремится». Царство Небесное есть не что иное, как созерцание Преев. Троицы, Которая озарит нас совершенным Светом и «всецело соединится со всецелым умом». «Блаженство состоит в знании!..»

Глава пятая. УЧЕНИЕ СВ. ГРИГОРИЯ НИССКОГО

Св. Григорий, брат Василия Великого, родился около 332 г. и умер в последние годы четвертого века. Подобно своему брату он изучал еще в юности философию и богословие и одно время был преподавателем красноречия. Св. Григорий был женат, но расстался с женой ради монашества. Приблизительно сорока лет он стал епископом города Ниссы в Кап–подакийской области и с этого времени был одним из главных борцов за Православие и участником многих соборов, в том числе Второго Вселенского Собора. При жизни и после смерти слава Григория Нисского была связана главным образом с его богословским творчеством. Однако, многие его взгляды вызывали критическое отношение, особенно мнение, что все человечество войдет в конце концов в Царство Божие и существование ада не вечно.

У св. Григория было также очень своеобразное учение о происхождении человека. Он учил о двух творениях человека. Первое из них, насколько можно понять, было не столько творением в точном смысле, сколько предвечным замыслом о человечестве: Бог замыслил идеальное человечество, каким оно могло бы быть, если бы не было грехопадения, и каким оно станет в конце времен. Второе творение было фактическим творением, однако, в нем Бог сотворил человека не таким совершенным, каким Он его замышлял в идеале, потому что Бог знал заранее, что человек падет, и Он дал ему природу, которая подходила бы ему в падшем состоянии. Эта вторая природа включила в себя животное начало, к которому Григорий Нисский относит все функции организма, включая в их число и пол. Очень часто он называет животную природу человека «кожаными одеждами», т. е. теми одеждами, которые были даны Богом Адаму и Еве при изгнании их из рая. Остается неясным, была ли у людей животная природа в раю: фактически как будто она уже существовала, хотя ее не должно было бы быть. Во всяком случае, Григорий Нисский пишет, что без грехопадения люди размножались бы чисто духовно.

Учение об образе Божием богато у св. Григория. «Сотворенное по образу Божию обладает полным подобием своему первообразу (Богу): оно духовно («умно»), как Он духовен; бестелесно, как Он бестелесен». «Душа — как бы одушевленный образ, приобщенный достоинству и имени Первообраза». «То, что человек сотворен по образу Божию, означает, что ему было уделено с самого его сотворения царское достоинство… Но это достоинство не состоит во внешних свойствах, но в добродетели, в блаженстве бессмертия, в праведности». «Это неизреченное блаженство в добродетели заключается в чистоте, бесстрастии, блаженстве, удалении от зла: все это составляет подобие Богу». «Божество есть духовный Ум и Слово (Логос): и в тебе ты видишь ум и мысль, уподобление сущему (т. е. божественному) Уму и Мысли… Бог есть Любовь и Источник любви: Божественный Творец и в нас начертал это свойство».

Образ Божий неотделим от Бога: иметь его и значит быть в общении с Богом, отражать в себе Бога… К образу Божию относится и наша свобода и дерзновение перед Богом. Познание есть познание сущего в Свете Божием. Наша святость есть усвоение Божественной святости; все наши добродетели от приобщения Божьим добродетелям. «Нетленность есть в точном смысле Сам Бог». И в нас она от Бога… Образ Божий, строго говоря, не индивидуален, ибо его совершенство в нас предполагает единение со всеми во Христе и в Боге. Истинная духовная жизнь есть жизнь в Церкви. «Когда совершенная любовь изгонит страх, тогда все, что будет спасено, составит единство, и все будут один в другом в совершенной Голубице (т. е. Св. Духе)…»

Мы уже говорили, что Григорий Нисский считает плоть человека не принадлежащей по замыслу Божию к идеальному составу человека: она была прибавлена к нашей природе только в предвидении грехопадения и окончательно уничтожается смертью. «Я понимаю под кожаными одеждами[32]), — пишет он, — тот образ неразумной природы, которой мы были облечены вследствие нашего общения со страстной (чувственной) жизнью… Прибавленное к нашей истинной природе — соединение тел, зачатие, деторождение, питание грудью, всякое питание, желания, юность, зрелость, старость, болезни, смерть». Бог сперва сотворил человека по образу Своему, потом прибавил к нашей природе мужское и женское начало. Плоть необходимо смертна; бессмертие же духовно… Характерно, что Григорий Нисский говорит, что Адам господствовал в раю не над внешним миром, а над «таинственным царством», и не над животными, но над страстями. Так же, слова ап. Павла о том, что вся падшая тварь ожидает освобождения от смертности, он понимает как ожидание ангелами нового духовного мира. Вместо «кожаных одежд» первые люди до грехопадения имели «светозарные одежды». И после воскресения мы будем иметь «легкие воздушные тела»… В Церкви общепринято учение, что тело грешного человека стало грубым, отягощающим душу, непослушным духу, страстным, болезненным и смертным; но природа тела одна и та же до грехопадения, после него и после воскресения: меняются лишь состояния тела, потому что меняется духовная и душевная жизнь человека. Св. Григорий и признает единство нашей телесной природы (например, говоря о воскресении) и отрицает его в учении о «добавочной» животной природе. Причина противоречия в сочетании у него церковного предания с теорией двух творений и двух принципиально различных устроений человека: — идеального человека и человека, созданного в предвидении падения. Эта теория не имеет основания в Св. Писании и апостольском Предании: Бог творит человека без всяких недостатков, таким, каким он должен был быть, т. е. безгрешным и вместе с тем рождающим, питающемся духовно и телесно, возрастающим, но не больным, страстным и умирающим. Зло и в духе и в теле человека от его свободы, а не от Бога. Идея творения «в предвидении грехопадения», вообще, глубоко противоречива: если Бог дал нам животность, животность же есть нечто отрицательное в человеке, то она не могла не ввести людей во все соблазны, за которые тогда ответствен Бог[33]). Падшая духовная и телесная природа человека есть следствие греха, а не предварительное условие его, сотворенное Богом. Невозможно ставить в один ряд с одной стороны питание, рост, деторождение, с другой стороны страсти, болезни и смерть: в одних проявляется жизнь, в других распад ее; неверно, что первое необходимо ведет ко второму, что «животность», порочность и смертность одно и то же, ибо тогда Бог сотворил порок и смерть. Страстность, болезни и смерть не происходят ни от пола, ни от питания или роста, но от греха, грех же — из нашей духовной свободы.

Григорий Нисский думал, что духовная природа без тела утвердилась бы окончательно в добре или зле: будучи чисто духовным и раз согрешив, человек пал бы невозвратно. Животность духовно ослабляет человека и вводит его в грехи и соблазны, но при этом и зло не обнаруживается перед ним в его последней глубине: человек может убедиться в скверне плотской жизни, обратиться к Богу и спастись; самые страдания и смерть не дают ему укрепиться во зле. В [этом своеобразная польза животности, предвиденная Богом… Но, во–первых, сам св. Григорий не считал падения ангелов окончательным; следовательно и человек мог бы спастись и раскаяться и без отрицательного чувственного опыта. Во–вторых, можно, вообще, обратиться к Богу совсем не потому, что нам противна плотская жизнь, но из любви к Богу, как Всесовершенному Существу. Можно любить Бога и не ненавидеть брака, деторождения, питания, роста и т. п. «Плоть», «душевность», «мир сей», когда они понимаются Писанием в отрицательном смысле, не означают плоти, души или мира в их сущности или в целом, но только в меру их извращенности злом — в гордыне, лжи, злобе, слабости, похоти, жадности, разврате… В–третьих, смерть не есть гарантия спасения и возможное положительное ее значение не в разложении тела, а в том, что она совершенно выводит нас из падшего мира, отравленного не только похотью, но прежде всего духовным злом… Все сотворенное Богом прекрасно само по себе, а не в пред–ведении зла. Человек до грехопадения был во всем совершен — и духом и телом. И брак и рождение детей и питание и развитие и дружественное общение со всей природой (животным, растительным и материальным миром) были установлены в раю, что очевидно из Св. Писания (См. прежде всего Быт., 1–И). И Церковь во время таинства брака молится «Боже пречистый и Создатель всей твари, ребро праотца Адама по человеколюбию Твоему преобразивший в жену и благословивший их и рекший: плодитесь и множьтесь и обладайте землю…» Следовательно Церковь признает, что заповедь о рождении детей была дана в раю. После изгнания из рая для падшего человека исполнение этой заповеди, как и всякой другой, становится делом подвига, сопряженного со страданиями, но семья остается райским установлением.